Натан Эйдельман - Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

• Название: Тайные корреспонденты "Полярной звезды"
• Автор: Натан Эйдельман
• Издательство: "Мысль"
• Жанр: Публицистика
• Год: 1966

Введите сюда краткую аннотацию

---

Герцен интересуется в письмах каждой мелочью, касающейся новой «Полярной звезды», — порядком статей, оформлением, видом титульного листа.

«У „Полярной звезды“ можно поставить „Revue anniversaire“ (юбилейное издание — франц.)», — пишет он 1 июня 1868 г., имея в виду, вероятно, пятнадцатилетие Вольной русской типографии (1853–1868), однако потом Герцен от этой мысли отказался (возможно, из-за того, что альманах считался книгой «на 1869 год»).

«Вели готовить „Полярную звезду“ к 15 октября, — писал Герцен Огареву 23 сентября 1868 г., — обертка должна быть толстая, цвета „Былого и думы“» (XXIX, 447). Отдельное издание «Былого и дум» имело довольно большой успех, и Герцен стремился даже внешним видом «Полярной звезды» подчеркнуть связь, преемственность своих воспоминаний и альманаха.

16 октября 1868 г. Герцен распорядился: «Цена 3 франка мала, поставить 4» (XXIX, 468). 28 октября 1868 г. он писал Тхоржевскому: «Печатайте скорее, на заглавии следует „1869“ (все книги с 1 октября печатаются следующим годом)» (XXIX, 480).

Перед самым выходом «Полярной звезды» Герцену, после переговоров с русским журналистом А. П. Пятковским, показалось, что существует возможность напечатать инкогнито некоторые статьи непосредственно в России.

«Кабы знать да ведать прежде, — пишет он 26 сентября 1868 г., — пол „Полярной звезды“ можно было бы там напечатать» (XXIX, 448).

Как известно, Герцену удалось кое-что опубликовать в петербургском журнале «Неделя», но мечты о более широком вторжении на страницы подцензурной прессы оказались иллюзией.

С приближением дня рождения VIII «Полярной звезды» настроение издателей ухудшалось. Было ясно, что «Колокол» на французском должно прекратить. «Нашим истинным призванием было сзывать своих живых и издавать погребальный звон в память своих усопших, а не рассказывать нашим соседям истории наших могил и наших колебаний» (XX, 402). (выделено нами — V.V.)

1 декабря 1868 г. вышел последний номер, в котором Герцен опубликовал открытое письмо к Огареву.

«Наш прилив останавливается, ручьи текут в иных местах: отправимся же на поиски других земель и других источников. Тебе известно, с каким упорством настаивал я с 1864 года на продолжении издания „Колокола“, но, придя в конце концов к убеждению, что существование его становится натянутым, искусственным, я отступаю <…>. Мы слишком долго шли своим путем, чтобы возвращаться вспять; но нам нет никакой нужды идти все той же тропинкой, когда она становится непроходимой, когда не хватает хлеба насущного. Без постоянных корреспонденций с родины газета, издающаяся за границей, невозможна, она теряет связь с текущей жизнью, превращается в молитвенник эмигрантов, в непрерывные жалобы, в затяжное рыдание» (XX, 398–399).

Это послание, трагичное и исключительное по беспощадности к самим себе, завершалось, однако, в оптимистическом тоне: борьба не окончена, издатели же «Колокола» при иных, более благоприятных ситуациях снова возьмутся за старое оружие. «В случае необходимости „Полярная звезда“ облегчит нам возможность защищаться. И разумеется, язык Колокола не будет расплавлен — его только подвяжут, а конец веревки останется в наших руках» (XX, 402).

VIII книга «Полярной звезды» как раз в эти дни — в ноябре—декабре 1868 г. — была готова. Впервые за вcю историю альманаха в ней были только два автора — Герцен и Огарев.

Большая часть книги — главы из «Былого и дум» («Без связи», «Venezia la bella», «La belle France», «Лондонская Вольница»). Герцен снова обращался и к своему «Доктору Крупову»: «Мой Крупов, как Лазарь, снова ожил» (ПЗ, VIII, 140) — в виде «сочинения прозектора и адъюнкт-профессора Тита Левиафанского».

Полемику с молодыми, с Базаровыми, размышления о прошлом, настоящем и будущем нигилизма Герцен представил читателям в своих письмах «Еще раз Базаров». Эпилогом тома была III часть поэмы Огарева «Юмор» с подзаголовком «Через двадцать семь лет» (ПЗ, VIII, 161) и шесть последних стихотворений, как бы подводящих итог всему.

Последними строками последней «Полярной звезды» было огаревское «Предисловие к неизданному и неоконченному» (ПЗ, VIII, 178):.

…Не унывай и думай без испуга,
Что рвутся жизненные швы,
И не склоняй под тяжестью недуга
Полустолетней головы.
Спеши в строках последнего сказанья,
Где завершится жизнь сама,
Отметить всю работу пониманья,
Весь опыт явственный ума.
А там умри с спокойным чувством меры,
Вперив на мир последний взгляд,
Без помыслов отчаянья иль веры,
Без сожаленья и отрад...

Герцен нервничал оттого, что книга была мала, всего 10 печатных листов, и хотел сначала объявить о выходе второго выпуска VIII книги в 1869 г. (см. XXIX, 474). Однако он трезво оценивал обстановку и понимал, что, может статься, второй выпуск задержится. Возможно, поэтому в конце концов решено было считать VIII книгу законченной.

Но чтобы читатель не думал, что с этим томом заканчивается и «Полярная звезда», на последней странице обложки (розовой, как в отдельном издании «Былого и дум»!) было напечатано объявление:

«Следующая книжка „Полярной звезды“ выйдет в июне 1869 г.»

* * *

Ни «Колокол», ни «Полярная звезда», ни «Былое и думы», строго говоря, при жизни Герцена не прекращались. Они приостанавливались, но всегда готовы были возобновиться. Подвязанный язык «Колокола» бил время от времени. Так, 15 февраля 1869 г. появилось последнее, шестое приложение к «Колоколу» на французском языке («Supplement du Kolokol») с документами из архива П. В. Долгорукова.

По содержанию эта публикация напоминала прежние «Исторические сборники Вольной русской типографии» и «Полярную звезду» (см. XX, 831 комм.).

IX «Полярная звезда» в июне 1869 г. не вышла, но Герцен о ней думал.

9–10 января 1869 г. он извещал Огарева, что «написал статейку вроде промемория Бакунину <первый вариант писем „К старому товарищу“>. Можно в „Полярной звезде“ напечатать» (XXX, 12). Однако 21 января того же года Герцен писал, что «„Полярную звезду“ можно начать печатать тотчас, как Георг <издатель> заплатит за всю прошлую. А если та не разойдется, мое мнение — вовсе не начинать. Статья моя in Bakouninem кончена, но она может и полежать» (XXX, 17).

«До „Полярной звезды“ далеко», — констатирует Герцен 4 февраля 1869 г. (XXX, 26), но чуть повеет «теплым ветром», он снова готов к действию и пишет Огареву 7–8 февраля 1869 г.: «Я готов с половины марта начать печатание „Полярной звезды“, если ты что-нибудь имеешь уже готового — напиши» (XXX, 31).

Так в мучительных раздумьях, колебаниях, среди новых тяжелейших личных переживаний (серьезная болезнь дочери, разлад с Н. А. Тучковой-Огаревой) проходили последние месяцы Герцена.

Его творческие планы, которые обнаруживаются в письмах и черновиках, его замечательные статьи и неопубликованные воспоминания, что появились частично в «Сборнике посмертных статей Александра Ивановича Герцена» (Женева, 1870 г.) — свидетельство громадных, лишь частично реализованных замыслов.

В последний раз «Колокол» и «Полярная звезда», вспомянуты Герценом как живые за 13 дней до смерти — в письме к Огареву от 7 января 1870 г. (из Парижа в Женеву). «Для возобновления „Колокола“ нужна программа <…>, читать нас никто не хочет. Сделаем опыт издать „Полярную звезду“ — что у тебя есть готового? Я, впрочем, предпочел бы участвовать в каком-нибудь петербургском издании» (XXX, 297).

В этих нескольких строчках вся история Вольных изданий за последние несколько лет.

Герцен сказал однажды о «Былом и думах», что «труд этот может на всем остановиться, как наша жизнь». Эти слова могли быть сказаны о «Полярной звезде» и «Колоколе».

Эти издания еще и еще раз появились бы в 70-х годах и, возможно, наступил бы день, когда

…снова наш раздастся звон
И снова с родины далекой
Привет услышится широкой…6

Последняя фраза, написанная Герценом в его жизни, символична.

В телеграмме С. Тхоржевскому 20 января 1870 г. он сообщал о своей болезни: «Большая опасность миновала. Недоволен врачами, как и всюду. Завтра постараюсь написать» (XXX, 301).

«Завтра» Герцен написал бы. Написал и напечатал бы много.

Но завтра у него не было, потому что через несколько часов он скончался. 12 июня 1877 года не стало Огарева. Только тогда навсегда остановилась «Полярная звезда» и умолк «Колокол»..