Сергей Родин - Отрекаясь от русского имени. Украинская химера.

• Название: Отрекаясь от русского имени. Украинская химера.
• Автор: Сергей Родин
• Издательство: Крымский мост-9Д
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 5-89747-063-4

Мы считаем «украинцев» братьями, а они закрывают русские церкви и русские школы, изгоняют русский язык, с малых лет приучают детей ненавидеть все русское, едут в Чечню, чтобы убивать русских. Почему наши братские чувства остаются безответными?

Ключ к разгадке этого парадокса автор видит в аномальном характере происхождения «украинцев», представляющих собой не народ, а этническую химеру. Оригинальную концепцию происхождения «украинцев» автор создает на основе исторического расследования, при этом он опирается на последние достижения современной науки о закономерностях рождения и формирования этнических общностей (народов). Данная концепция отличает его труд от всего, что ранее публиковалось по украинской теме, позволяет понять происходящие на Украине процессы и выработать к ним правильное отношение.

---

Впрочем, не малое время чаша весов (авторскими усилиями) колебалась и далеко не сразу «малороссияне» приняли сторону «Москвы», Оттого и был уверен Карл XII, что «со вступлением своего войска в Украину увидит на своей стороне весь украинский народ».

Нет, Костомаров вовсе не собирался избавляться от духовного плена «Истории Русов». Напротив, всю свою академическую деятельность он посвятил подведению «научной базы» под ее лживые, фантастические россказни, ибо центральный пункт костомаровского мировосприятия абсолютно тот же, что и у анонимного автора «катехизиса самостийничества» — яркая, непримиримая ненависть к России, Русскому Народу и всему, что выражает его духовную суть и историческое призвание. Именно эта ненависть преображает в его творениях имя Русского Народа в оскорбительную и презрительную кличку — «москали». Благодаря ей исчезает и название страны: на месте РОССИИ является «Московщина», «Москва», хотя ни разу Польша не названа «Варшавой», Швеция — «Стокгольмом», Франция — «Парижем». Разницу между названием страны и ее столицы знает даже школьник, уж тем более сознавал ее профессор истории, но применительно к России с бредовой навязчивостью оперировал одним-единственным словом — «Москва». Это она «Москва … произвела в Украине смуту» и несчастным гетманам пришлось «вывертываться между Москвою, Польшей и Крымом», совершая бесчисленные измены и клятвопреступления. Недовольство подданством «Москве» ни днем, ни ночью не покидает костомаровских «малороссиян», ведь «Москва на них налагает новые подати», «Москва хочет мириться с Польшею» [116] и т. д. и т. д. Одним словом, «Москва» — символ злого рока, преследующего «малороссиян» с момента их явления в мир Божий, источник всех бед и несчастий и оттого — объект не утихающей, вековечной ненависти, страха и отвращения …

«Москва», «Московщина» и производное «москали» для Костомарова, как и всякого самостийника, не только устрашающий жупел, это еще и своеобразный шифр, кодирующий до времени имя главного и единственного врага — Русской Нации. В силу исторических условий XIX века «украинцам» приходилось маскировать свою ненависть к России и Русским, поэтому они и оперировали эвфемизмами, вроде «Московии» и «москалей» (а многие и сегодня все еще их используют). Русские, в том числе населяющие Малороссию, простодушно посмеивались над этими странными, неудобоваримыми понятиями, неизвестно что и кого обозначающими, а адептам украинской доктрины они позволяли не только свободно тиражировать в России, буквально на виду у всех, свои антирусские взгляды, но и повсеместно их распространять, особенно среди малорусского населения, отравляя его сознание ядом этнического нигилизма и исторического беспамятства.

Кроме того, трюк с «Москвой» и «москалями» давал возможность хоть как-то оправдать отказ от собственного национального имени, да при этом еще и обвинять Русских, в том что они его присвоили. И здесь Костомаров строго исполнял не умирающий завет «Истории Русов»: «прежде были мы то, что теперь московцы: правительство, первенство и самое название Руси от нас к ним перешли»!.. (В. Шульгин в свое время дал исчерпывающее опровержение этой байки об украденном «москалями» Русском имени «украинцев». Аргументы самостийников по данной проблеме он свел к двум утверждающим:

«1. Население, живущее ныне от Карпат до Кавказа, с глубокой древности и до наших дней называет себя русскими, а потому оно и есть подлинный русский народ.

2. Смешанная раса, заселяющая ныне территорию от Польши до Владивостока, в древности не называла себя Русью; она приняла наименование «русский народ» первоначально от русской династии, переселившейся в Москву из Киева, а позднее — и от исконно русского народа, вошедшего в состав Московского государства по почину Богдана Хмельницкого в 1654 году. По этой причине люди этой смешанной расы неправильно называют себя русскими. Им больше приличествовало бы наименование московитов, как их в течение долгого времени и называли».

Отсюда следует «неопровержимый вывод: есть только одна земля на свете, которая имеет право называть себя Русью: эта то земля, про которую сейчас говорят «Украина».

Есть только один народ, который подлинно русский: это народ «украинский». А следовательно, есть только один язык, который есть настоящий русский: язык украинский».

Здесь, правда, возникает вопрос: «Отчего же, исходя из всего выше сказанного, украинцы не называют себя русскими?». Украинский ответ до идиотизма прост: «Проклятые москали украли наше древнее русское имя! Потому-то пришлось нам искать другого имени, и мы, благодаря Господу, нашли: отныне будем украинцами».

В. Шульгин по поводу такой «железной логики» остроумно замечает: «Как хотите, господа, а ей же ей эта причина странная. Я, допустим, ношу имя Иванова, И вот нашелся какой-то Петров, который тоже объявил себя Ивановым. Неужели это достаточная причина, чтобы я, Иванов, стал называть себя Сидоровым? Где же тут логика?». И «что мне поможет, если я … этому зловредному похитителю моего имени подарю то, что он сделал, а сам, смирнее овцы, пойду и назовусь каким-то Сидоровым? Ей-же Богу, эта благонравность и смирение совершенно непонятны. А тем более, непонятны, что украинствущие (курсив В. Шульгина) — все время твердят, будто они борются за свой народ. Как же борются, когда самое, что есть у народа ценное, его историческое имя, взяли и отдали Чуди, Веси, Мордве и Черемисам.

Для здравомыслящего человека такой способ действия, хотя бы под влиянием самой горькой обиды, совершенно непонятен. В особенности же все это непонятно, когда сообразишь, что Чудь, Весь, Меря и Черемисы (под именем москалей) начали красть наше русское имя еще при Иване Калите, то есть в XIV веке … И вот, слава Тебе Господи, прошло ни много, ни мало четыре с половиной века с лишком, никто на это «именное» воровство не обижался. И только тогда, когда стукнуло 469 лет, наконец кто-то обиделся. Кто же это? Вовсе не мы, а поляки! Поляки обиделись, и вполне естественно, на императрицу Екатерину II. В ответ на разделы Польши, и это тоже совершенно естественно, поляки, в свою очередь, надумали раздел России. Для этого они и изобрели до той поры не существовавший «украинский народ» [117]. Вряд ли к этому можно что-либо добавить.) В отношении же профессора Костомарова, своими учеными трудами популяризировавшего подобную белиберду, нужно сказать следующее.

В своей «Автобиографии», подводя итого почти сорокалетней научной деятельности, он писал: «Истинная любовь историка к своему отечеству может проявляться только в строгом уважении к правде» [118]. Прилагая это утверждение к его собственному творчеству, можно сделать однозначный вывод: костомаровское отношение к своему отечеству двигалось ненавистью, ибо ПРАВДЫ как раз и не было в его научных трудах, составивших огромный по объему и количеству перечень исторических монографий и статей. Став на какое-то время едва ли не главным авторитетом в области изучения прошлого Малороссии, он по иезуитски скрытно коверкал ее историю, интерпретируя происходившие в ней события, как последовательное развитие местного политического сепаратизма, осуществление «вековой тяги» к отдельности и изоляции от остальной России.

Ведь знал он, к примеру, что термины «Украина», «украинский» и наконец «украинцы» в приложении к Малой Руси и ее населению — польского происхождения; что именно поляки в своих собственных видах в XVIII веке изменили смысл этих терминов с топографического на этнический, изобретя отдельный «украинский народ», хотя сами же в продолжении трех столетий господства над ним называли его не иначе как «народом русским».

Все это профессор Костомаров знал и, тем не менее, числя себя в «малороссийских патриотах», в своих исторических монографиях сознательно проводил польскую линию на денационализацию Русских, превращение той их части, что проживала в Малороссии, в иной «украинский народ», антипод народу Русскому. Между тем, проведя юность и молодость среди малоросийского населения, он воочию мог убедиться: никогда не называло оно себя «украинцами», даже «малороссами» не называло, а только исконным предковским именем — Русский, Русские.

Знал все это Костомаров. Да и сам был чистокровным Русским, но перейдя по политическим мотивам в «украинцы» на всю жизнь сохранил преданность идее отторжения Малой Руси от России, проведя воистину титаническую работу для ее повсеместного распространения и внедрения в Русскую историческую науку, убедительно показав, что уровень мышления маститого профессора, работавшего в лучших библиотеках мира и имевшего доступ ко всем документальным свидетельствам непосредственных участников и очевидцев описываемых им событий, совершенно идентичен уровню мышления невежественного автора «Истории Русов», состряпавшего свой памфлет из лживых слухов, сплетен и бездоказательных домыслов.