Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 1

• Название: Падение царского режима. Том 1
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1924

Первый том стенографических отчётов Чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства «для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц», изданный в 1924 году, содержит допросы и показания А.Н. Хвостова, генерала Е.К. Климовича, А.Д. Протопопова, генерала С.С. Хабалова, А.Т. Васильева, Б.В. Штюрмера, В.Л. Бурцева, А.Н. Наумова, князя М.М. Андроникова.

---

Председатель. – У вас нет письменного показания Доброскока?

Бурцев. – Нет, но он отказаться не может.

Председатель. – К кому вы ведете нас от Штакельберга, – к каким представителям высшей власти?

Бурцев. – Кроме Красильникова, никого нет. Я должен сказать, что когда в Петрограде в департаменте полиции каждый день ожидали приезда в Россию эс-эров, а я их задержал. В Париж каждый день приходили запросы из Петрограда (от кого – я не знаю, но по данным можно установить; в департаменте тогда был Курлов). – Запросы такого рода: «Почему не едут? торопите приезд». – Каждый ден[*] были телеграммы к Красильникову, который через своих агентов в Париже и осведомлялся, почему они не едут… Я тогда одновременно изобличал двух секретарей у эс-эров. Один был автомобилист, который должен был моментально ехать, а другой – Мас, которого посылали в Москву учредить книгоиздательство, – очень богатый человек. Накануне его поездки я его разоблачил. Это были два крупных провокатора. Кто-то прислал из Петербурга телеграмму (кто – не знаю), но в конце концов через этих агентов Красильников понял и дал в департамент сведения (почтой), что Бурцев какими-то путями узнал о том, что затевается, и что он остановил поездку террористов. Я получал каждый день сведения от близкого к Красильникову человека, который сообщил, что там делается. На-днях мне показали отчет Красильникова о том, как он со мной боролся, какие он принимал меры против меня: и о поездке написано, т.-е. не о поездке, а о провале ее. Так что я видел официальный документ. Они не поехали. Факт не совершился, – факт покушения на террор. Покушение, быть может, не было бы доведено до конца, но что всем виселица была бы, – в этом сомнения нет, тем более, что ехали такие, как Бартольд, по которому, – не знаю, по чьему выражению – виселица давно плакала…

Председатель. – Кто тогда был директором департамента полиции?

Бурцев. – Я думаю, что Белецкий. Происходило это не позднее 1913-14 года, я не помню точно, какая тогда была поездка царя в Москву.

Председатель. – Следующим у меня отмечено дело «Союза русского народа».

Бурцев. – Начну с моего разговора с Иллиодором в Норвегии. Это было в 1914 году…

Председатель. – Простите, нельзя ли тут некоторую хронологию соблюсти? Вероятно, в дела «Союза русского народа» входит, между прочим, и дело Иоллоса?

Бурцев. – Нет, то, что я хочу расказать,[*] имело место немного раньше: это относится к делу Герценштейна, а Иоллос позднее. Я хочу говорить о том, что мне сообщал Иллиодор в 1914 году (когда я ехал сюда во время войны) и что относится к 1906 году, а именно к покушению на Герценштейна.

Председатель. – Где сейчас Иллиодор?

Бурцев. – Кажется, едет сюда, во всяком случае, – хочет сюда приехать… Итак, он рассказывал такую вещь: когда он был в Петрограде, он встретился (я едва ли могу ошибиться в фамилии) – с Комиссаровым, помощником начальника охраны, который сказал ему следующее: – «Эти молодцы, убийцы Герценштейна, отправлены к вам, в Почаевский монастырь: за ними тут охотятся, пусть переждут некоторое время»… И когда Иллиодор приехал в свой монастырь, он узнал, что убийцы эти, действительно, скрываются там, там об этом говорилось совершенно спокойно: – «Наши люди поехали, – мы их отправляли: надо было вывезти их из Петрограда, чтобы их не поймали»…

Председатель. – Иллиодор передавал вам свой разговор с кем?

Бурцев. – Я на фамилии Комиссарова не настаиваю, но почти убежден.

Председатель. – Но все же маленькая вероятность есть, что вы ошибаетесь?

Бурцев. – Почти никакой, но я хочу быть осторожным. Иллиодор будет здесь, и вы можете у него узнать…

Председатель. – Вы попросите к нам Иллиодора?

Бурцев. – Перехожу к делу Иоллоса. Изложу сущность моей статьи в «Биржевых Ведомостях» и восстановлю то, что цензура не пропустила. В Париже пришли ко мне, с просьбой достать денег на поездку в Россию революционера, для совершения террористического акта. Это было в 1909 году. Я вынул деньги (у меня было, кажется, 300 фр.) и говорю: «Все-таки вы мне скажите, кто это и по какому поводу». – Мне отвечают, что это – убийца Иоллоса. Тогда я говорю: «Убийца Иоллоса в наших делах участвовать не может». – На том и покончили. Но затем предлагают: «Поговорите сами с убийцей Иоллоса и увидите, что он такое и на что способен». – «Хорошо». – Я пригласил его прийти ко мне: я разговаривал со всеми…

Председатель. – Это кто был?

Бурцев. – Федоров, убийца Иоллоса. Я ему сказал: «Единственно, что я могу рекомендовать, – никогда не принимайте участия в движении. Самое большое, что вы можете сделать, это ехать в Россию, отдаться в руки властей, чтобы вас судили, и на коленях просить прощения у русского общества за то, что вы сделали, по отношению к Иоллосу. Ничего другого не могу сказать. Но, предварительно, устроим так, чтобы вас из какой-нибудь страны выдали, чтобы было у русских властей обязательство вас судить. А на суде вы все это сделаете». – Он согласился. Тогда я сказал: «Прежде, чем вам ехать в Россию, я хочу, чтобы вас допросили: с одной стороны – кто-нибудь из членов Государственной Думы, или русские адвокаты, с другой стороны – французские журналисты». Он согласился. И тогда, в моей квартире, этого убийцу Иоллоса со всей подробностью допрашивали князь С.Д. Урусов и М.С. Марголин[*] – адвокат.

Председатель. – А протокол составлен?

Бурцев. – Они записывали. Но что с этими записями сделали, – не знаю… Марголин, когда я ввел Федорова и мы остались втроем, сказал: «Думал ли я когда-нибудь пожать руку убийцы моего лучшего друга?!»

Председатель. – А вы сами записали этот рассказ?

Бурцев. – Я пригласил французских журналистов, которые подробно опубликовали этот рассказ в «Matin», а затем в «Речи» появился экстракт из перевода этих показаний Федорова. Сущность того, что я сейчас говорю, я опубликовал в «Биржевых Ведомостях» не так давно, месяца три назад, в № 9 этой газеты. Я укажу, на что я обращаю ваше особенное внимание. В этом рассказе Федоров устанавливает, что имел дело с Казанцевым, агентом охранного отделения в Москве, и с графом Буксгевденом. Больше никого не назвал, но ему говорили, что есть большие люди, которые этим заведуют…

Председатель. – Где теперь Федоров?

Бурцев. – Страшная его судьба, мне даже трудно говорить о ней. Он несколько раз делал – так сказать – покушения на меня, приходил стрелять, резать и денег требовал… Я его, конечно, выгонял. Затем, когда я уехал из Франции, он поступил в французскую армию добровольцем и через 2-3 месяца устроил себе членовредительство, чтобы избавиться от окопов и получать пенсию. За это его осудили чуть ли не в каторжные работы. Может быть, он уже кончил свою жизнь. Оговариваюсь: я передаю со слов других, мне об этом писали. Это падение уже окончательное… Погибший человек…

Председатель. – Неужели не существует собственноручно записанного или, по крайней мере, записанного со слов Федорова и им подписанного показания его о том, как он убил Иоллоса?

Бурцев. – Я заставил его написать собственноручно.

Председатель. – Где рукопись?

Бурцев. – В моем архиве. И, кроме того, на ней имеются подписи целого ряда свидетелей: Урусова, Марголина.

Председатель. – Из соучастников Федорова вы назвали Казанцева, Буксгевдена, Герасимова. Может быть, еще кого-нибудь из представителей власти назовете?

Бурцев. – Я назову еще Климовича. Относительно Климовича у меня есть подробные сведения, проверить которые вы в состоянии. Дело в том, что, когда я приехал в Петроград, в конце ноября 1915 года, в тот же день ко мне явился от «Вечернего Времени» Манасевич-Мануйлов. Я никогда раньше с ним не виделся, но из-за границы я раз писал письмо такого рода – (через «Новое Время»), что, если он бывает за границей, – то пусть заедет ко мне, что он, по моему мнению, очень любопытный для меня человек и что мне, редактору «Былого», есть о чем с ним поговорить… Он пришел от «Вечернего Времени» и упомянул, что раньше не мог приехать, – опасался. Я ему ответил, что если в Петербурге есть два человека, которым надо поговорить по душам, то это он и я. С тех пор мы виделись очень часто и подолгу беседовали, и не было вопроса, на который бы он не отвечал. Он дал мне очень много ценных фактов.

Председатель. – Это верно, что вы просите его на поруки вам отдать?

Бурцев. – В одно из наших свиданий он, между прочим, говорил, что приехал Рейнбот, бывший градоначальник Москвы, и что в разговоре с ним, Манасевич, сообщил за верное, что Климович назначается директором департамента полиции. – «Неужели это верно?» – спрашивает его Манасевич.[*] – «Почему?» – «Да, кому же неизвестно, что он причастен к делу Иоллоса!»… Услышав это от Манасевича, я говорю ему: «Попросите, чтобы Рейнбот записал это». – Манасевич согласился; через некоторое время узнаю, что Рейнбот записал, но лично я не мог проверить и говорю со слов Мануйлова. Надо было дать официальный ход этому делу. Манасевич согласился передать записку Рейнбота Штюрмеру. По словам Мануйлова, записка была передана. Записка Рейнбота заключалась в том, что он, в качестве бывшего градоначальника, имел возможность впоследствии убедиться, что Климович имел отношение к организации Казанцевым убийства Иоллоса и к укрывательству убийцы.