Нина Горланова - Пока дождик без гвоздей

• Название: Пока дождик без гвоздей
• Автор: Нина Горланова
• Жанр: Русская классическая проза

---

Горланова Нина Пока дождик без гвоздей

Нина Горланова

ПОКА ДОЖДИК БЕЗ ГВОЗДЕЙ

Цесарки были взяты на перевоспитание, говорил Лев Львович. Их привезла мамина подруга Маша (Мария Аверьяновна), которая на две недели сбежала от своих крылатых питомцев и укрылась на курорте Усть-Качка. Три цесарки носились по квартире, кричали, делали свои дела где попало - в общем, курицы, но не простые, а аристократы... И вот летают эти потомки гадов теплокровных, а в дверь звонок: приехал из Подмосковья Сарынин, он же Вован, единоутробный младший брат. С семьей!

- Вот и хорошо, сынок, что приехал к своему дню рождения! - радостно повторяла Валерия Валерьевна. - Завтра все вместе отпразднуем.

Целый день готовились и в пять часов сели за стол. Час справляли, два. Пили водку "Русский размер", которую тут же стали называть "Русским безразмером". На третьем часу пылающий от выпитого Вован признался:

- А нам тут надо на дно лечь... Мафия здесь, мафия там.

Не успели как следует все расспросить, раздался длинный - гепеушного оттенка - звонок в дверь.

- Это за мной, - сказал Вован, сел на пол и шумно завозился в поисках оружия.

Но вбежала всего лишь соседка снизу. А соседка, она как река: хорошо, если вода чистая, ну а если она несет шумно мусор и муть, все равно ведь ее нужно терпеть.

- Валерия Валерьевна! Кто у вас барабанит по полу не первый день? Вы думаете, если я одна, то меня некому защитить! - И она могуче зарыдала.

Цесарки в это время светски выбрели в коридор.

- Это они стучат носами, когда едят!

Да, это мы, гордо кивали мудрые птицы.

- Их скоро увезут, - частила Валерия Валерьевна.

От соседки избавились, смыв ее парой-тройкой рюмок (а может, и пятью).

А жена Вована Женя после третьей рюмки превратилась в какое-то тесто и повторяла:

- Я просто не понимаю нашей круглой Земли. Эти разборки, войны...

Лев уже вторую ночь мостился на диванчике в кухне. Длинное его тело недоумевало: для кого построены такие кухни? Лев пытался сократиться, под разными углами укладывая больную ногу. А когда-то - после удачной охоты на сутки отключался, и теща каждый раз говорила: "Спит крепко - хоть яйца ему мой".

Жене Люсе (Пупику) он месяц тому назад оставил квартиру. Точнее: жене и своему приятелю Саше, который в общем-то спас Леву.

- Александр-освободитель ты мой! - выдохнул тогда Лева.

А когда-то жена так любила дичь, которую он, журналист обкомовской газеты и участник краснобоярских охот, приносил домой. Но однажды его судьба решила измениться. На охоте медведя подняли из берлоги, а он, как какой-то диссидент, возмутился: "Ни за что не сдамся коммунистам!" - и заломал Льва.

Порой Лев тосковал по ушедшему здоровью, но если бы вместе с могучим телом вернулась его прежняя жизнь, то, пожалуй, лучше пусть все остается так, как случилось.

Люся (Пупик) и такого его приняла - инвалида, только иногда говорила, когда был совсем край терпению:

- Жаль, что мишка перепутал тебя с первым секретарем обкома!

- Я ему не успел документы показать, - стойко отшучивался Лев.

Все бы можно было стерпеть, если бы он не стал мешать проституткам заниматься своим делом. Люся (Пупик) начинала каждый скандал со страшного далёка. Например:

- Гумилев говорил Ахматовой: "Аня, если я когда-нибудь начну пасти народы - отрави меня"... А ты паси народы, но без меня.

- Ну Пупик, Пупичек, остановись.

- Дон Кихот нашелся, МЧС! Библиотека по закону - наша общая. Зачем ты продал альбом Дали? О ребенке вообще не думаешь.

Их ребенок - замужем в Питере, поэтому не участвовал в беспощадной семейной разборке. А Лев с каждым словом жены удалялся навсегда от когтей Люси (Пупика), но они вытягивались хитрым образом до горизонта...

- Ну и иди к своим злоебучим магдалинам! - закруглила семейную схватку Люся (Пупик).

И он пошел. На улице Ленина стояла Валентина, которая появилась совсем недавно. Она делала первые шаги в древнем занятии и голосовала. Машина затормозила резко и всю ее окатила из лужи. Валентина отбросила пропитанную грязью сигарету, заплакала и начала оттирать первым снегом пальто. Мужик вышел из машины и стал ей помогать. Тощими руками Валентина толкнула его изо всех сил, но он даже и не пошатнулся. Она сама отскочила рикошетом и пошла искать место, где нет луж и там ее подберет первый попавшийся. Лева решил: ну вот сейчас и время, и место подойти, она будет слушать - есть у нее, остались... крошки гордости, чувство непотери себя. Он подошел и только открыл рот, как она ему прямо обратно в рот вогнала его слова (струей терпкого мата). Ну, пока с ней все, заход сделаем еще через неделю. Но... вряд ли будет удачным и следующий разговор. Валентина сама рассказывала, как в их деревне учительница говорила в духе крепостного права: "Тургенев БЫЛИ хороший писатель".

И в очередной раз Лев встретил качка ростом ему по желудок, с буквально квадратными скулами. Он вздувал дополнительные углы под глазами и говорил:

- Если тебе женщину хочется, мы тебе по доброй душе ее и так дадим! Скучняк-то сгоним с лица! Зачем притворяться и уговаривать их идти в хорошую голодную жизнь? Отстань от наших девочек!

А девочки горько усмехались: "Ромыч нас никому не отдаст - стена!"

С лица дядьки Левки (так его здесь называли) они снимали такую информацию: этот крышелет-крышеход - единственный, кто хочет их передвинуть на более безопасное место. Но мало ли кто и чего хочет! Где они безопасные места-то? А ведь он трех уже уговорил! Аня с легкого ума пошла работать в кафе, Фая и Лада, тоже с большого ума, - на рынок, где получает всего 5 уев в день. Лев платит за комнату, в которой все трое живут.

Ну и что вышло? Анька без сапог, хотя уже конец сентября, а Файка так занята занятухой, что нет времени вылечить зуб, глотает анальгин и ходит с флюсом... Того не понимают, три каскадные дуры, что нужно здесь лет десять пахать, подкопить денег, а потом - иди себе в большую жизнь!

Все Нелли-Насти-Наташи стали ему сочувствовать две недели тому назад: известные ребята, видимо посланные квадратным качком, побили Льва, и с тех пор он не только приволакивает ногу, но и ходит с палочкой. Но все равно ходит и разговаривает с ними. Уговаривает. Сутенеры больше пока не бьют, и не потому, что убедились в его несгибаемости, а просто подсчитали: коэффициент этой болтовни мал, пусть его... У них в очереди стоит полно девок из деревень.

Но тут милиционеры ему сказали: у нас здесь все схвачено, не лезь не в свое дело. И девушки начали ему говорить, а сквозь накрашенную красоту их просвечивал натуральный ужас: да не связывайся с ментами, они еще хуже наших пастухов, мы милицию тоже обслуживаем, черные субботы это называется.

Да, некоторые милиционеры стали здорово походить на преступников: с кем поведешься... Но фагоциты тоже иногда начинают пожирать здоровые клетки организма, а не больные. Менты не хуже и не лучше других. Мент, он и есть мент обыкновенный, ментос вульгарис...

Лев увидел: две дворничихи закидывают лопатами мусор в машину с высокими бортами. Как же у них вечером будут болеть руки! Что же это у нас получается: равенство выражается таким образом, что у женщин отваливаются руки.

Когда Наташу он позвал на работу в соцзащиту, она громко захохотала: "Счас! Побежали босиком, пока дождик без гвоздей?"

А Настя таинственно затянулась сигаретой и рассказала:

- В Древней Греции гетеры носили сандалии, на подошвах которых зеркально было вытиснено: "Иди за мной!" Представляете? Идет, а на пыли оттиски: "Иди за мной". Красота!

- Это были не гетеры, - объяснял Лев. - Настоящие гетеры никого не искали, к ним сами приходили: философы, поэты, атлеты...

- А у нас тоже попадаются всякие интересные люди! К одному села в машину, а он привез меня знаешь куда? На ракетную шахту! - В голосе Насти были словно подснежники, но уже современные подснежники, которых все боятся, потому что там - клещи кровопийные. - А другой кормил окрошкой, которая была сделана... на шампанском! Вот.

- Ты бы лучше нам помог, - трезво обратилась ко Льву Оля, юная щучка такая, - профсоюз организовать. Пора отчислять на пенсию. Тогда бы эти коты только полетели у нас! Они ведь с нами как разговаривают: "Ты слушай меня, курица потная!"

- Наши сестры... на Западе... имеют... права, - неуверенно сказала Неля, у которой была особая органика: она говорила по четыре слова в час.

В общем, только журналисты поддерживали Леву, может, по старой дружбе. Но статьи - это хорошо, а деньги за них они получали сами. А Лев Львович во что бы то ни стало решил купить Ане сапоги! Что из маминой квартиры еще можно нечувствительно продать? Валерия Валерьевна с утра, не предчувствуя убытка, в своей комнате вела телефонную беседу с подругой из Усть-Качки:

- Маша! Витамины им сама будешь давать, как приедешь... Я при встрече тебе расскажу, сколько тут проблем навалилось... Кыш с колен! Это цесарки с тобой хотят поговорить... Маша, ну что тут сделаешь: он не понимает, что древнейшая профессия потому и называется так, что она - навсегда! Левушка весь в отца... романтик, мягко говоря.