Дэниел Абрахам - Предательство среди зимы

• Название: Предательство среди зимы
• Автор: Дэниел Абрахам
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Харвест
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058558-8, 978-5-403-01468-7, 978-985-16-7117-1

Странный, экзотический мир…

Здесь на руинах древней империи образовались города Хайема, коими управляют могущественные властители — хаи, и коим вечно угрожает воинственный сосед — царство Гальт.

Здесь поэзия имеет магическую силу, ибо только поэты в силах призывать и подчинять своей власти таинственных духов — андатов, способных помочь людям и в мирные дни, и в грозную годину войны.

Но Ота, знатный юноша из города Сарайкет, не хочет ни власти над андатами, ни жребия поэта, ни могущества политика. Он мечтает о свободе и преуспевании, которыми в этом мире могут обладать лишь купцы и мореплаватели…

Впрочем, судьба не спрашивает, хочет ли избранный ею соответствовать своему предначертанию.

И вскоре Ота и его лучшие друзья — поэты Маати и Семай — оказываются замешаны в смертельно опасный заговор, цель которого — уничтожить законного властителя Сарайкета и посадить на его место умную, сильную и хищную женщину, готовую на все ради вожделенной цели…

---

Ота подошел и тронул засов, но дверь была заперта снаружи. Петли были из кожи и кованого железа — такие зубами не перегрызешь. Ота опустился на колени у миски с водой и попил, сложив руку ковшиком. Затем промыл самые крупные ссадины, а еще треть воды оставил в миске. Неизвестно, когда его решат напоить снова. А садятся ли на окно птицы, и сможет ли он их ловить? Правда, придется жевать добычу сырьем: ни растопки, ни очага… Ота провел руками по лицу и невольно рассмеялся: вот уж лезвия, чтобы побриться, ему явно не дадут! Так и поведут умирать с этой хилой бороденкой.

Ота растянулся в углу, прикрыв рукой глаза, и попытался заснуть. В полузабытьи ему почудилось, что он качается — то ли от побоев и усталости, то ли оттого, что на такой высоте колеблется даже камень.

Маати потупился, помрачнев от досады и гнева.

— Если желаете его смерти, высочайший, — произнес он, взвешивая каждое слово, — соблаговолите хотя бы его казнить.

Хай Мати поднес ко рту глиняную трубку. Казалось, он не вдыхает дым, а пьет его. От сладкой курительной смолы все в покоях было слегка липким. В темном уголке скромно сидел слуга в сине-золотых одеждах лекаря, делая вид, что не слушает. Палисандровая дверь была закрыта. Фонари из матового стекла наполняли комнату теплым светом без тени.

— Я прислушался к тебе. Не казнил его на аудиенции. Дал тебе время, сколько ты просишь, — проговорил старик. — Зачем ты снова на меня давишь?

— У него нет ни одеял, ни огня. За последние четыре дня стражники кормили его три раза. Данат вернется до того, как придет ответ от дая-кво. Если вы не хотите дать Оте большего, высочайший…

— Расскажешь Данату-тя обо всем так же красноречиво, как мне, — сказал хай.

— В этом не будет смысла, если Ота умрет от холода или выбросится из окна, — возразил Маати. — Разрешите мне отнести ему еду и теплый халат. Позвольте мне с ним поговорить.

— Ты ничего не добьешься.

— Я ничего не потеряю, кроме собственных усилий. Кроме того, я перестану вас беспокоить.

— Ты выполнил задание, верно? Зачем ты меня мучаешь, Маати-тя? Тебя прислали найти Оту. Он нашелся.

— Меня прислали выяснить, он ли стоит за смертью Биитры, а если нет, узнать, кто. Этого задания я не выполнил. И не уеду, пока не выполню.

Хай скривился и покачал головой. Его кожа стала еще тоньше, проступили темные вены на висках. Он наклонился вперед, постучал трубкой по железной жаровне со звуком, будто на скалу падает щебень, и изящество его движений не смогло скрыть явной боли.

— Я уж думаю, Маати-тя, не утаил ли ты чего. По твоим словам, ты не питаешь к моему сыну-выскочке особой приязни. Ты привел его ко мне, и по одной этой причине я тебе верю. Но все остальные действия говорят об обратном. Ты утверждаешь, что не он подстроил смерть Биитры, хотя не можешь указать на другого. Выпрашиваешь для пленника поблажки, молишь дая-кво, надеешься…

По лицу старика пробежала судорога боли; скелетообразная рука дернулась к животу.

— По вашему городу бродит тень, — сказал Маати. — Вы назвали ее именем Оты, но с Отой она никак не связана: ни Биитра, ни нападение на меня, ни убийство ассасина не имеют к нему отношения. Посыльные всех домов не сомневались, что он тот, за кого себя выдает. По его собственным словам, он убежал из города еще до нападения на меня и вернулся после того, как убийца погиб. Как же он все это устроил и никому не показался? Никому не назвал своего имени? Почему теперь, когда он в плену, никто не предложил взамен собственную жизнь?

— Если не он виновен, то кто же?

— Я не…

— Кому это все выгодно?

— Вашему сыну Данату, — сказал Маати. — Он нарушил уговор. Не исключено, что шумиха вокруг Оты — уловка, чтобы отвлечь Кайина от истинной опасности. Данат станет новым хаем Мати.

— Спроси его по приезду. Он будущий хай Мати, и если он поступил, как ты говоришь, это не преступление.

— Напали на поэта…

— И ты погиб? Умираешь? Нет? Тогда не ищи у меня сочувствия. Иди, Маати-тя. Отнеси пленнику все, что хочешь. Хоть лошадь, пусть он скачет на ней из угла в угол, если тебе будет приятно. Только ко мне не возвращайся.

Хай принял позу приказа и завершения встречи. Маати встал и изобразил жест благодарности, которой почти не чувствовал.

Маати прошел по коридорам дворца, кипя негодованием. У себя в покоях он огляделся. Еще до аудиенции он собрал целый сверток: хороший шерстяной халат, холщовая торба с ореховым хлебом и сыром, сосуд воды — все должны разрешить. Маати свернул тючок потуже и перевязал бечевой.

Помост у основания башни охраняли стражники. Он представлял собой металлическую площадку, которая поднималась и опускалась по выемкам в каменной стене. На помосте умещалась дюжина человек. Маати назвался, надеясь, что одежды поэта и напыщенного вида хватит, чтобы его пропустили к заключенному. Однако охранники послали к хаю гонца, чтобы удостовериться, что Маати действительно разрешено увидеться с пленником и передать ему гостинец. Как только гонец вернулся, Маати залез на помост, и сигнальщик протрубил в большую трубу. Цепи туго натянулись, помост взмыл вверх. Маати вцепился в поручень. Костяшки поэта становились все белее, а земля под ним — все дальше. Крыши даже самых высоких дворцов оказались внизу; ветер трепал рукава. Так высоко были только башни Мати, птицы и горы. Маати не замечал всей этой пьянящей красоты и думал только о том, что будет, если хоть одно звено четырех цепей, на вид слишком тонких, разомкнётся. У открытых небесных дверей начальник охраны крепко взял его за руку и помог войти.

— Первый раз, а? — улыбнулся начальник, а его люди хмыкнули, правда, без издевки. Такому риску ради тщеславия города они подвергались каждый день.

Маати улыбнулся и кивнул, отходя от зияющей небесной двери.

— Я пришел к заключенному.

— Знаю, — ответил начальник. — Нам сообщили по сигналу трубы. Но учтите: если он на вас нападет — если захочет променять вашу жизнь на свободу, — я спущу вниз ваш труп. Заходя к нему, вы делаете выбор. Я за него не в ответе.

Выражение лица охранника было суровым. Маати понял, что тот считает опасность вполне вероятной. Поэт принял позу благодарности, хотя ему немного мешал тюк под мышкой. Начальник молча кивнул и подвел его к огромной деревянной двери. Четверо охранников обнажили мечи. Засов откинули, дверь открылась внутрь. Маати глубоко вдохнул и зашел.

Ота сидел в углу, сгорбившись и охватив руками колени. Услышав звук, он поднял глаза и тут же опустил. За Маати закрыли дверь и задвинули засов. Как же они боятся несчастного полумертвого узника!

— Я принес еды, — сказал Маати. — Думал было захватить вина, но это слишком уж празднично.

Ота издал низкий и хриплый смешок.

— Мне бы сразу ударило в голову, — произнес он слабым голосом. — Я слишком стар, чтобы пить на голодный желудок.

Маати встал на колени, развернул халат и разложил принесенную еду. Теперь ему показалось, что еды слишком мало, но, когда он отломил кусочек орехового хлеба и протянул Оте, тот благодарно кивнул. Маати открыл сосуд с водой, поставил у ног Оты и сел.

— Какие новости? — спросил Ота. — До меня доходит мало сплетен.

— Все прямолинейно, как в лабиринте, — усмехнулся Маати. — Дом Сиянти использует все связи, чтобы остаться в городе. Твой старый распорядитель самолично ходит по гильдиям. Говорят, даже нанимает новую охрану.

— Вероятно, боится за свою жизнь. — Ота устало покачал головой. — Мне очень жаль, что все это из-за меня. Впрочем, я вряд ли чем-то ему помогу. Выходит, за знакомство со мной люди должны платить.

Маати опустил глаза. Ему не хотелось рождать в Оте ложные надежды, но больше предложить было нечего.

— Я послал гонца к даю-кво. Быть может, удастся сохранить тебе жизнь. До тебя никто не отвергал предложение стать поэтом…

Ота отхлебнул воды, поставил сосуд и сморщил лоб.

— Ты попросил его принять меня в поэты?

— Я не говорю, что он согласится, — ответил Маати. — Но я попробовал.

— Что ж, и на том спасибо.

Ота протянул руку, отломил еще кусок хлеба и откинулся назад. Усилие его, похоже, утомило. Маати встал и начал ходить по комнате. Вид из окна был прекрасным и неестественным. Человек не создан для таких высот. К Маати пришла новая мысль, и он пробежался взглядом по углам.

— Они… У тебя нет ночного горшка!

Ота жестом указал на мир снаружи.

— Зато есть окно.

Маати улыбнулся, Ота тоже. Через мгновение оба хором рассмеялись.

— Вот, наверно, удивляются прохожие! — воскликнул Маати.

— Огромные голуби… — проговорил Ота. — Во всем виноваты голуби.

Маати широко улыбнулся, но вскоре его улыбка побледнела.

— Они хотят тебя казнить, Ота-кво, — и хай, и Данат. Они не оставят тебя в живых. Ты слишком известен, и они уверены, что ты будешь действовать против них.