Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца

• Название: Пираты Короля-Солнца
• Автор: Марина Алексеева
• Жанр: Исторические приключения

Роман представляет собой свободную версию продолжения "Виконта де Бражелона" великого Ал. Дюма. Главные герои-Рауль, Атос, Д'Артаньян, Бофор, Гримо, Луиза, герцогиня де Шеврез, Людовик XIV и другие из знаменитой мушкетерской эпопеи. Но еще это книга о том, что надо верить в мечту, и в самые отчаянные, черные дни можно встретить верных друзей и большую любовь.

---

— Вы запомнили? — спросил Серж, — Споем, что ли?

Начало мая,
Пичужек стая,
Зеленый бук,
Лист иван-чая.

— Но почему 'лист' , а не 'цвет' , — спросил дотошный барабанщик, — Цветы иван-чая — это так красиво! Я так люблю, когда цветет иван-чай! Они дикие и свободные, и вылезают на Свет Божий, где придется! Не то, что ухоженные, подстриженные лужайки в Ф-ф-фонтенбло, где для каждого цветочка свое место. А иван-чай — Цветок Свободы!

— Теперь он придирается к словам великого трубадура! — воскликнул Жюль, — Где ты видел иван-чай в мае?

— В Бретани не видел. Иван-чай цветет летом. Но в Провансе?

— Иван-чай цветет летом и в Провансе, а у нас как-никак `'начало мая' . Еще не пришло время иван-чая, — сказал Серж.

— Ничего, народ, скоро лето, — сказал Рауль.

— Вы только не смейтесь, — попросил Шарль-Анри, — Но у меня, кажется, тоже стишки складываются.

— Просим!

— Может, это и глупо. Да и третья строчка ваша, виконт, и Вийона.

Будь то Бретань, Турень или Прованс —
Цветок Свободы расцветет без нас.
''В Алжир уфиздипупила братва'  —
Когда еще увидим мы Блуа?!

Не очень точная рифма, я понимаю, — сказал Шарль-Анри смущенно, — `'братва' — `'Блуа' … Но так сочинилось…

/ Я сказал бы `'И больше не вернемся мы в Блуа' , — подумал Рауль, — Но говори за себя, при чем тут Шарль-Анри. В таком случае…Тогда так:

Я не вернусь из этого `'круиза' ,

Девиз мой — `'Здравствуй, грусть,

Прощай, Луиза' .

А переделывать применительно к себе стишок Шарля-Анри что-то лень. А, ладно! Хватит чепуху придумывать! /

— Вот, уже ностальгия начинается, — вздохнул Вандом.

— Она самая, — вздохнул Шарль-Анри, — Глупо, правда? Это все оттого, что вспомнился иван-чай.

— Вот что я тебе скажу, малой, — важно заявил Оливье, — В письме кузине Аннете попроси эту наиблагороднейшую девицу сорвать для тебя Цветок Свободы. Пока твое письмо дойдет до Блуа, как раз и иван-чай расцветет. Верно я говорю, люди?

— Она решит, что я помешался, — Шарль-Анри покрутил пальцем у виска.

— Проверишь ее чувство. Любит — поймет. А я тебя уверяю: кузина Аннета будет столь обходительна и мила, что пришлет тебе с полевой почтой цветок иван-чая. Эх! Мне бы твои заботы, малой!

— Я так и сделаю, — оживился Шарль-Анри, — Спасибо за идею, барон.

— Я ж еще не все мозги пропил, — вздохнул Оливье, — Помню, была стена старого замка, разрушенного еще при Ришелье. Мне нет надобности говорить вам об эдикте Ришелье двадцать шестого года.

— Против дуэлей, — сказал Гугенот.

— Не только. Господин кардинал издал в том же приснопамятном двадцать шестом году `'Декларацию о снесении замков' .

— К чему ты клонишь? — спросил Рауль.

— К тому, что на наших землях был такой архитектурный объект. Построенный Бог весть когда, при Ришелье уже разрушенный. Мятежный барон де Невиль — это мой родитель — сбежал от всесильного кардинала в Испанию. Вернувшись в родные места после амнистии в обществе известного вам Педро-цыгана, отец занялся строительством, и новый замок вырос на нашей земле. Без рвов, подъемных мостов, бойниц — по последней моде. Здесь мы пропустим годков этак десяток и перенесемся в начало сороковых, когда наследник мятежного барона слонялся по этажам, разглядывая гобелены, башенки и дико скучал. В годы моего отрочества я еще не был знаком с творчеством Франсуа Вийона, столь вами почитаемого, но чувства мои были сродни автору `'Баллады о сеньорах былых времен' — 'Куда девался Шарлемань?

Зато вот там, на развалинах, была настоящая жизнь! И все древние стены в разгар лета были покрыты иван-чаем. Я с ватагой сорванцов излазил все эти развалины. А на башне я забирался на самую верхотуру, рискуя сломать шею. Мы попадали в волшебную страну, а цветы иван-чая мне казались приветом от сеньоров былых времен. Как заколдованные мечи. Но, разумеется, это вздор, ребячество.

— Не ребячество, а Детство, — поправил Рауль, — С заглавной буквы.

— Можно смеяться, — сказал Оливье.

— Да нет, — сказал Гугенот, — Мы понимаем.

— Тогда еще об иван-чае, — проговорил Оливье, — Иван-чай такой цветок — в комнате сразу вянет. Помню, на матушкины именины я притащил ей здоровущий букет иван-чая и запихал в самую роскошную вазу. А матушка засмеялась и велела 'убрать этот веник' . И мне: 'Иди в парк, котеночек, нарежь мамуле розочек, если хочешь сделать приятное' . Видите, Пираты, какое у меня было трудное детство!

— Рек он, головой качая:

`'Где ты, Рыцарь Иван-чая?

— Иронизируешь, Рауль?

— И не думаю. Детей всегда тянет в такие места, как развалины, старые башни, лесные заросли.

— И полянки, заросшие иван-чаем! — сказал Шарль-Анри, — Раз достопочтенное общество с таким благосклонным вниманием выслушало г-на де Невиля, вы позволите и мне?

— Мы слушаем.

— Недалеко от Блуа, — заговорил Шарль-Анри, — Есть один лесок. А в том лесочке есть полянка. И на полянке той в разгар лета, куда ни глянь — иван-чай. Тоже вроде волшебной страны. Мы с ребятами любили там собираться. Я имею в виду моих приятелей из коллежа. А на полянке, ближе к лесу, была такая конструкция.

Шарль-Анри взял уголек и на клочке бумаги изобразил восьмиугольник.

— Типа скамейки, поставленной на пеньки. Но я непохоже нарисовал.

Рауль перевернул бумажку и нарисовал 'конструкцию' по правилам линейной перспективы.

— Вот — теперь похоже. В центре 'конструкции' мы обычно зажигали костер. Там были камушки, все что надо, чтобы проводить время на природе. И несколько шалашей.

— Вигвамов, — уточнил Рауль, — Мы там в индейцев играли.

— Да, Жан говорил. Жан мне и показал полянку. Нашей компании она, можно сказать, перешла по наследству. Впрочем, наши младшие товарищи — нынешние мальчишки — нет-нет, да и наведываются на поляну с иван-чаем.

— Вот и славно, — сказал Рауль, — хоть кому-то пригодится.

— О, у вас неплохие преемники! — заявил Шарль-Анри, прижав руку к груди и склонив голову, — Уж поверьте!

— Кто бы мог подумать…

— Жан говорил, вы там на костре грибы жарили на прутиках.

— Трюфели, завоеванные свободолюбивыми индейцами.

— Да! Отчим Жана, толстый Сен-Реми, все шнырял по лесам в поисках трюфелей! Ваше 'племя' взяло толстяка в плен. 'Жестокосердый' Жан хотел снять с пленника скальп, но вы сжалились над бедолагой и отпустили на все четыре стороны.

— Мы содрали с толстяка богатый выкуп — корзину с трюфелями.

— Да ты, как я погляжу, тот еще сорванец! — засмеялся Оливье, — А что же толстяк? Нажаловался небось, на 'диких индейцев' ?

— Как ни странно, нет.

— И вам не влетело?

— Да нет. Вот только на следующий день наш Гримо привез доски и пеньки и соорудил вышеупомянутый восьмиугольник. Мы попрятались в зарослях, но любопытство пересилило. Как я впоследствии узнал через несколько лет, телега с Гримо и нашими парнями оказалась на полянке с иван-чаем не случайно. `'Дети сидят на голой земле, жгут костры, боюсь, они простудятся' ,- сказал г-н де Сен-Реми. Остальное известно. Мы очень любили нашу полянку с иван-чаем.

Нам поляна с иван-чаем
Представлялась в детстве раем.

Странно, рифмы сами лезут в голову.

— Пусть останусь без ушей,

Раем — только в шалаше! — заметил Анри де Вандом.

— Да, — вздохнул Рауль, — Рай был в шалаше.

— Интересно, в Алжире цветет иван-чай? — спросил Шарль-Анри.

— Вот уж не знаю, — сказал Рауль, — Посмотрим.

— Ах вы, ботаники несчастные! — взвыл Гугенот, — Цветочков захотели?

— Опять каркаешь? — разозлился Оливье.

— Молчу, молчу, — прошептал Гугенот.

— Да, — вздохнул Шарль-Анри, — В этом сезоне нам не видать иван-чая.

— Как своих ушей, — заметил Гугенот, — Этот сезон обещает быть весьма жарким.

— Я тебе уши отрежу, если не уймешься! — пригрозил де Невиль.

— Этому человеку, — сказал Гугенот, — Ни в коем случае нельзя читать мемуары уважаемого графа де Ла Фера, учти это, милейший Рауль. Если он начал внаглую к месту и не к месту красть фразочки Атоса, что будет, когда этот нахалюга ознакомится с мемуарами?

– 'Пустяки' , — улыбнулся Рауль, — Тоже, оттуда же. Но уж главу про амьенский погреб ты не получишь ни в коем случае, хмельная душа!

— Про амьенский погреб я и без тебя знаю от гасконца. Это теперь место паломничества. Собственно, погреба, где г-н Атос и потрясный Гримо пили две недели, уже нет.

— Неужели трактирщик разорился? — пробормотал Рауль, — Насколько я знаю, мушкетеры честно расплатились с ним.

— Трактирщик — хитрая бестия, и он еще тогда здорово наварился. А уж потом, когда в его погребок потянулись поклонники аж из-за рубежа — о наших я и не говорю…