Сергей Зверев - Таежный спрут

• Название: Таежный спрут
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41388-1

«Бастион» – тайная полувоенная организация, противостоящая правящей в стране коррумпированной группировке «Орден». Дина Красилина, секретный агент «Бастиона», под видом журналистки отправляется на задание. Вертолет, в котором она летела, совершает вынужденную посадку в тайге. Спасаясь от вооруженных бандитов, Красилина теряется в тайге и набредает на какие-то жилые строения. Там ей удается подслушать разговор о некой базе, на которой готовят зомбированных «суперсолдат». В одном из говоривших Красилина узнает начальника дальневосточной группы «Бастиона» и понимает, что щупальца «Ордена» уже проникли в «Бастион»…

---

– Благодарю вас, мэм, – важно кивнул он в мою сторону. Потом повернулся к Верке:

– А вас – еsресiallу…[1] – и преданно лизнул ее в лоб.

Это было ошибкой. С той минуты наивная Верка ходила за ним, точно теленок за коровой, отчаянно мешая выполнению боевого задания. Но Виталик на сей счет не отчаивался.

В Томилово, аккуратном поселении, окруженном грядами высоких сопок, нас встретили пятеро любезных китайцев и препроводили к колонне разноцветных «пазиков», уже навостренных на северо-запад.

Журналисты, естественно, ехали в последнем. Грунтовка, избитая колесами длинномеров, петляла, огибая холмы. Из открытых окон пахло хвоей.

– Этот грунт окрестили «Желтым трактом», – с удовольствием стал бахвалиться своим всезнайством Виталька. – Китайцы его строили году в девяносто третьем. Уже тогда валили лес и на автоприцепах возили в Иркутск, зарабатывая жалкие копейки. Жили в бараках, спали по триста рыл на полу, жрали баланду – и ничего, выжили. Теперь все на потоке, кто-то огребает нехилые бабки. Даже многие из тех, из первых, завели свою коммерцию – тоже не бедствуют. А с новичками по старинке – бараки, палка, баланда…

Навстречу с грохотом пропылила груженная лесом колонна «КамАЗов».

– Только шум стоит, – прокомментировал Виталик. – От тайги скоро хрен останется. Какие деньжищи уходят…

– Обычное дело, – включилась в разговор Верка. – А кто, дружок, упустит свои денежки? Ты поставь пустую бутылочку на остановке – долго она там простоит?

– Секунд пятнадцать простоит, – ухмыльнулся Овсянников. – Я, между прочим, часто ставлю, засекаю. Когда автобус жду.

– Да это же дармовая трудармия, – пробормотала я. – Тысячи китайцев готовы подписаться на баланду, лишь бы вырваться из Китая и иметь пусть виртуальную, но перспективу на будущее…

– И смерть их не страшит, – согласился Виталик. – Летальных исходов на лесосеках предостаточно. Мрут от холода, заразы, несчастных случаев, от разборок между своими. Даже те, кто готов уехать обратно, кто опомнился, – уже не могут. Капкан. Клапан прямого действия – туда пожалте-с, обратно – нет.

– Ой, а мы их увидим? – пропищала Верка, ненароком прижимаясь к Витальке.

– И не надейся, подруга, уж я-то знаю, – фотограф с важностью покачал головой.

К трем часам пополудни паром переправил нас на правый берег Ангары, а к пяти, когда все уже подустали, китайские «импресарио» решили показать русским товарищам, что такое настоящая трапеза в походных условиях. Словно по мановению волшебной палочки возникли корзинки, подозрительные емкости…

Когда «утомленные» пиршеством делегаты стали отбирать у охраны пистолеты и стрелять по парящим в небе орлам, я ушла в автобус. Желудок был переполнен. Виталик опять наподдал, глупо смеялся, бормотал свои сонеты. Верка ему пьяненько подхихикивала, а я уже не могла все это видеть. Смех, конечно, продлевает жизнь, но что поделать, если этот смех без причины?

Я свернулась на заднем сиденье, позади непьющего кактуса Галкина из пещерно-пролетарской прессы, и под вопли раздухарившегося толстяка Морозова: «А теперь все в круг! Все в круг! Где эти гребаные фотографы?!.» – беспокойно уснула.

А проснулась в конечном пункте.

– Ну ты и горазда дрыхнуть, насилу растолкал, – пробухтел Виталик, дыша в меня остатками перегара. – Поднимай свою задницу, приехали…

Вместе со всеми выбрались из автобуса. Стояла ночь. Силуэты бараков окружали автостоянку. Позади лес, над головой небо, конопатое от звезд. Вкопанные в землю покрышки. Несколько фонарей освещали центральную клумбу и пожарный стенд с полным набором средств пожаротушения.

– Всем спасибо, – объявил кто-то из приспешников Морозова. – Гостей ждут в корпусе «Д». Журналистов – в корпусе «Г». Ужин, душ, постель. Корпуса совмещены, это совсем рядом, вас проводят. Всем спокойной ночи, и просьба не забывать – подъем в девять.

Нас действительно ждали. Гостевые «апартаменты» сияли чистотой. Комнаты на двух постояльцев, шторки на окнах, флоксы в баночках – как это трогательно!

– Ой, до чего здесь мило, – пришла в восторг Верка. – Кто бы мог подумать, Люба. Слушай, а мне это нравится!

– Мне тоже. Но учти: лучшее – враг хорошего, – пробормотала я, падая на кровать.

Она опять что-то лепетала, но этого я уже не помню. Ужин и водные процедуры прошли, надо думать, без моего участия.

Утром нас гуськом водили по образцовому хозяйству. Как и предполагалось, показушная сторона преобладала. Чистые аллейки, улыбчивые китайцы в идеально отглаженных робах. Смешно, но бараки и вправду были окрашены в разные цвета. Голубые, зеленые… Виталька без устали снимал своим «Самсунгом» и бормотал про какие-то «потемкинские» деревни, про пыль в глаза, про то, что нас извечно держат за идиотов, а нам того и надо. А в самом деле – чего нам надо? Переживать за иммигрантов, которым несть числа? С какой стати? Пусть о них свои заботятся, мы их не звали… После экскурсии по жилому городку делегацию повели на лесосеку, подробно объясняя, как происходит рубка леса, какова почасовая кубатура и что при этом чувствуют счастливые дровосеки. Скорее всего, и лесосека была «потемкинской», уж больно аккуратно и радиво протекал процесс. Китайцы улыбались, работали исключительно новыми бензопилами, а широкоплечие десятники, поставленные надзирать за работягами и лупить всех подряд, с удовольствием угощали лесорубов сигаретами.

В низинке, за кустами, позади узкой полосы вырубки, матово проступал забор. За забором – какие-то неокрашенные строения, «колючка». Мелькнула узнаваемая фигура часового. Виталька попробовал приотстать от процессии и вильнуть к кустам, но неожиданно наткнулся на охранника-амбала, раскусившего его маневр. Обойти такую громаду было непросто.

– О, нет, нет, – к Витальке бросился улыбчивый китаец из состава делегации, – ви не туда, товалис… Нам в длюгую столёну…

– А там что? – Виталька ткнул «Самсунгом» в кусты.

– О… – китаец излучал обаяние, – там скляды, пилёляма… Позалуста, позалуста, вместе со всеми…

– А ну не отставать! – прикрикнул некто набыченный и угрюмый, с физиономией крепко «задвинутого» гэбэшника. – Вы что себе позволяете, товарищ? Почему не слушаетесь товарища Фунчиня?

– Ну, всё ясно, – прошипел Виталька, догоняя нас с Веркой. – Вот вам истинный лагерь. Зона, рабство, труд за миску баланды…

– А он все о том же, – фыркнула Верка. – Ну не выдумывай, Виталик, что за ахинею ты несешь? Посмотри, как здесь мило.

– Да мне в принципе по барабану, – отмахнулся Овсянников. – Просто бесит, когда тебя дурят.

– Слушай, ты давай не нарывайся, а снимай все подряд, – прошептала я. – Тоже мне, правдоруб выискался…

После обеда нас возили по окрестным лесосекам. По-моему, они ничем не отличались от первой. К ужину привезли обратно и дали небольшой концерт с праздником чревоугодия, организованный усилиями добрых дровосеков. Дары и мудрых ослепляют – мы размякли. В ходе праздника было объявлено, что плановое мероприятие по инспекции показательных хозяйств продолжается, и спозаранку колонна отправляется дальше: в Ошарово, на Подкаменную Тунгуску.

Кто мог предвидеть, что ночь закончится трагически? Сидящие в заколюченной зоне китайцы терпеливо ждали приезда комиссии. Надеялись пожаловаться на свое бедственное положение и на ту пропасть, что возникла между радужными посулами и ужасающей реальностью. А когда узнали, что комиссия прошла мимо, а наутро уже уезжает, чаша терпения переполнилась. Вспыхнул бунт. Они прорвали колючку, смели охрану и в праведной ярости бросились к «потемкинскому» центру городка. Но охрана не спала и встретила нападающих дружным огнем (от него мы и проснулись). Закрыла ворота, ведущие в огороженную административную зону, и по каждому, кто пытался перелезть через забор, палила из всех стволов.

Стучали автоматные очереди, Верка дико верещала, в коридоре ругались журналисты. Не вставая с кровати, я заткнула уши и какое-то время лежала, приходя в сознание. Потом подскочила, оделась и, оставив в комнате вопящую Верку, бросилась в коридор. Но на улицу выбежать не успела. Виталька Овсянников оттащил меня от входа.

– Эй, ты спятила? А ну, стоять!

Горящие прожекторы освещали забор, через который пытались переметнуться какие-то серые личности. Охрана (наша и лагерная) вела огонь по периметру здания. На моих глазах один из атакующих упал на землю – во внутренний дворик, другой завалился на спину и, зацепив собой еще двоих, свалился за ограду.

– Давай назад… – Виталька потащил меня по коридору. Где-то по соседству находилась, похоже, радиорубка. Испуганный голос из открытой двери торопливо наговаривал по-русски:

– Чибис, Чибис, я – Сойка… Да, да, это бунт!.. Они нас сомнут… Вы спятили! Какие автобусы? Тракт перекрыт, нам не дадут и за ворота выехать! Они совсем озверели… Да, да… Вызывайте вертолеты из Столбового – у нас важные люди, нельзя ими рисковать… Не знаю. Не знаю, Чибис. Полчаса простоим, попробуем, у охраны кончатся боеприпасы… Да шевелитесь вы!..