Эндрю Оффут - Меч Скелоса

• Название: Меч Скелоса
• Автор: Эндрю Оффут
• Жанр: Героическая фантастика

---

— И еще ты подсматривал за тем, как я раздеваюсь и купаюсь в том озерце в оазисе! И у меня на бедре навечно останется шрам, ты, коварная варварская гадюка!

Конан напомнил ей об этом специально, чтобы проверить ее реакцию. Она не кричала и не выхватывала меч.

— Теперь я жалею об этом, Испарана, — и я не имел понятия, что так случится. Я более чем рад, что фальшивый амулет был у тебя в кошельке на бедре, а не висел у тебя на шее, когда колдовство Хисарра расплавило его. Мне бы очень не хотелось, чтобы на этой красивой груди остались шрамы.

— Значит, она тебе нравится, ты, любящий распускать руки боров-варвар?

— Она мне нравится, Спарана. И я не прикоснулся к тебе той ночью в оазисе.

— А почему, Конан? Ты — уже потом — называл меня неотразимой. Я спала, а ты перед тем подглядывал за мной. Ты мог бы…

— Я не насильник, Испарана, — спокойно и с достоинством сказал Конан. Она уставилась на него.

— Лживый, вонючий, шелудивый пес! Всего несколько дней назад…

— Это было две недели назад, и это не было насилием, — сказал Конан и уставился на нее в ответ.

Когда Испарана отвела взгляд, молчаливо признавая его правоту, Конан продолжил:

— В тот день ты пыталась убить меня, и из-за тебя погибли Сарид и Хассек. Хассек был хорошим человеком, Спарана.

— Что ж… Сарид не был таким, но мне теперь жаль, что я использовала его и что он мертв. И что из-за меня он убил твоего иранистанского друга.

— Однако, если бы ты не соблазнила и не использовала Сарида…

— Мне не пришлось его «соблазнять», Конан.

— Если бы ты не использовала Сарида и не поехала на север, мы с тобой никогда не встретились бы снова и не объединили бы наши силы, Спарана. Или я должен называть тебя госпожа Килия?

Она скорчила гримасу. Это было имя, которое он использовал в тот день, когда их захватил караван работорговцев из Хорезма — в оазисе, где Конан перед тем украл у нее Глаз, а она, размахивая мечом и сыпля ругательствами, помешала ему бежать, вследствие чего ее верблюды скрылись в ночи. Хорезмийцы не поверили тому, что она была какой-то там госпожой Килией, равно как и тому, что она — родственница короля Самарры, как утверждал Конан. Он жестоко расправился с тремя или четырьмя из них — и после этого она нанесла ему такой удар, что он лишился чувств, и бежала. К несчастью, другие люди из каравана схватили ее, после чего она и Конан провели несколько дней в веренице невольников.

— А на самом деле была какая-нибудь Килия, Конан?

— Да. Девушка из Аренджуна, — ответил Конан, припоминая, как эта стерва требовала его смерти, после того, как он щедро тратил на нее выпивку и свое обаяние. — Просто девушка, Испа. Не женщина, как ты.

Испарану едва ли можно было назвать жеманной, но тут она заговорила мягко, ласково, заглядывая при этом ему в глаза.

— У тебя было множество девушек, не так ли, — и женщин?

— Несколько, — сказал Конан, пожимая плечами. — Так, как для тебя существовало множество мужчин.

— Кое-кто, — сказала она, копируя его жест и думая о том, каким отвратительным любовником был Сарид. — Ты пытаешься заставить меня признать, что ты потрясающий любовник и что я больше не надеюсь увидеть тебя разрезанным на куски и скормленным собакам — твоим братьям, вороватый пес. Он покачал головой.

— Ах, ты пытаешься вскружить мне голову ласковыми прозвищами, любовь моя. Нет, я не стараюсь заставить тебя что-либо признать, — добавил он, услышав за стенкой шатра рев ожидающего верблюда, и вытащил кинжал, который прятал у себя за поясом на спине: кинжал Ферхада, королевского агента из Шадизара. — Вот. Твой кинжал, госпожа моя.

— Но это не мой… Конан! В него… в него вставлены драгоценные камни… это рубин! Это, несомненно, два сапфира… может ли это быть изумруд?

— Может. А вот здесь, на клинке, может быть серебро. Вероятно, только ослабляет лезвие. Сомневаюсь, чтобы этот хорошенький прутик мог сильно пригодиться в качестве оружия, Спарана, — он был близок к смущению, что бы это ни было. — Но ты можешь продать его и купить целую бочку ножей, которые смогут резать и колоть. Вместе с какими-нибудь роскошными замбулийскими одеждами.

Она не отрывала взгляда от ножа, вновь и вновь поворачивая его в руках.

— О , этот прелестный камень — это же пелагерен, — бормотала она. Внезапно она подняла глаза, и Конану на мгновение показалось, что алчность сделала ее взгляд как будто стеклянным. Потом он осознал, что глаза были подернуты влагой. Испарана? Слезы?!! Ее рука стиснула украшенную камнями рукоять.

— Я никогда не продам этот подарок, Конан. Как ты мог подумать, что я сделаю это? Это подарок от тебя!

Конан сглотнул и почувствовал себя примерно так, словно его подвесили за большие пальцы рук.

— Ну… в конце концов, я украл его. Она улыбнулась ему.

— О Конан! Что же еще, как же еще такие, как мы с тобой, могут приобрести что бы то ни было? Мы с Карамеком оба были ворами в Замбуле; разве ты этого не знал? Вот поэтому Актер-хан послал нас так далеко на север, чтобы вернуть себе Глаз, который похитил Хисарр Зул. Если бы он пообещал нам только, что нам не отрубят руки, — потому что нас поймали, и таковым должно быть наказание, — мы бы не стали трудиться. Нам было обещано полное прощение, видишь ли, и никаких сообщений Турану, у которого везде есть свои агенты, и награда по возвращении в Замбулу, достаточная для того, чтобы у нас не было нужды воровать снова.

— Ну что ж, — признал Конан, — ты украла его у старого Хисарр Зула, а не я. Я был тем, кого он поймал!

Она рассмеялась и внезапно сжала его в объятиях.

— О Конан, дорогой, неужели ты думаешь, я поверю, что подарок от тебя будет куплен за деньги?!

— Лучше назови меня шелудивым псом или свиньей-варваром, или… даже гадюкой, — обеспокоено сказал Конан. — Я привык слышать от тебя такие обращения.

Она, все еще прижимаясь к нему, тихо сказала:

— Конан…

Он высвободился из ее объятий и повернулся к отвернутому пологу шатра.

— Идем, Испарана. Наш эскорт на верблюдах ждет нас. И хан Замбулы тоже… и награда, достаточная для того, чтобы у нас не было нужды воровать снова. А после этого… самая большая комната в самой большой таверне Замбулы?

— Да, — вскричала она с горящими глазами. — Самая большая, в Королевской Таверне Турана, для господина Конана и его… для госпожи Килии?

И они, смеясь, вышли на солнце.

13. ЗАМБУЛА

Воины на верблюдах первыми заметили людей на лошадях — или одного из них.

Мгновение спустя— после того, как шанки испустил крик и указал на приближающегося всадника, чей шлем сверкал на солнце, этот всадник придержал лошадь. Шанки тоже остановились, меньше чем в миле от человека на коне, в котором легко было узнать одетого в мундир солдата. Они увидели, как он поднес к губам медную трубу, и услышали, как он затрубил в нее. Словно в ответ вдали, слева от него, раздался звук другой трубы. За ней последовали третья, справа, и потом еще одна, гораздо дальше. И еще одна.

Хаджимен поднял руку вертикально вверх. Его люди-и двое всадников на лошадях, которых они сопровождали, — придвинулись ближе к его дромадеру.

— Будьте готовы к атаке или к сражению, — приказал он, — и без моей команды ничего не делайте, только двигайтесь вперед — шагом.

Конану и Испаране пришлось подождать, пока десять шанки не подтвердили вслух получение приказа. Потом одиннадцать верблюдов и восемнадцать лошадей зашагали вперед по сверкающему песку.

Несколько минут спустя всадники в шлемах и желтых кушаках, подтянувшись, взяли их в клещи, и они оказались в окружении солдат.

— Замбулийцы, — пробормотал Хаджимен. — Стойте. Ничего не делайте без моей команды.

— Привет, шанки! — воскликнул командир всадников.

Хаджимен с высоты своего дромадера оглядел каждого из двадцати солдат и не увидел вынутого из ножен оружия или арбалетов с натянутой тетивой. Он поднял правую руку.

— Хаджимен, сын Ахимена, Хана шанки, приветствует воинов Хана замбулийцев, — произнес он как нельзя более звучным голосом. — Знает ли Хан замбулийцев, что мы едем к нему, чтобы обменять лошадей на рыночной площади?

Конан прислушивался к тому, как голос Хаджимена, выходящий из его диафрагмы, уходит в пустыню и теряется в ней.

— Если эти двое с вами — Испарана из Замбулы и ее спутник, то мы посланы сопровождать их.

— Я Испарана!

Конан послал вперед коня, которого он, как и обещал ему, назвал теперь Шагающим по Барханам.

— Я Конан, киммериец. Я еду вместе с Испараной из Замбулы. Как ваш хан узнал, что мы приближаемся?

— Я не знаю, э-э, Конан. Он сказал нам, что это так, хоть и не назвал нам твоего имени, только ее. Он послал нас проводить вас в город и ко двору.

— Очень любезно со стороны вашего хана, — слегка забавляясь, сказал Конан. — Эти шанки тоже нас сопровождают. У тебя есть имя?

— Я Иабиз, префект. А это с тобой Испарана из Замбулы?