Марина Алексеева - Мистерия, именуемая Жизнь

• Название: Мистерия, именуемая Жизнь
• Автор: Марина Алексеева
• Жанр: Исторические приключения

Действие происходит на острове Бель-Иль. Молодой испанец, Энрике де Кастильо приезжает на остров, чтобы предложить Арамису и Портосу убежище на Мальте. Энрике появляется в конце второй части романа "Пираты Короля-Солнца" — он отдает Атосу в Тулоне эликсир Мишеля. Повесть связана с романом "Святое дело" — судьба друзей Атоса очень беспокоит. В последней части он узнает об аресте Фуке. И в то же время Энрике посылает ему сообщение, что едет на Бель-Иль с тайной миссией от Мальтийского Ордена. И тогда Атос со спокойной душой занимается освобождением принца. Но на Бель-Иле не так все просто. Амбиции Арамиса не позволяют ему принять предложение Мальтийского Ордена… Есть фанфик по Дюма, так называемый "Сын Портоса", который даже издан под именем А. Дюма. Но авторство Дюма нереально. В этом романе Арамис выведен как мелкий интриган и злодей. За Арамиса обидно. Конечно, он далеко не ангел, но и не так «деградировал» на закате своих лет!

---

— Плебей, даже богатый, никогда не сровняется с дворянином.

— Как знать, мой юный идальго! Наше сословие разоряется. Не такая уж редкость дворянин, все имущество которого — шпага да частица «де». Или в Испании такая редкость бедный дворянин?

— Не редкость. Вы правы — разбогатевших выскочек куда больше. Но ни за какие деньги эти торгаши, менялы, банкиры не купят благородство! Это у нас в крови!

— Будут покупать и титулы. Уже покупают, хотя это не стало пока массовым явлением. Вот в Англии уже появились "новые дворяне".

— Это не то! Вы сами знаете, что это не то! Мы — я о нашем сословии говорю — защищали с мечом в руках наши государства. Мы проливали кровь за мирное население, за тех же купцов и крестьян. Мы и наши предки мечом завоевали наши титулы и привилегии! Их у нас никто никогда не отнимет!

— Взгляните вокруг себя. Если не обуздать этих хищников, дельцов, торгашей, наш мир рухнет. Но, если лидером будет католическая вера, мы выстоим.

— А Нантский эдикт? Неужели вы осмелитесь его отменить, став Папой?

— Хотите знать мою тактику? Раз Генрих IV назвал Нантский эдикт "вечным и неотменным", пусть так и будет. Но можно победить гугенотов не силой оружия — зачем делать из них великомучеников? Силой слова. Силой смеха. Силой сатиры. И я знаю, чье перо может укрепить нашу религию и высеять гугенотов.

— Ваше? Вы упоминали о своих проповедях.

— Нет. Я не сатирик. Мольер! Вот кто может написать комедию о гугенотах. И, если гениальный Мольер спародирует гугенотские псалмы, их псевдобиблейский стиль, их характерные особенности — их можно победить смехом! Если весь Париж будет смеяться над пародиями Мольера на гугенотские песнопения, если пьеса пойдет по стране, если нанять актеров (а такого народа у нас в избытке) и пустить труппу в гугенотские города… Вы знаете — гугеноты все-таки французы. А французы боятся оказаться в смешном положении. Вот и все. Дело только за пьесой. Не кто иной как Мольер способен на это. У меня мелькнула идея в Во, когда я смотрел «Докучных». Все решится без крови, без насилия. Надо только создать бешеную популярность этой будущей пьесе. Но это уж наши новые технологии — манипулирование сознанием. Методы управления толпой. Это вторично, но весьма важно.

— Не преуменьшаете ли вы фанатизм гугенотов и не преувеличиваете талант Мольера?

— Я верю в Мольера. Это гений. Жаль, что я не успел подбросить ему эту идею. Бог весть, когда еще свидимся. Ну, как?

— Отличная тактика! Правда, насчет толпы я не очень понял…

— Это отдельный разговор. Но вам, вижу, не терпится спросить меня еще о чем-то?

— А православие — это ведь не угроза?

— Никоим образом. Но я не собираюсь читать вам лекцию о расколе церквей на Западную и Восточную, обо всех отличиях… это на целую диссертацию потянет. А я не люблю диссертаций — я больше импровизирую. Нет, православие не угроза русской монархии. Это такой же твердый оплот восточноевропейского общества, как католичество — западного. И дело не в том, что мы молимся на латыни, а они — на старославянском. Есть частные отличия в обрядах, но и это не суть важно. Православная религия более… архаичная, я так сказал бы. Но это я говорю издалека. И все же наша религия больше отражает природу человека.

— В чем это проявляется?

— Хотя бы в том, что православные не признают чистилища.

— Как так? — удивился дон Энрике, — А что же они признают?

— Либо рай — либо ад.

— А если человек… некий… не такой праведник, чтобы в рай попасть, и не такой грешник, чтобы в ад, как тогда?

— Вопрос не ко мне, а к патриарху Никону.

— Но это же ужасно! Я по себе знаю, что не заслужил рая, но я и не такой злодей, чтобы гореть в аду! Скорее всего, мне, как и большинству людей уготовано чистилище — если по справедливости.

Арамис вздохнул.

— Вот бедняги! — сказал дон Энрике.

— Вы теперь сожалеете о перенаселенной православными преисподней?

— Нет, я думаю, Господь милостив и как-то с ними разберется. Они и так там мерзнут, в своей ледяной степи, при этой жизни, да еще и после смерти мучиться — это уж слишком.

— Господь разберется и отделит козлищ от овец. Несомненно.

— А если устроить диспут? Пригласить богословов с их стороны и с нашей? Говорят же, что истина рождается в спорах.

— Вот это утопия. К «басурманам» они не поедут. Я же говорю — это нечто изолированное, непостижимое, загадочное.

— АВОСЬ — вы так сказали? Поживем — увидим. А какой тактики вы будете придерживаться относительно ислама? Тоже высмеивать их в мольеровских комедиях?

— Вполне возможно. Но давайте расставим точки над «и» и уясним разницу между исламом культурным и исламом диким. Культурный ислам вовсе не нужно искоренять огнем и мечом. Медицина, искусство, литература — все это создано трудом поколений. Не надо уподобляться варвару-крестоносцу, который когда-то осквернил мечеть. Мы не варвары. Но дикий ислам, фанатики, наследники ассасинов — вот кого надо искоренять как плевелы и стрелять, как бешеных псов. Вы согласны со мной, дон Энрике?

— Абсолютно!

— Рад, что вы меня поняли. Для будущих поколений не опасны простые мирные люди, исповедующие ислам. Ни турецкий ткач, ни арабский медик, к примеру. Но все эти отщепенцы, все эти Барбароссы и Драгут-реисы — эту сорную траву надо вырвать с корнем, чтобы и следа не осталось! Религиозный фанатизм сам по себе страшная вещь, оголтелые мусульмане подобны огнедышащему дракону, причем на месте отрубленной головы сразу вырастают две новые. Чудовищный, дикий ислам надо сокрушить в нашем веке, иначе… страшно подумать, каких бед он может наделать в будущем!

— Ассасинов больше не будет никогда. Старец Горы в Аламуте — мрачная тень прошлого.

— Ассасины еще вернутся, если мы сейчас же в ближайшее время не отрубим голову этому чудовищу. И в ухудшенном варианте. Но "поверь, мы остановим своры бестий" — как когда-то обещал Атос…Мари Мишон. Правда, мой друг имел в виду гвардейцев кардинала, и всего лишь.

— Вы так часто цитируете Атоса, почему вы ему не рассказали о вашем плане?

— Потому что я в борьбе за светлое будущее человечества допускаю такие методы, которые Атос никогда не одобрит. Понимаете, о чем я?

— Увы, понимаю, — сказал дон Энрике.

Глава 9. Созвездие

Дон Энрике смотрел на карту мира.

— Арамис, — сказал он, отвернувшись от карты, — Вот я скоро уеду, и мы с вами, быть может, никогда больше не встретимся… Но вы меня отравили! Вы проникли в мое сознание вопреки моей воле и разуму. Когда я взгляну на мировую карту — где бы она ни попалась мне на глаза, я вспомню вас, Бель-Иль, ваш Штаб, наш разговор… О вас мне будет напоминать крест Святого Андрея — римская десятка. О вашей то ли гениальной, то ли безумной идее. О Десятом Крестовом походе.

— Вы меня боитесь? — спросил Арамис, пристально взглянув на рыцаря. Дон Энрике ответил, не отводя глаз от Арамиса:

— Я себя боюсь. Я уже стал какой-то другой. Я сейчас уже не тот, что был час назад. И с Бель-Иля я уеду уже не таким, каким приехал сюда.

— Вы стали другим человеком? — ровно спросил Арамис, продолжая внимательно смотреть на дона Энрике.

— Это наваждение, это чары,… Но я избавлюсь от этой… арамисовщины…

— "Арамисовщина"? Грубовато звучит. Почти как «дьявольщина». А я не дьявол. Хотя что-то дьявольское во мне есть. И, чтобы спасти человечество, я, Арамис, епископ ваннский, генерал Ордена иезуитов, готов продать душу дьяволу — к вящей славе Господней!

Дон Энрике содрогнулся.

— Вы кощунствуете, епископ! Душу — дьяволу! Да как же вы можете даже подумать такое — даже во имя спасения человечества! Я готов пожертвовать своей бренной плотью во имя людей. Я готов взойти на костер и принять любые муки — тело лишь оболочка, все мы гости на этой земле. Но душа бессмертна, душа принадлежит Богу. Душой нельзя жертвовать даже ради такой высокой и благой цели. Я надеюсь, впрочем, что в пылу полемики вы увлеклись и на самом деле так не думаете. А если вы действительно так думаете…

— То что?

— Это невозможно. Бог справедлив, и спасет вашу душу в последний момент!

— Этого нам не дано знать, — промолвил Арамис, все так же изучающе смотря на дона Энрике.

— Я буду молиться за вашу душу, Арамис! Я буду молить Всемогущего Бога даровать нам победу. Я буду молиться за здравие моих друзей. Но прежде всего, прежде чем просить победы нашему оружию, мира и любви, прежде чем просить Бога даровать утешение душе отца моего, которая, надеюсь, пребывает в Раю… Я буду просить и Христа-Спасителя, и Деву Марию, и все небесное воинство, и вашего Ангела-Хранителя спасти вашу душу!

— Теперь вы готовы рыдать по моей грешной душе? У вас опять слезы на глаза наворачиваются. Успокойтесь, мой прекрасный черноглазый кабальеро.