Ника Ракитина - Завтрашний ветер. Незнакомка

• Название: Завтрашний ветер. Незнакомка
• Автор: Ника Ракитина
• Жанр: Фэнтези

---

Степняк поднес чашку с питьем. Аррайда глотала, морщилась, когда разбавленное вино бежало по подбородку и попадало за ворот, перетягивая холодом, как плетью.

Голос у вождя оказался глубокий, под стать внешности. Располагающий.

— Я Сул-Матуул, ашхан Уршилаку.

— Я — Нереварин.

Все же Аррайде удалось его уесть. И его, и эту противную тетку в желтом и с серьгами, что занималась раной. Тетка уронила кусок бинта и нагнулась за ним. Перестав наконец-то дергать и теребить, причиняя боль.

— Это… слишком серьезное заявление. Забамунд назвал тебя храмовой гончей…

— Нибани… Меса. Она читает души. Я пришла… поговорить с ней.

Данмерка фыркнула.

— И толкует сны. Но ты не она из нас, — продолжал ашхан.

— Я… знаю…

— Погоди, — он покусал губы, — ты имеешь право оправдаться.

— Мне не в чем…

— Стань своей. Докажи… Принеси из погребальных пещер волшебный лук моего отца.

— Мужчинам — конечно, — бормотала тетка, — хоть ты нвах… Но будь молоденькой да слабой, да ресничками красиво поморгай, и он все — растечется, как жир по сковородке. А вот ты пройди хранителей кладбища, наших духов предков, которым на прелести твои чихать. И вот тогда болтай со мной — хоть упукайся.

Глаза смотрели с морщинистого лица вредной старухи — глаза ехидные, молодые, дерзкие.

— Да, я Нибани Меса. Но больше пока ничего не скажу.

Она, поджав губы, стала накладывать на рану кашицу из трав, возможно, целебных, но таких жгучих, что Аррайда едва не заорала.

— Осторожнее, Ниб, — пробормотал племенной вождь, вот удивительно, краснея.

И последнее, что запомнила наемница перед беспамятством — на чешуях его брони красный отпечаток своей ладони.

* * *

Аррайда проснулась от собственного крика. Сердце колотилось, дрожали руки, пот заливал глаза. Девушке казалось, часть ее души осталась в страшном сне и никак не может вырваться оттуда. Лишь когда пальцы сжали рукоять меча, сон отпустил. Сделались слышны посвист красной бури за двойными стенками из толстого войлока да позванивание на сквозняке привешенных к своду шатра костяных колокольчиков, отгоняющих зло.

Недовольно заворочалась под шкурами провидица. Выползла, завозилась, плохо соображая со сна, что и зачем. Задела лбом подпирающий крышу костяной столб. Помянула недобрым словом нвах и глупых колдуний, пускающих их в свой дом. Раздула угли.

Заплескал приминаемый ветром голубоватый дым. Кровавые отблески облизали столб, высветили густую паутину письмен, изрезавших его поверхность. В свете очага под вой ветра и шорох пыли шатер выглядел жутковато. К тому же на пепельном лице провидицы угольями светились глаза — может, отражением огня, но скорее сами по себе. Вот уж верно говорится о данмерах — темные, проклятые судьбой. Впрочем, они скорее гордились своим проклятием.

Провидица искупала в горшке платок и небрежно обтерла лицо и руки Аррайды.

— Ты горишь. Похоже, рана воспалилась. Но это не значит, что ты останешься здесь валяться.

Нибани нагнулась, стала сыпать в кипящий на огне котелок сухие травы, такие же желтые, как ее платье из тонко выделанных шкур. В ушах ведуньи при каждом движение качались треугольные серьги, метали цветные блики. Мелькали серые пальцы, вздрагивали собранные в пучок на затылке серебристые, а может, просто седые волосы. Аррайде кто-то говорил, что ашханы и провидицы степняков живут по четыреста лет. Страшно вообразить.

— Ага, пусть бы девчонку задолбил скальный наездник… — рассердившись, Аррайда перестала бояться. Сощурилась, вспомнив тварь, кожистыми крыльями поднимающую ветер, и длинный хвост с костяным шипом на конце, метнувшийся к испуганному подростку. Обнажить оружие в становище — нарушить законы гостеприимства. Вот и выкручивайся, как знаешь…

— Ее хранили духи предков.

— А по-моему, отвернулись…

Нибани пропустила ехидство мимо ушей.

— Только смотри, чтобы пыль не попадала под бинты. Иначе ни одного пророчества не исполнишь. Я дам тебе полотна с собой.

Колдунья размешала зелье ложкой, позволила ему покипеть и отстояться. Перелила в круглую деревянную чашку, подала. Девушка вытерла потную ладонь с налипшим ворсом о полысевшее одеяло. Виновато посмотрела на хозяйку шатра. Отважно глотнула из чашки полынной горечи.

— Это не рана, Нибани. Мне приснился сон.

— Расскажи.

Высокий мужчина в золотой маске напоминал Ужас Племени — прямоходящего ящера, живущего в даэдрических руинах. То ли золотое солнце, надетое на мускулистое данмерское тело. Но, в отличие от ящера, мужчина смеялся. По крайней мере, Аррайде так казалось во сне.

Они стояли лицом к лицу — в пещере, залитой багровым туманом, глотающим свет растущих из пола светящихся сыроежек. Пахло серой и каленым железом, и круглая дверь за спиной обжигала даже на расстоянии.

Человек из сна поднял руку в золотой перчатке:

— Да живет Неревар, да живет Ресдайния. Трое, которых Ты считал верными, предали тебя. И лишь я, которого Ты предал, остаюсь тебе верен. Я, Ворин Дагот, Дагот Ур, говорю: приди под Красную гору, сбрось старую кожу, яви всем истинное лицо нвах из Морроувинда.

Аррайда вздрогнула, словно опять стряхнула с себя наваждение сна: кисельного света, и тяжелого звучного голоса, и чужих, но казавшихся родными имен.

— Ворин. Не помнила, что его так звали. Не знала. И меч, — она посмотрела на Нибани, — у меня там был совсем другой меч — из стекла, по имени "Погибель магов".

Ведунья отшатнулась.

— В погребальных пещерах Уршилаку… — прижалась острым подбородком к поднятому колену, — ты там еще не была, ты…

Сверкнула красными глазами:

— Ты складно врешь. А если, — и стала крутить нож, висящий у пояса, бормоча под нос: — Хитрый сон… опасный сон… и для тебя, и для нашего племени… Шармат говорил с тобой и называл тебя Нереваром. Ну и что… Ты даже не одна из нас.

— Конечно. Я нвах и девчонка, да еще шпион Храма… — огрызнулась Аррайда. — Куда мне равняться с вашим данмерским героем. Которого по чем зря обманывали друзья и собственная жена.

Провидица замахнулась, сжала пальцы в кулак — и задумчиво опустила руку. Аррайда нырнула в шкуры, потерлась о них зудящей спиной и закрыла глаза.

— Дагот скорее поверил, — бормотала она, засыпая, — толком не поспишь: тут же лезут трупаки с дубинами…

Нибани разворошила огонь и смотрела в него немигающим алым взглядом:

— А это самое трудное — чтобы тебе поверили. Чтобы признали в тебе не только героя. Убить Дагота легче, чем заставить нас вспомнить, что мы один народ под Луной и Звездами.

Три Великих Дома — Хлаалу, Телванни, Редоран; четыре степных племени — Уршилаку, Зайнаб, Ахеммуза и Эберанимсун; и каждый тянет к себе и потакает собственным гордыне и величию. И лишь горстка тех, кто надеется, что может что-то изменить, и верит в пришествие Нереварина.

* * *

На известковых наростах потолка и стен блестели капли воды. Свет походни отражался и дробился в них, рождая радуги. Цепочка луж, круглых, как зеркала, тянулась вдоль узкого наклонного коридора. Вода падала сверху, звучно чпокая о воду, отдаваясь в шлеме, как чьи-то шлепающие шаги. Так что все время хотелось замереть и оглянуться.

По обе стороны коридора тянулись каменные деревья со срезанными верхушками, на которых, теряясь среди теней, расплываясь в голубоватом тумане ночного зрения, сидели на корточках темные уршилакские мертвецы. Сколько хватало глаз — уткнувшись лицами в подтянутые к груди колени, обнимая руками полученные от наследников дары. Между столбов стояли на возвышениях погребальные урны.

Могильники священного града Вивека, некогда так впечатлившие друзей, показались лужицей рядом с морем. А ведь снаружи был всего-то приземистый холм, малое вздутие на теле степи к полудню и закату от становища.

Вход в могильники затворял огромный камень, рядом болталась на шесте пара высохших змеиных шкурок. Валун отвалили, изнутри дохнуло влажным холодом. Черрим сунулся внутрь:

— Да-а… признаю: пепельноземцы — великий народ. Рядом с этим все другие склепы данмеров — как ошметки самомнения врага, которому я отбил… э-э, печень.

И еще раз наперебой с Эдвиной взялся уговаривать Аррайду отложить поход, пока не затянется рана.

Друзья были правы, но нетерпеливое желание увидеть Кая заставляло наемницу поспешать.

— Ты хоть кресты рисуй на поворотах, сестренка, — буркнул мохнатый, легонько обнимая наемницу на прощание. — Ведь заблудишься… И где нам тебя тогда искать?..

Они уговорились, что следом отряд двинется, если Аррайда не вернется до утра. И вот уже несколько часов девушка-редгард спускалась к корням усыпальницы. Рука все еще болела, и клеймору наемница не взяла. И теперь — несмотря на горящую походню в руке, охапку запасных за спиной, ладный «пернач» за поясом и пару тяжелых засапожных ножей (самое то против ходячих трупов и скелетов) — ощущала себя беззащитной. А скорее всего, ей не хватало друзей, их немногословного, но теплого присутствия.