Вероника Кузнецова - Горбун

• Название: Горбун
• Автор: Вероника Кузнецова
• Жанр: Современные любовные романы

---

Мой кофе безнадёжно остыл, но, по СНГ-вской привычке, я бы его выпила, чтоб не выливать ценный продукт, а Ира, воспитанная ещё в СССР и успевшая перевоспитаться в Дании, даже не спросила меня, хочу ли я его выпить или предпочту горячий, и незаметно убрала чашку. Старушка-датчанка, Петер, Ханс и Марта не могли стать моими собеседниками, а Ларс ушёл на кухню, чтобы помочь Ире и Нонне варить новый кофе. Мне было смертельно скучно изображать из себя любительницу детских игр, а Дружинин, как назло, разговаривал со старушкой и не обращал на меня внимания.

— Жанночка, ты не выйдешь ко мне? — позвала меня Нонна.

В соседней комнате, куда я была увлечена, добрая милая женщина ухитрилась в свою очередь укрепить меня в ненависти к горбуну.

— Знаешь, Жанночка, — начала она извиняющимся тоном, — это, конечно, не моё дело, но я заметила, что Леонид приходит сюда очень часто.

— Часто?! — злобно воскликнула я, вспоминая не без содрогания, какие долгие беседы я с ним вела, не подозревая, что выступаю перед ним в роли Петрушки. — «Часто» — это слишком слабо сказано. Он отсюда не уходит.

— Вот я и хочу тебе посоветовать, чтобы ты постаралась пореже с ним встречаться. Ты не обижайся на меня, Жанночка, но ты напрасно проводишь с ним столько времени.

Если уж даже Нонна, которая предпочитала не замечать человеческих недостатков, предостерегает меня против горбуна, то мне следует соблюдать величайшую осторожность.

— Нонн, я была бы счастлива, если бы он сюда больше не приходил. Вопрос только, как ему это сказать.

— Мне кажется, если ты не будешь уделять ему столько внимания, он и сам поймёт, что ему лучше не приходить сюда так часто.

— Я ему никакого внимания не уделяла, а спокойно с ним разговаривала, причём только отвечала на его вопросы, — недовольно сказала я. — Впредь я собираюсь ограничиваться самыми краткими ответами.

Нонна широко раскрыла глаза.

— Жанночка, что произошло? Вы с ним поссорились?

Она ужаснулась бы при известии о любой ссоре, но на этот раз я не могла отделаться от мысли, что она испугалась за последствия ссоры именно с этим опасным человеком.

— Нет, не поссорились, но он мне осточертел.

Нонна поспешила закончить неприятный разговор под благовидным предлогом помощи на кухне, а я вернулась в гостиную.

Недаром Евангелие учит, что надо прощать своим врагам, а Иоанн Конштадский пояснял, что соблюдать эту заповедь необходимо ещё и для того, чтобы не подозревать в каждом невинном поступке, слове и взгляде ненавистного тебе человека угрозу и недоброжелательство. Теоретически я полностью соглашаюсь с этим мудрым советом, но почему-то забываю его применять на практике. Почему бы сейчас мне не вспомнить, что Дромадёр тоже человек и нельзя ждать от него только гадостей, но я сочла его гнусным, испорченным, грязным типом и даже в том любопытном взгляде, которым он меня встретил, прочла издевательство. Я подумала тогда, что если мы только подозреваем его в убийстве и наша версия может оказаться ошибочной, то презрение к окружающим людям ясно написано на его лице и надо быть очень недалёкой, чтобы не увидеть этого с самого начала.

— Марта, иди сюда, — позвала я девочку, и она подбежала ко мне, повинуясь не столько голосу, сколько жесту.

Дружинин злобно посмотрел на нас, но старушка, которую он почтительно слушал, не заметила этого.

— Что вы сейчас читаете, Жанна? — спросил горбун, когда тётя Клара решила посмотреть, не нужна ли молодым хозяйкам её помощь.

— Самую актуальную литературу, — кратко ответила я.

— Какие-нибудь статьи Ельцина или Попова? Кстати, вы знаете, что ваш мэр вышел в отставку?

— Как? Опять? И с тем же успехом? Кого же считать мэрином?

Дружинин улыбнулся.

— Его отставку поспешили принять, так что мэрин у вас теперь Лужков.

— Что называется: изгнание чёрта дьяволом, — мрачно сказала я. — Недаром Лужков председательствовал на балу Сатаны.

Всё-таки горбун пристально следил за событиями в России, и от него можно было узнавать новости.

— Нельзя здесь достать наши газеты? — спросила я. — Мне так хотелось отдохнуть от политики, но это невозможно.

— Я вам привезу, — пообещал горбун. — Скажите только, какие.

Я назвала две газеты, которые любила и выписывала, и он кивнул.

— Проще ничего не бывает, потому что я их постоянно читаю.

Что ни говорите, но очень многое в наших вкусах и взглядах совпадало. Или он только прикидывался, что совпадало? Мне приходилось быть теперь очень осторожной в своих оценках.

— Всё-таки вы не ответили, что вы читаете, — вновь заговорил горбун.

— А! Вновь завели излюбленный разговор? — спросил Ларс, появляясь ненадолго, чтобы взять забытую чашку. — Можно подумать, что с Жанной можно разговаривать на единственную тему.

Горбун был мне отвратителен, но и Ларс, услышавший его высказывание обо мне и ставший, следовательно, свидетелем моего позора, не вызывал у меня восторга.

— Нет, со мной можно говорить ещё о собаках и конструкции оригинальной плитки мощностью в двести Ватт, — заверила я, опасаясь, что Ларс разделяет мнение горбуна о моей персоне.

— О собаках лучше говорить с моим дядей, а я предпочитаю близкие мне темы, — возразил горбун. — Вы не хотите мне сказать, что вы читаете?

— Сказку "Синяя борода", — сухо ответила я.

Сама не знаю, почему я назвала именно эту сказку.

— Вам нравится это чтение? — удивился Ларс.

Даже если бы оно мне не нравилось, теперь мне бы пришлось ответить, что я от него без ума.

— Почему бы и нет? — спросила я. — Синяя Борода — очень приятный человек, вежливый и обходительный.

Горбун ничего не ответил, но видно было, что всерьёз он мои слова не воспринимает и предоставляет мне изливать плохое настроение в любой доступной мне форме. Зато Ларс принял моё заявление за чистую монету и был поражён.

— Вы, наверное, шутите, Жанна? Разве этот персонаж наделён такими качествами?

— А как же! — подзадоривала я непонятно почему разволновавшегося писателя. — Именно он, и никто другой, наделён всеми человеческими совершенствами, а чтобы не делать из него хрестоматийного положительного героя, ему привили маленький недостаток — удовольствие убивать своих жён.

Ларс внезапно побледнел и поднёс руку ко лбу, но я сделала вид, что этого не заметила, потому что у меня тоже иногда возникает резкая боль, но только в затылке при неудачном повороте головы, и мне очень не нравится, когда окружающие это замечают. Говоря по правде, раньше меня беспокоили эти непонятные боли, но я приписала их чему-нибудь типа остеохондроза и успокоилась, а теперь, когда, благодаря прессе, каждому иностранцу (хорошо, что не каждому русскому) известно, что все советские чем-то больны и эти болезни сразу же выявляются зарубежными врачами, едва бывшие советские покидают свою страну, я совсем возрадовалась и решила: если хочешь жить долго, то надо оставаться на родине и не показываться зарубежным врачам, потому что я знаю бесчисленное множество людей, выполнявших эти несложные правила и доживавших до глубокой старости.

Однако, вернёмся к нашим баранам. Горбун резко вскинул голову и уставился на меня. Я понимала, что говорю чепуху, но раз уж начала превозносить мнимые достоинства Синей Бороды, то не могла остановиться. Вообще-то, в моих словах был определённый смысл, но его мог понять лишь тот, кто читал одну мою повесть, которую лично я считала не лишённой интереса. Там это странное рассуждение звучит, на мой взгляд, весьма к месту, но, вырвав его из текста и пересказав своими словами, я отняла у него всякий смысл и выставила себя перед горбуном ещё большей дурой, чем была на самом деле. Но нельзя ведь объяснить ему, что я цитирую саму себя. Я представила, как это могло бы выглядеть и какое представление о моих творениях создастся у горбуна, если он познакомится с ними по этому образчику хромого юмора. И мне заранее стало стыдно, а потому я с особенной чёткостью докончила своё гениальное высказывание.

— У каждого свои недостатки.

То, что Дружинин смотрел на меня непонимающим, словно заворожённым взглядом, это понятно, но Ларсу можно было бы проявить большую догадливость и сделать вид, что удивляться нечему, ведь среди прочих творений я когда-то отдавала на его суд и то, откуда я взяла цитату. Понятно, что он не мог помнить всю мою и, льщу себя мыслью, не только мою галиматью, которую ему пришлось прочитать, но, владея моим секретом, он мог бы быть подогадливее и, как следствие, снисходительнее ко мне. У меня даже зародилось подозрение, что Ларс рассказал о моих неудачных опытах Дружинину, поэтому горбун так навязчиво пристаёт ко мне с просьбами дать ему почитать что-нибудь из моих повестей. Я попыталась припомнить в подробностях, не горбун ли навёл меня на признание в том, что я пишу для себя, но, как всегда в таких случаях, не смогла придти к определённому выводу. Если бы я не узнала о компрометирующих этого человека фактах, не говоря уже о подозрении в убийстве, то мне было бы легче быть объективной, но сейчас я была ослеплена собственными эмоциями и особенно переживала из-за признания горбуном моей глупости. Только очень умный и хитрый человек типа Глумова может запросто сказать в нужный момент, что глуп, ума недостаточно и в этом нет ничего удивительного, и он не скрывает этого, потому что скрыть невозможно, а дожидаться, когда другие скажут, не хочется. Надо лелеять далеко идущие планы, чтобы говорить такие вещи. Кроме того, одно дело, когда сам про себя говоришь нехорошо, а совсем другое — когда плохо про тебя говорят другие.