Нильс Кристи - Пределы наказания

• Название: Пределы наказания
• Автор: Нильс Кристи
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 1985

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»

N.CHRISTIE

Н. КРИСТИ

LIMITS TO PAIN

ПРЕДЕЛЫ НАКАЗАНИЯ

Перевод с английского кандидата юридических наук В. М. КОГАНА

Под редакцией доктора юридических наук А. М. ЯКОВЛЕВА

Вступительная статья доктора юридических наук А. М. ЯКОВЛЕВА и кандидата юридических наук В. М. КОГАНА

MARTIN ROBERTSON OXFORD 1981

МОСКВА

Прогресс

1985

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

Редактор И. ЛУКОВНИКОВА

Редакция литературы по вопросам государства и права

© Universitetsforlagen 1981

© Вступительная статья и перевод на русский язык с сокра­щениями, Москва, Прогресс, 1985

---

10.2. Власть

Люди, обладающие властью, могут раздавать боль. Власть означает возможность заставить других людей делать то, что вы хотите, чтобы они делали, независи­мо от их собственного желания. Судья, рассматриваю­щий уголовное дело, выше подсудимого. Ему покрови­тельствуют символы зала, где происходит судебное за­седание, возвышение, на котором он восседает, особая одежда, в которую он облачен, а в некоторых системах еще и парик, престиж самого здания, сама атмосфера суда, равным образом как и его образованность, его связи, классовая принадлежность. Он пользуется тем преимуществом, что решения фактически принимаются где-то в другом месте: он лишь выполняет наиболее непривлекательную часть работы. Его сердце истекает кровью, но он обязан действовать, должен наказывать.

Люди, не обладающие властью, находятся в совсем ином положении. Если они не пользуются покрови­тельством и не обладают силой, раздача боли не пред­ставляет для них привлекательную альтернативу. По­тенциальный получатель не хочет брать. Он может дать сдачи. Намеренное причинение боли тем легче, чем дальше получающий от дающего. С. Милграм (1965) показал это экспериментально. Он панял лю­дей — во имя науки — наказывать других людей удара­ми электрического тока. Участникам эксперимента ска­зали, что задача исследования заключается в определе­нии того, влияет ли наказание за ошибки на скорость обучения. Мало кто колебался, наказывать или нет, даже тогда, когда речь шла об ударах током, представ­ляющих большую опасность. Но как только жертва оказывалась от них в непосредственной близости, уча­стники эксперимента теряли решимость. Аналогичные данные содержатся в исследовании, посвященном пове­дению людей в концлагере (Кристи, 1972). Чем в боль­шей степени заключенным удавалось вести себя по от­ношению к охране как обычные люди, становиться ближе им, тем больше у них было шансов выжить. Речь идет о концлагерях на севере Норвегии, где со­держались югославы. Те, кто смог хоть как-то овладеть языком, были защищены — по крайней мере от пред­намеренного истребления. Они заставили своих надзи­рателей ощутить всю жестокость принятых среди охра­ны форм поведения по отношению к заключенным. Разговаривая с ними, узники индивидуализировали и очеловечивали себя в их глазах. Они приближались к ним настолько, что наказание воспринималось стражей таким, каково оно было на самом деле.

Здесь мы подошли к самой сути проблемы. Мы ви­дели, как неоклассицизм объективировал процесс нака^-зания. Выбор в известном смысле делает не судья, а другие органы власти и сам преступник, который при­водит в движение всю систему. Судья только инстру­мент, осуществляющий предназначенное. Раздача боли превратилась в надлежащую научную процедуру, где критерием служит степень тяжести преступления. Прихоть и желание судьи, равно как и преступника, не имеют значения. При наличии небольшой помощи со.стороны компьютеров у них вообще нет надобности встречаться. Иными словами, вся ситуация чрезвычай­но удобна для причинения боли.

Если имеет место конфликт и каким-то людям по­ручено как-то его разрешить, то существуют две воз­можности. Одна состоит в том, чтобы облечь этих людей властью. Если это происходит, то такая власть должна контролироваться. Неоклассицизм представля­ет собой один из способов контроля над властью. С этим связан детально разработанный порядок обжа­лования решений. С этим связаны также специальная подготовка, профессионализация п всякого рода «объ­ективирующие механизмы» — такие, как нормы об юрисдикции, должностная неприкосновенность, отбор по цензу. Другая возможность состоит в том, чтобы не наделять властью тех, на кого возложено разрешение конфликта. Эту идею символизирует карлик при коро­левском дворе: он так мал, что прекрасно подходит для роли посредника — пока не станет специалистом и не будет вследствие этого считаться потенциально опас­ным. Человек, которого из-за разницы в возрасте не считают своим, также может играть указанную роль. Иногда ребенок может выполнять такую роль в семей­ном конфликте. Другим символом обсуждаемой альтер­нативы является независимая третья сторона: она при­звана помочь, но ее не наделили властью принуждать, и у нее нет возможности извлечь для себя выгоду из того, как будет разрешен конфликт.

10.3. Уязвимость

Чтобы поставить власть под контроль, надо сделать тех, кто ею обладает, уязвимыми. Существует несколь­ко способов достичь этого. Три из них имеют особое значение. Тех, кто обладает властью, делают уязвимы­ми равенство в статусе, равенство в квалификации и реальная тесная близость с теми, на кого распростра­няется власть.

Значение последнего обстоятельства хорошо иллю­стрирует недавняя дискуссия по вопросу о местной по­лиции. Стремление преодолеть отчуждение, сущест­вующее во многих городских районах, привело к по­пыткам децентрализовать полицейскую службу, равно как социальные службы и здравоохранение. Здесь мы снова встречаемся с одним из движений маятника, происходящих в обществе. Сначала была разрушена муниципальная система полиции, закрыто множество маленьких полицейских участков, небольших учрежде­ний здравоохранения, исчезло множество практикую­щих специалистов во многих сферах жизни. Сейчас же происходит процесс их воссоздания. Полицейские ма­шины и электронные устройства не вполне компенси­руют потерю старого констебля Боллингмо, который нес службу в моем районе, когда я был еще ребенком. Теперь мы снова изобретаем его. Мы превращаем, как это было совсем недавно в Осло, некоторые дома-фур­гоны в местные полицейские участки, размещаем в них постоянные наряды полиции и всерьез пытаемся приблизить полицию к тем, кому она призвана слу­жить. Одновременно это и попытка создать возможно­сти для контроля над контролерами. Полицию нельзя контролировать бюрократическими средствами. Если полиция этого хочет, то ее работа, как заметилз А. Стёккен (1974), оставляет мало следов на бумаге, что делает почти невозможным контроль сверху. Аль­тернативой является контроль снизу, со стороны насе­ления, контактирующего с полицией. Но для того, что­бы сделать такой контроль эффективным, полиция должна стать действительно местной.

Однако есть критики. Среди них С. Коэн (1974) и Т. Матиесен (1978). В основе критики лежит концеп­ция дисциплинированного общества, предложенная М. Фуко (1975). Они правы. Тюрьмы могут быть лик­видированы такими методами, которые превратят все общество в нечто похожее на тюрьму. В рамках самой полиции мы воссоздаем не старого констебля Боллинг­мо. Теперь это современный, хорошо подготовленный полицейский, совершенно иначе интегрированный в громадную военизированную организацию, обладаю­щую большой ударной силой. Здесь есть электронные устройства и автомобили. Новый «местный» полицей­ский является таковым лишь в том смысле, что нахо­дится в данном месте во время исполнения своих обя­занностей. Он не имеет долговременных обязательств:; после окончания рабочего времени он покидает свой пост и ведет жпзнь, которая неизвестна тем, кто оста­ется. Иными словами, он неуязвим.

Прежний местный полицейский был уязвим. Он, ко­нечно, обладал определенным статусом как полицей­ский и мог затребовать помощь. В трудных случаях он мог мобилизовать силу государства. Но он не мог об­ращаться к внешним силам постоянно. Во многих от­ношениях он был заложником своей общины. Он жил здесь же или где-то поблизости. Его дети ходили в ме­стную школу, его жена — в магазины. Не было «желез-иого кулака и мягкой перчатки» (Купер, 1974). Была реальная уязвимость. В противоположность этому де­централизованная система контроля, осуществляемого персоналом, который не зависит от общины, может лег­ко превратиться в систему слежки, совершенно не конт­ролируемую самими ее членами. Чтобы избежать извра­щений, идея децентрализованной полиции должна предполагать зависимость полицейских сил от того ме­ста, где они несут службу, то есть предполагать поли­цию, слабо связанную с полицейскими силами впе дан­ного района, а также серьезные изменения в органи­зации повседневной полицейской работы. Поскольку происходит усиление местной полиции, следует сокра­тить полицию центра и блокировать каналы связи между центром и периферией. Полицию надо рассмат­ривать как единую систему. Если мы ограничимся тем, что лишь усилим местную полицию, то окажемся в опасной близости к «городу-тюрьме», ярко описанному С. Коэном (1979). Уязвимость полиции должна быть обеспечена.

«Особая квалификация» представляет собой другой вид защиты против уязвимости. Этой формой защиты располагают эксперты по социальным вопросам. Они имеют удостоверения о том, что более компетентны в этих вопросах, нежели другие. Они обучены специаль^ ному языку, на котором говорят между собой. Опи при­дут в местное учреждение, которое занимается соци­альными вопросами, чтобы служить общине, но легко превратятся в правителей. С местной точки зрения, они в еще большей степени находятся вне контроля, чем полицейские. Их назначение не в том, чтобы по^ мочь людям справиться со своими конфликтами, а в том, чтобы самим разрешать их конфликты. Подобно судьям, они предрасположены к тому, чтобы пренеб­речь одними возможностями и придать особое значение другим. Но в противоположность судьям они не при­учены понимать, что имеют дело с конфликтами. По­добно старому персоналу, осуществлявшему некара­тельное воздействие в системе контроля над преступ­ностью, они легко станут людьми, раздающими боль, действуя под видом персонала, занятого оздоровлением.