Михаил Горный - Поход на афганцев и бой на Кушке (1885 год)

• Название: Поход на афганцев и бой на Кушке (1885 год)
• Автор: Михаил Горный
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Горный Михаил Поход на афганцев и бой на Кушке (1885 год)

Горный Михаил

Поход на афганцев и бой на Кушке (1885 г.)

Воспоминанiе бывшаго рядового Андрея Боландлина

{1} Так помечены ссылки на примечания

Из текста: Мостъ былъ покрытъ трупами бъглецовъ. Солдатики наши старались даже на нихъ и не глядъть. Молча, съ серьезными лицами, сохраняя равненiе, шли они, обхвативъ почернъвшими отъ пороха руками свои берданы, въ своихъ сърыхъ шинелькахъ. "Разъ, два, три, четыре... разъ, два, три, четыре!.." - считало большинство изъ нихъ, перешагивая черезъ трупы афганцевъ, пъшихъ и конныхъ, потоптанныхъ, истерзанныхъ конскими копытами, снарядами артиллерiи и сапогами пъхотинцевъ.

Hoaxer: вооружённый конфликт 1885 г. был единственным столкновением такого рода, произошедшим в годы правления (1881-1894) Александра III Миротворца. В некоторых справочниках (напр., у В. Похлёбкина "Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет", М., 1995) этот конфликт называется "русско-английским вооружённым конфликтом" (из-за присутствия в рядах афганцев сотни английских советников), в других трудах это называется русско-афганским вооружённым конфликтом (что, на мой взгляд, правильно, в отличие от предыдущего наименования). Но факт, что англичане среди афганцев были, и были биты, не подлежит сомнению. Что и нашло отражение в песне, приводимой в тексте этой книги: "Будет помнить враг всегда, / Англичане и афганцы не забудут никогда...".

Содержание

I-IX

Примечания

Походъ на афганцевъ и бой на Кушкъ

"И прошли мы степь, какъ море,

Сквозь песчаный ураганъ...

Такъ онъ ходитъ на просторъ,

Мчитъ съ кургана на курганъ...

Птица ръдко тамъ летаетъ, 

Тамъ песокъ летитъ столбомъ...

(Казачья пъсня).

I.

Одинъ изъ съренькихъ январьскихъ днъй 1885 года въ Самаркандской казармъ 3-го линейнаго Туркестанскаго баталiона шли занятiя "словесностью". За бълыми деревянными столами сидъло человъкъ тридцатъ учениковъ, учениковъ уже усатыхъ и бородатыхъ, впрочемъ, только что начинавшихъ писать на грифельныхъ доскахъ. Учителемъ этихъ странныхъ школьниковъ былъ молоденькiй чернявый подпрапорщикъ Дегтяревъ, который стоялъ около двухъ черныхъ досокъ съ большими картонными буквами.

- Ну, братцы, какая это буква? - спрашвваетъ онъ, поднявъ вверхъ букву б.

- Бы! бы!.. - кричитъ хоръ самыхъ разнородныхъ голосовъ.

- А это какая? - подпрапорщикъ поднимаетъ другую букву.

- А! А! - кричатъ солдаты.

- Какой слогъ, братцы, будетъ, если возьмемъ эти буквы вмъстъ? говоритъ опять учитель.

- Ба! - отвъчаютъ ученики.

Ученики, впрочемъ, не особенно внимательны: одни смъются, другiе даютъ другъ другу щелчки, третьи толкаютъ одинъ другого. Но есть и внимательные, старающiеся уяснить себъ всю бездну премудрости. Шутники говорятъ имъ:

- На что учиться? Коли маленькихъ не научили, такъ все равно: большимъ въ голову не вобьютъ!

- Нътъ, не то, ребята! - отвъчаютъ они: лучше поздно, чъмъ никогда. Грамота пригодится, - хоть письмо, примърно, написать домой или что другое...

Послъ упражненiй умственныхъ начались упражненiя физическiя, Тутъ уже собрали всю третью полуроту, молодыхъ и старыхъ.

Рыжiй солдатикъ Черноусовъ ловко подтянулся на кольцахъ. Потомъ очередь подошла до неповоротливаго вятскаго толстаго солдатика Волкова, который всегда плохо подтягивался.

- Ну, ты, вятскiй, - замътилъ Дегтяревъ: не подгадь свою Вятку!

- Да я, господинъ подпрапорщикъ, смолоду не научился, а теперь ужъ того... скоро домой...

- Домой, не домой, а все-таки старому солдату такъ дълать стыдно. Ты долженъ примъромъ для другихъ служитъ, а выходитъ, что молодые солдаты-то лучше тебя дълаютъ.

Солдаты ухмылялись.

Время подходило въ 12 часамъ. Вдругъ заигралъ рожокъ: - Сборъ!

Новобранцы, не зная, играютъ ли на объдъ или на "сборъ", предположили первое, схватили мъдныя чашки и кинулись бъжать на кухню, потому что, по заведенному чуть ли не во всъхъ войскахъ порядку, за объдомъ ходятъ новобранцы. Старые заругались.

- Куда вы, сърые черти?

- За объдомъ!

- Какой вамъ объдъ! Слышите, что сборъ играютъ, а не объдъ! Катайте шинели, берите сумки и мъшки.

Закопошились солдатики, схватили ружья и прочую аммуницiю и маршъ на дворъ. А на дворъ уже строились прочiя роты. У первой роты, въ пролеткъ, запряженной парой вороныхъ, сидълъ самъ полковникъ, Михаилъ Петровичъ Ка въ, бравый мужчина, въ очкахъ, съ черной съ просъдью бородой, который только что прiъхалъ сюда. Сбъгались и офицеры, каждый къ своей части. Наконецъ, вое выстроилось. Пришли и ротные командиры. Тогда полковникъ бодро выскочилъ изъ коляски, что-то сказалъ имъ, а потомъ обратился и ко всъмъ солдатамъ, съ нетерпънiемъ желавшимъ узнать, дла чего ихъ собрало начальство, и сказалъ:

- Поздравляю васъ съ походомъ, братцы! Я получиль отъ командующаго войсками телеграмму: выступаемъ въ г. Мервъ.

- Рады стараться, ваше высокоблагородiе!.. - звонко рявкнулъ баталiонъ.

- Гг. ротные командиры, ротныхъ школьниковъ и учебную команду распустить по ротамъ, занятiя прекратить и приготовляться къ походу!..

Солдатъ распустили.

- Э, братцы, идемъ въ походъ... - говорили одни.

- Въ Мервъ, такъ, навърно, на стоянку, - отвъчали другiе.

- Ну, едва ли на стоянку... - не соглашались первые. У 3-го баталiона въ другихъ самаркандскихъ войскахъ{1} было не мало таки землячковъ.

- Идемъ въ походъ, братцы! - объявляли имъ солдатики 3-го баталiона.

- Ну, врите! У Ка - ва всегда походы, каждый годъ гоняетъ.

Въ самомъ дълъ, расторопный полковникъ ежегодно дълалъ практику, и верстъ за двадцать, за тридцать ходилъ полнымъ походомъ со своимъ баталiономъ, со всъмъ обозомъ и провiантомъ.

Въ тотъ же день полковникъ получилъ вторую телеграмму, въ которой разръшалось солдатамъ брать съ собой вещи. Обрадованные туркестанцы, предполагая, что идутъ на стоянку, уже думали везти съ собой и кровати, и ящики, и другую шарабору, какъ новая телеграмма разсъяла ихъ мечты: въ ней приказывалось уже каждому солдату собственныхъ вещей имъть не болъе пуда.

Женатыхъ тоже приказано было сначала взять въ походъ, но послъ вышло приказанiе оставить женатыхъ и замънить ихъ людьми изъ другихъ частей.

- Убьютъ васъ, братцы, - смъялись сначала холостяки надъ женатыми, - и женки ваши останутся.

- Да развъ на войну пойдемъ? - огрызались тъ.

- А то на стоянку? Въстимо, на войну...

Бабы, прослышавъ, что мужей у нихъ беруть на войну, подняли, было, вой. Когда же женатыхъ оставили, то и этимъ солдатки остались недовольны...

И, дъйствительно: прослужатъ солдатики срокъ свой, пойдутъ домой, а жены-то ихъ скроются, да и останутся въ Туркестанъ. Впрочемъ, недовольны были и мужья, переведенные отъ своихъ товарищей въ другiя части, и чуть что не плакали.

Начали солдатики все громоздкое, лишнее продавать: кровати, ящики, поношенные мундиры. Все спускалось за-дешево. Явились и покупщики - сарты, продувной народъ, и начали увозить изъ казармъ солдатскiе пожитки цълыми возами.

А полковникъ разъ по десять на дню прибъжитъ въ казармы, отдастъ приказанiя каптенармусамъ, артельщикамъ и фельдфебелямъ, что нужно покупать для упаковки, уговариваетъ солдатъ не продавать сапоговъ.

- Боже васъ сохрани, - говоритъ онъ, - продать сапоги! Солдатъ въ походъ да безъ сапогъ - пропащiй человъкъ!

Между тъмъ изъ Ташкента привезли войлочныя кибитки и деревянныя чашки. Порядили подрядчиковъ представить сартовъ для "тюковки" верблюдовъ. Изъ главныхъ складовъ прислали 4 полныхъ годовыхъ комплекта патроновъ.

Отъ каждой изъ прочихъ частей ассигновано было по 200 рублей, и устроенъ былъ объдъ въ городскомъ паркъ, хотя и чисто выметенномъ, но еще съ нагими деревьями и кустами, который красиво рузубрали, однако, флагами. Около фонтана поставили длинные столы съ такими же длинными вокругъ скамьями. За объдомъ подавали пловъ, супъ, пироги, - по пирогу на солдата, баварское пиво, - по нъскольку ведеръ на столъ, - вина, околько кто хотълъ, фруктовъ разныхъ, - словомъ, былъ пиръ горой. Гремъла музыка, присутствовало два генерала - Гродековъ и Ефимовичъ. hли, пили солдатики, веселились и даже присутствiемъ генераловъ не смущались.

- Я надъюсь, братцы, что вы не ударите лицомъ въ грязь, - сказалъ между прочимъ Гродековъ.

- Не ударимъ, ваше-ство!..

II.

18-го января, въ пасмурный день, часовъ въ 5 дежурные по ротамъ пошли будить спавшихъ на желъзныхъ кроватяхъ подъ ваточными одъялами солдатиковъ. Просыпались они, протирали свои слипшiеся глаза, накидывали быстро на себя аммуницiю и рысью бъжали къ умывальникамъ. Потомъ собрались на общую молитву. Хоръ свъжихъ, громкихъ голосовъ дружно пропълъ "Отче нашъ", "Спаси Господи" и "Достойно есть". Новобранцевъ, по обыкновенiю, погнали за чаемъ, и они, съ мъдными чайниками, каждый для своего отдъленiя, помчались на кухню. На столикахъ между кроватями расположились служивые для чаепитiя. У кого была чашка, у кого - кружка, у кого - стаканъ. Чай былъ хорошiй, аппетитный, душистый. Но многимъ было не до него: суетились, складывались, связывали въ тюки, въ мъшки все, что только можно было взять и что еще не было продано продувнымъ сартамъ. Дежурные по ротамъ закричали, чтобъ люди приготовлялись и выходили. Къ ротамъ явились и ихъ командиры. Къ 1-й ротъ старый капитанъ Т - не, николаевскiй еще служака; ко 2-й - поручикъ Т - ъ, рыжебородый, лътъ сорока человъкъ, къ 3-й - штабсъ-капитанъ Бо - въ, высокiй, моложавый, съ русой бородкой; къ 4-й, наконецъ, капитанъ Пл - въ, невысокiй, но здоровый, съ черненькой бородкой, смуглый. Солдаты, надъвши шинели въ рукава, навьючившись непромокаемыми мъшками, патронными сумками и ружьями, съ надътыми на нихъ надульниками и чъхлами, вышли на батальонный дворъ. Ротные еще разъ провърили и осмотръли людей всъ ли у нихъ исправно, а капитанъ 3-й роты сказалъ еще фельдфебелю Ситникову, русоватому и усатому парню: