Константин Фрумкин - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5

• Название: Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5
• Автор: Константин Фрумкин
• Издательство: Издательство «ВОКРУГ СВЕТА»
• Жанр: Критика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98652-296-8

В НОМЕРЕ

А. Гребенников, Г. Прашкевич — Юрьев день

Если в мире начинаются чудеса, это всегда к переменам. Юрьев день — это и есть перемены. Перемены в жизни людей, перемены в жизни целых стран, перемены в истории всего мира… К добру они ведут или к худу?

Юрий Иванов- Ботанический сад

Нам-то хорошо, у нас таланты на дороге не валяются. Впрочем, таланты разные бывают… А будет ли мир, где творческие личности составляют абсолютное большинство, столь же великодушен к изгоям от рождения, как мы великодушны к гениям? Всеобщее счастье творчества, насажденное с благими намерениями. Торжество прозорливой науки над слепым случаем рождения. Найдется ли место сказке в этом детерминированном мире?

Антон Конышев — Воин: последний подвиг, или Сказ о простом человеке

Когда всё вокруг рушится, когда Враг непобедим, потому что невидим и всесилен, когда нет надежды на будущее и не на что опереться в прошлом — что человеческого остаётся в человеке? Или правда, что все подвиги совершаются от отчаяния?

Юлия Зонис — Гимн уходящим

Отдаленное будущее. Планета Ямато. Мир, где сказка о славном прошлом стала повседневностью. Молодой принц Дайдзиро, второй в ряду наследования императорского престола, посвятил себя искусству создания иллюзий — ши-майне. Принца не волнуют государственные заботы, и жизнь его кажется безоблачной — вплоть до того момента, когда над планетой нависают тени чужих кораблей…

Сергей Карлик — Активатор

Супермены бывают разные. Он — не гений, не герой, он обычный. Но обладает способностью заставлять людей принимать его точку зрения в любом вопросе. Однако в реальной жизни на любого супермена всегда найдется желающий стать его хозяином…

Александр Голубев — Вторая фаза

Если новый капитан не соблюдает морских традиций, если он чересчур высокомерен и придирчив, экипаж судна может задаться вопросом: с человеком ли они имеют дело?

А также: Сплошное беззаконие -

В статье анализируется работоспособность знаменитых азимовских Трех Законов Роботехники

Зловещее пламя XXI века

Существовал ли гиперболоид инженера Гарина на самом деле?

Опасность захвата мира страховыми компаниями

---

Зашла Сергеевна в спаленку: сопят ребятишки, кто во что горазд. Только «эгоист» Кирюша глаза приоткрыл:

— Слышь, Сергевна, — прошептал он, — домой пойдешь — шапку надень. А то заболеешь — кто с нами гулять будет?

— И правда, некому больше, — невесело прошептала Лида, все десять лет отработавшая без смены: не идут люди в воспитатели, на рутинную-то работу. — Надену. Спи, спи.

Дождалась, пока Кирюша уснет, вышла в залу, потрогала подарки. На каждом надпись: от кого и кому. Много! Деда Мороза завалили по самую шапку…

Ну-ка, ну-ка… «Лидии Сергеевне от Павлика». Что этот «черствый ребенок» за каверзу задумал? Развернула…

Ничего себе — хрустальная туфелька! «Вот оно что, — улыбнулась женщина, — он все понимает! Младенца ведь под елку не закажешь, вот Павлик намек и сделал, чтоб надеялась. Вроде как лотерейный билет подарил. Может, и впрямь найдется принц, позарится на презренную воспитательницу»?

«Мечтай, Лида, мечтай», — взгрустнула она снова.

Оделась Лидия, на мороз вышла. За детей можно бы не волноваться: киберы зорко присматривают за ними. А все ж тревожно: Кирюша вот, проснулся же, переборол гипносон. Ну, ничего, мальчик разумный, плохого не натворит.

Замела метель, закружила снежинками не разобранные детские сны, с вышины слетевшие. Много их пропадет: теперь дети искусственные сны смотрят: кибернетические, правильные. А настоящие — кому они нужны? Обидно.

Раздосадованный порыв ветра залетел в приоткрытую фрамугу детской спальни и веером разбросал пригоршню снежинок-снов. На всякий случай — а вдруг?

И случай оказался как раз подходящий. Света Ипатьевна, орудуя коммуникатором, сегодня подменила киберам целевые назначения. Они теперь тщетно баюкали по кругу друг друга, недоумевая: почему это подконтрольный мозг не следует гипнопрограмме?! И утомившиеся за день дети разобрали настоящие сны, ветром занесенные. Беспокойные сны, не развивающие творческое начало.

«Опасной взломщице» Ипатьевне снилось, что она шеф контрразведки Земли, неотразимая в маршальском мундире и пилотке, из-под которой торчат две рыжие косички. Она разгадала коварные замыслы пришельцев-невидимок из параллельного мира и приказала затравить захватчиков собаками, специально выведенными кинологом Павликом. Слепые гигаксы легко различали невидимок внутренним зрением и перегрызли всех до одного…

Фируза во сне спасала жизнь пожилой женщине на операционном столе. Кибер-оператор вынес вердикт о нецелесообразности лечения и гуманной эвтаназии. «Бессердечная» Фируза отключила его и взяла в руки лазерный скальпель…

«Бандитам», двойняшкам, как водится, достался один сон на двоих. Их спейс-штурмовик был подбит, и осталась единственная исправная спасательная капсула. Братья отчаянно дрались — каждый стремился запихнуть в нее брата, обрекая себя на погибель…

А многострадальной Лидии ничего не снилось, она еще шла к дому сквозь метель, уставшая настолько, что не заметила крупную птицу, планирующую к ее балкону на втором этаже. Неуместную в городской фауне птицу…

* * *

Угрюмый тибетский аист Чва выбил лапой балконную дверь внутрь комнаты и опустил копошащийся сверток на пол.

Исстрадавшись в изнурительном пути, он в очередной раз ощутил как награду освобождение от бесценной ноши. Вроде бы, все в соответствии с буддистским учением. Однако постыдные сомнения терзали аиста.

Впрочем, путь к истине лежит не через них ли, разве не далай-лама учит, что нужно самостоятельно мыслить и постигать суть вещей? Например, в чем суть страданий аиста — ради чего разносит он по свету новорожденных Будд? Ведь обрели уже люди безграничную радость творчества, так какого еще просветления ждут алые тоги?!

«Ламам-то что, — рассуждал он, выщипывая клювом льдинки меж когтей, — возьмут да объявят, что роженица в тибетском селении носит под сердцем новое воплощение Просветленного. А немолодой всепогодный Чва должен лететь и во что бы то ни стало найти женщину, которая вырастит и воспитает новорожденного Будду. Даже если родилась двойня».

Скрипнула входная дверь. Все, теперь домой, в Тибет! Главное сделано — новоявленные Будды обрели, наконец, в студеном Арзамасе-16 свою истинную мать. Единственную на Земле, способную сберечь божественный свет. Вот она обрадуется…

Антон Конышев Воин: последний подвиг, или Сказ о простом человеке Рассказ

Быть или вовсе не быть —

Вот здесь разрешение вопроса.

Парменид. О природе

Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы

Иль надо оказать сопротивленье,

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ним?

В. Шекспир. Гамлет

Человеческая жизнь по самой своей природе должна быть чему-то посвящена — славному делу или скромному, блестящей или будничной судьбе. Наше бытие подчинено удивительному, но неумолимому условию. С одной стороны, человек живёт собою и для себя. С другой стороны, если он не направит жизнь на служение какому-то общему делу, то она будет скомкана, потеряет целостность, напряжённость и «форму».

Хосе Ортега-и-Гассет

Ударило грандиозно.

Полоса, должно быть, прошла совсем рядом, потому что железобетонные стены блиндажа мгновенно оказались расписанными причудливыми сеточками трещин, из которых струйками брызгала земля напополам с жижей. Едкий, смешанный с мельчайшей земляной пылью дым лез в глаза, проникал в горло, нос и драл легкие.

В первый момент ему показалось, что на голову обрушилось не менее тонны земли, но потом его оглушило, придавило, и он перестал думать обо всём, кроме одного — дышать. Дышать и ни в коем случае не потерять сознание, иначе конец, смерть от удушья, и даже хоронить не надо, уже закопан. Милое дело…

Когда наверху угомонилось, а в ушах бешено застучало сердце, он изо всех сил, ногами и руками упершись в пол, рванулся, выпрямился и жадно глотнул.

Воздух пах смертью, но это был воздух.

Полоса, в самом деле, прошла очень близко, всего лишь метрах в двух от его укрытия, но всё её смертоносное могущество оказалось бесполезным, никчёмным: убивать было некого. Почти некого.

Воин выбрался из полузасыпанной канавы и принялся скакать на одной ноге, вытряхивая землю из-под гимнастёрки, из-за шиворота и из ушей. По опыту он вычислил и знал теперь, что самый короткий промежуток между двумя налётами составлял не менее десяти минут. А это значило, что можно попрыгать, поразмять ноги, приглядеть себе новый более или менее пригодный блиндаж и успеть в него перебраться. Ну вот, подумалось ему, и опять жив…

Несколько дней назад, когда их перебросили на передовую, они откровенно недоумевали: как же так, настоящая-то передовая в пятидесяти километрах от места дислокации? В те дни и часы всеобщего безумия и лихорадочного отчаяния им просто позабыли сказать, что какие-то пятьдесят километров для Армады — это даже не пустяк. И их линия очень скоро превратится в передовую, передовую следующего поражения. Их было много тогда, солдат, офицеров, каких-то людей с бешеными глазами в диковинной униформе. Они метались повсюду, позволяя себе совершенно безнаказанно оспаривать или изменять любые приказы, а в случае крайней нужды самозабвенно орать даже на генералов, брызгая слюной на их бледные физиономии, в то время как сами генералы стояли навытяжку, безоговорочно моргали в ответ и, не утираясь, тут же мчались исполнять приказание.

Все тогда были какие-то бешеные, повсюду можно было обнаружить признаки кипучей деятельности. Одно за другим беспрерывно прибывали новые подразделения, роты, полки, дивизии, в названиях которых он, человек, в общем-то, гражданский, всегда путался; ускоренными темпами возводились укрепрайоны, рылись километры окопов, десятки, если не сотни, блиндажей и бункеров (до сих пор на руках ныли мозоли от лопаты), эшелонами, самолётами и вертолётами доставлялись горы вооружения от морских кортиков (откуда и зачем здесь в таком количестве?!) до чего-то грандиозного, даже на непросвещённый взгляд напоминающего мобильную пусковую установку ракет средней дальности.

И уж, конечно, путаница была сплошь и рядом. Путали всё: ополченцев с регулярными частями, иностранцев со своими, периметр укрепрайона с основной оборонительной линией, оружие с провизией, день с ночью, нездоровый румянец паники с ввалившимися, покрасневшими глазами после четырёх суток без сна… И как проклятие и наваждение, ежесекундно слетало со всех уст произнесённое на разных языках, но с одним выражением слово — Армада.

Никто не знал, откуда она появилась, как никто не знал и каким образом её остановить и возможно ли это вообще. Вопли ужаса и бессвязные сообщения, поступавшие из стран, первыми подвергшихся вторжению, поначалу не вызывали ничего, кроме раздражающего недоумения и плоских шуток насчёт особенностей иностранного юмора.