Вероника Кузнецова - Горбун

• Название: Горбун
• Автор: Вероника Кузнецова
• Жанр: Современные любовные романы

---

— Не провести ли опыт с топором? — с трудом проговорила я, вытирая слёзы.

— Вынесите эту гадость! — наконец-то догадалась Нонна.

Ларс, всё ещё державший банку в вытянутой руке, рванулся к двери, так что Петер, дороживший своим костюмом и собственной чистотой, шарахнулся в сторону.

— The meat! — вскрикнул мистер Чарльз и убежал на кухню.

— Может, это и вкусно, но очень нехорошо пахнет, — опомнился Хансен. — Я пойду.

Он подхватил графин и выскочил из комнаты.

— Жанна, — позвал он из коридора, — о каком опыте с топором вы говорили?

Полицейский оставался полицейским даже в экстремальных условиях.

— Есть такая поговорка: "Запах такой, что хоть топор вешай", — сказала я.

— Понятно. До свидания. Графин я привезу после исследования.

— Мы тоже пойдём, — заторопилась я. — Слышишь, Нонн?

Горбун окинул нас с Петером недобрым взглядом, поэтому я порадовалась, что хоть на время окажусь от него в отдалении.

— Не задерживайтесь, — предупредила Нонна. — Не дай Бог, они скоро явятся.

Когда мы с Петером торопливо выскочили из дома, перед моим мысленным взором витал поэтический образ крыс, бегущих с тонущего корабля. Денди, наверное, тоже испытывал родственные чувства, потому что сунулся ко мне с виноватым видом. Я всё ещё была одурманена ароматом испорченных грибов, иначе не могу объяснить, каким образом я решилась погладить дога по морде и потрепать уши. Пёс не был против, и я засомневалась, не сглупила ли я, до дрожи боясь добрейшей собаки. Вот только почему Денди не выпускал меня из дома? Посчитал его своим, а меня — за грабителя?

В винах я не разбираюсь, поэтому советоваться со мной в их выборе было бесполезно, а именно это затеял было датчанин, зато в царстве конфет и пирожных я чувствовала себя, как дома. Уяснив, что я не пью вообще и всё потребление вина у меня сводится к редкому добавлению "one tea-spoon" в чай, Петер по собственной инициативе купил мне приятного цвета вишнёвый напиток, лимонную воду и ещё три бутылки разных безалкогольных жидкостей, так что я решила, что размах свойственен не только русским. В принципе, я была довольна, что на стол подадут не только вина, потому что крепкие напитки кроме меня может не употреблять тётя Клара, а уж две "старые ведьмы" обязательно должны потянуться к безобидному питью именно потому, что они старые. "Дряхлый гриб" вряд ли позволит себе больше двух рюмок, — рассуждала я. — А возраст "молодого жука" может быть слишком невинен для выпивки". Так что, повторяю, я была очень довольна предусмотрительностью Петера, но сама не решилась бы указать на необходимость приобретения этих бутылок, потому что деньги были его, а не мои. По этой же причине я очень осторожно подходила к выбору пирожных и конфет, выбирая цену не дешёвую, но и не дорогую, чтобы не показаться ни скупой, ни расточительной. Наверное, я бы ограничилась самым необходимым, если бы Петер не качал головой и не повторял: "It's too little for all". Если бы я всё ещё жила в СССР, я бы согласилась, что приобретённого количества провизии, возможно, маловато, но жизнь в едва возникшем и почти развалившемся СНГ научила меня считать скромную, по прежним меркам, трапезу роскошным обедом.

Увлекательное всё-таки дело — закупать вкусную еду, не думая при этом, что после званого вечера оставшиеся до зарплаты дни придётся просидеть на сухарях и остатках тех блюд, которые, по странной случайности, не доели гости. Пока мы весело рассматривали прилавки, Петер говорил о своей дочери. Большая часть рассказа оказалась для меня слишком сложной, но я уяснила, что девочка меня очень полюбила, и это заставило меня подумать о приближавшемся отъезде. Привязанность ребёнка хороша только тогда, когда она бесследно проходит с отъездом того лица, которому он подарил эту привязанность, но Марта была сиротой, и это меня смущало. Детям свойственно фантазировать, и неизвестно, что она вообразила. Может, она уже видит во мне будущую мать. Её отец рассказывает о ней очень спокойно и, конечно, не подозревает, что надежды ребёнка могут перейти за грань разумного, а ему следовало бы позаботиться обо всех случайностях и потихоньку убедить Марту принимать меня лишь как очень расположенную к ней тётю, которая скоро уедет и которую девочка никогда больше не увидит.

— Are you tied? — спросил Петер.

Я не совсем поняла, имеет ли он в виду усталость от посещения магазинов, или спрашивает, не утомили ли меня его речи.

— No, I'm not.

Такой ответ устранял все проблемы и не противоречил истине, потому что я чувствовала не усталость, а голод. Прискорбный эпизод с "пищей богов" вовсе не отбил у меня аппетит. У Петера тоже. Теперь уж не помню, кто первый решился попробовать конфету, по-моему, всё-таки я, но после того, как мне это предложил датчанин. Самым сложным было начать, а потом мы уже совершенно спокойно сидели на скамейке, ели пирожные и конфеты и при этом чувствовали себя прекрасно.

Ни я, ни Петер не спешили обратно. В то время я не задавалась вопросом «почему», но теперь я думаю, что мы оттягивали возвращение, так как оба были чужими Мартину, не могли полностью разделить горе его друзей, а горе это ощущалось, не смотря на обыденность их поведения. К тому же должны были приехать родные Мартина, а их мы и вовсе не знали. Мы были никем на этих поминках, притом положение Петера было намного лучше, чем моё, потому что моё имя было связано с этим убийством, ведь не заявись Мартин ко мне и не заночуй на дорожке сада, он и сейчас был бы жив и, кто знает, может, оберегал бы свою жену с заботливостью, о которой я не смогла бы помыслить. Наверное, поэтому мы провели на скамейке так много времени.

Когда мы вернулись, то, прежде всего, наткнулись на Денди, гордо вышагивающего рядом с мистером Чарльзом. Говорил с англичанином преимущественно Петер, поэтому мы очень быстро узнали, что Ира и родственники Мартина уже приехали, а сам он должен уйти, потому что через час у него назначена важная встреча. Он был, как всегда, очень вежлив, но держался чопорнее, чем во время приготовления обеда. Глядя на него сейчас, я бы не заподозрила, что он способен размахивать полотенцем, а потом кричать "The meet!" и бежать на кухню. Но мне мистер Чарльз нравился и в образе предупредительного джентльмена, и в образе непринуждённо ведущего себя повара. Нравился до определённого момента. А потом, когда я погладила Денди и, резко подняв голову, уловила, каким странным, очень недовольным взглядом он смотрит на меня, заставил насторожиться. Что-то во мне, моей манере держаться или поступках его очень не устраивало. Это был только мимолётный взгляд и больше уловить его мне не удалось, но если уж я начинала думать о чём-то неприятном, то уже не могла избавиться от этих мыслей.

Мистер Чарльз не мог дольше задерживаться, вежливо попрощался с Петером, любезно раскланялся со мной и уехал на машине Дружинина, а Денди остался, из чего вытекало, что горбун в доме. Счастье, что Ира настороже, и рядом с ней находится Ларс.

Мне было тягостно встречаться с родственниками Мартина, а уж недовольный или показавшийся недовольным взгляд мистера Чарльза окончательно вывел меня из душевного равновесия. Если бы с ним уехал горбун, может быть, это было бы единственным светлым пятном за сегодняшний день, но этого не случилось.

— Наконец-то! — приветствовала нас Нонна, встретившаяся нам в прихожей. — Тебя, Жанночка, только за смертью посылать.

— За сладкой смертью, — уточнила я.

К тому времени теория о "сладкой смерти" стала забываться, как стал забываться и вкус кондитерских изделий, но у меня-то память была крепкая.

Моё место оказалось как раз напротив горбуна, а моими соседями слева и справа оказались Ларс и тот самый "молодой жук", о котором говорила Ира, то есть парень примерно одних со мной лет, говоривший по-датски и по-немецки. Моей подруге, наверное, мало было Хансена. Ей непременно понадобилось познакомить меня ещё с одним сравнительно молодым человеком, да ещё посадить нас рядом, не думая о том, что по-немецки я знаю только самые общеупотребительные фразы типа "Хэнди хох" да "Гитлер капут".

Но как всё-таки приятно досадить своему ближнему! Едва я заметила, что моё окружение не нравится ни Нонне, ни горбуну, ни даже Петеру, как "молодой жук" сразу показался мне милым и симпатичным.

Ира сидела за два человека до Дружинина, и мне не надо было поминутно следить, как бы горбун что-нибудь не натворил. Зато горбун весь обед следил за мной. Он ни на минуту не спускал с меня глаз, так что я постаралась с показным увлечением слушать и отвечать Ларсу, расспрашивающего меня о нашем с Петером походе и, между прочим, сообщившего, что переводчик всё время просидел в кресле, так что опасаться, вроде бы, нечего. "Молодой жук" тоже вдохновенно рассуждал на немецком, но это меня уже не беспокоило, так как Ларс предупредил, что в настоящий момент тот изучает именно этот язык и, почти не переставая, разговаривает на нём, не обращая внимания, есть у него слушатели или нет. Я очень люблю, когда люди учатся, поэтому с удовольствием внимала стараниям оратора.