Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

• Название: Ты покоришься мне, тигр!
• Автор: Александр Александров-Федотов
• Издательство: Искусство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

---

Другая забота: как поступить с Ранжо? Наказать его?

Первое желание — наказать. Но, подумав, я решил оста вить его проступок без последствий. По нескольким соображениям.

Уж если наказывать, так это надо делать сейчас же после нападения, на манеже, а не за кулисами. Но на манеже зверей не наказывают, так же как и детей при гостях. А когда зверь уже за кулисами, он не поймет, за что его наказали, прошло слишком много времени, и другие события заслонили в его памяти проступок, он просто за был о нем. Это одно соображение.

С другой стороны, наказать — значит обострить злопамятность зверя, пробудить дремлющее в нем до поры чувство ненависти. Все эти врожденные инстинкты мне до сих пор удавалось побороть или по крайней мере заглушить. Хорошее он помнит, но недолго, а плохое забывает нескоро. Такова его натура. Наказать — это значит разрушить все то, что сам же в нем создал.

К тому же я знал, что в этот день Ранжо был в скверном настроении. И у хищников бывает такое, и их надо щадить. Оказывается, всепрощение тоже может служить средством воспитания леопардов. Нет, лучше не обострять отношений, тем более что на ласку Ранжо откликается всегда охотно. Не будем на сей раз выносить сор из избы.

Самым опасным был момент, когда я упал. Меня спасло только то, что Принц и Нерро были заняты дракой сами и отвлекали ею внимание зверей, хотя Уля уже начала переключаться. А ведь это уже почти закон — если упаду, значит, окажусь перед ними слабым существом. Видимо, мое вертикальное положение более всего для них загадочно. На нем, я думаю, в значительной степени и держится мой авторитет. И уж если я падаю — падает и авторитет, и можно начинать сводить счеты или по крайней мере выместить свою досаду и раздражение, которые у них вызывает моя настойчивость. Я должен быть всегда на высоте с моими леопардами в прямом и переносном смысле.

Интересно, что у леопардов ко мне как бы двоякое отношение: одно на конюшне, за кулисами, другое — на манеже. На конюшне, когда я их кормлю и ласкаю, они  ко мне относятся дружелюбно и даже любовно, а на манеже в лучшем случае терпят. Но я на них не сержусь — должна же природа где-то находить выход. Леопарды не могут превратиться в овечек. Даже домашняя кошка и та не особенно вас любит «просто». Она к вам ласкается, когда ей что-нибудь от вас нужно. Кошки — это не собаки и не лошади, которые привязываются к вам именно просто так «по склонности характера», а не из-за подачек.

Иногда меня спрашивают, неужели среди леопардов не найдется «защитника», который отбил бы меня у других зверей. Такие легенды сопутствуют номерам с хищниками. Я понимаю, как они возникают. Хотя бы вот из таких случаев.

Это произошло, правда, значительно позже того времени, о котором я сейчас рассказываю, в 1962 году, когда я работал уже с тиграми. Несколько дней спокойной работы в Рижском цирке ослабили мою бдительность. Стало казаться, что никаких осложнений не предвидится. И успех у публики большой, подолгу аплодировали после каждого трюка. И вот, повернувшись, как всегда, спиной к Радже, чтобы поблагодарить за такие аплодисменты, я расчувствовался и задержался в этом опасной для себя положении несколько дольше. Для Раджи эти лишние две-три секунды были как подарочек: он прыгнул на меня. Еще миг — и все будет кончено, так мне потом рассказывали ассистенты. Но в тот момент, когда Раджа был уже почти на моей спине, вечный игрун Карат схватил его зубами за заднюю лапу. Он и раньше часто так делал, когда Раджа шел на трюк. Но в этот раз он «подыграл» как нельзя более удачно. Только на секунду отвлекся Раджа и уже потерял направление прыжка.

Потом мне рассказывали: по Риге ходят слухи о том, что тигр сознательно спас жизнь укротителю. Но я-то слишком хорошо знаю характер и повадки моих зверей, чтобы хоть ненадолго поверить в «благородный» поступок Карата. Нет, я уверен, что, если набросится один, за ним, при удобных обстоятельствах, набросятся все.

То, что мы, люди, называем солидарностью, проявится у леопардов к своим сородичам сильнее, чем ко мне, человеку. В моей практике таких случаев, чтобы кто-то из зверей защитил меня, не было. И все же я готов поверить, что в подобных слухах доля правды есть. Дружеское отношение ко мне зверей за кулисами дает основание думать, что можно специально натренировать зверя защищать человека. Но не каждого зверя. Ни тигра, ни леопарда этому не научишь; им с их коварством доверять ни как нельзя.

Такое чувство «товарищества» к человеку, скорее всего, свойственно львам. Недаром их считают самыми благородными кошками.

Итак, зверям дано природой право нападать на меня.

Мне же природой оставлено право защищаться, что я и делаю самостоятельно, не дожидаясь помощи от своих питомцев.

Я выхожу на манеж с мыслью, которая превратилась в инстинкт, — обороняться. Не думаю, что в каждом нападении леопардами движет желание съесть меня со всеми потрохами. Нападать — это их инстинкт, и они не могут не удовлетворять его. Я это знаю и строго соблюдаю правило: на манеже доверия ни одному зверю ни на грош.

Первая группа моих леопардов была особенно неспокойна из-за того, что с самого начала ее сформировали неправильно; нельзя было соединять в одной группе самцов и самок, нельзя было не обратить внимания на ту ненависть, которая сразу же возникла между Нерро и Принцем. В этом всегда — зерно трагедии, тлеющий очаг постоянной опасности.

Но не только дерущиеся и сердитые звери опасны для укротителя. Опасны их ласки, их желания поиграть и такое ценное для дрессировки их качество, как любопытство.

Очень часто они прыгают на меня от избытка чувств, оттого что им сию же минуту необходимо меня приласкать. Но попробуйте выдержать «любовный» прыжок с шести-семи метров. Поэтому любовь и признательность леопардов, хоть и редко она охватывает их на манеже, я принимаю сдержанно. Но ведь и я люблю их — вот почему так трудно иной раз «не рассиропиться».

На ночной репетиции с молодыми, родившимися в моей группе леопардами произошел такой случай. Репетиция шла успешно, звери работали хорошо, были послушны и сообразительны. И вот после хорошо исполненного Лолой трюка Елизавета Павловна говорит мне:

— Подойди к Лоле, погладь ее. Она — молодец.

От удачной репетиции и я был в хорошем настроении.

Ослабил бдительность, только чуть-чуть пренебрег осторожностью. С пустыми руками начал медленно приближаться к Лоле. Когда между нами оставалось метров пять, она бросилась мне на голову. Не помню, как устоял на ногах, все-таки пятьдесят килограммов веса да плюс стремительность прыжка. Зверь свободно мог опрокинуть меня на манеж. В какую-то долю секунды я успел нагнуться, и Лола проскочила мимо. Только задние ее лапы оказались у меня на голове. Двадцать когтей размером со среднюю морковь вонзились мне в голову, шею и спину.

В такие мгновения по быстроте реакции сам становишься не хуже зверя. Схватываю Лолу за задние ноги, отрываю их от головы и с силой перебрасываю ее кувырком назад. Сделав заднее сальто, она покатилась по манежу. Сам же отскакиваю в сторону, так как понимаю, что ответная реакция будет еще быстрей. А в руках у меня уже палка, подсунутая ассистентом.

Также как в случае с Ранжо, я не рассердился и не наказал Лолу. Ведь она не хотела сделать ничего плохого. Она тоже была в хорошем настроении и устремилась мне навстречу. Мы, так сказать, поняли друг друга. Но одно дело — я ее поглажу, другое дело — она меня!

На Лолу подействовала моя бравурная интонация, и она решила поиграть со мной. Возможно, подумала, что я сам приглашаю ее порезвиться, и со свойственной ей стремительностью откликнулась.

Нанесенные Лолой раны болели довольно долго, к тому же в них попала инфекция.

В каком бы чудесном настроении леопард ни находился, играть с ним опасно, а потому я всячески избегаю их шуток. Пусть уж лучше звери играют между собой. Я люблю смотреть, как они играют, особенно молодняк. На репетиции и за кулисами им это разрешается. Но представление — время рабочее, и каждый должен делать свое дело, а не развлекаться. Такая игра скажется и на качестве работы. Известно, что разыгравшихся детей трудно остановить. У леопардов, как и у детей, нет чувства меры.

Но иногда приходится быть и менее строгим наставником. Со временем у моих «артистов» появилось потомство, я с большим рвением начал выхаживать маленьких леопардят. Сначала не все выживали, большинство гибло от желудочных заболеваний. Но когда я догадался давать им вареное мясо и поить только кипяченым молоком, они стали здоровыми и крепкими, а падеж прекратился.

Я радовался «прибавлению семейства» — ведь это было пополнение. Я начинал готовить малышей в «артисты» с раннего возраста. И однажды наступал такой день, когда я выводил свою молодежь на манеж. Не для выступления, а чтобы привыкали к рабочей обстановке.