Сергей Соболев - Зашифрованная жизнь

• Название: Зашифрованная жизнь
• Автор: Сергей Соболев
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41290-7

В иракском городке Баакуба, на секретной базе частного охранного агентства, его знают под именем Иван Козак. Он – наемник из Восточной Европы, один из многих ловцов сомнительного военного счастья, рискующих жизнью в Большой Песочнице за тысячу баксов в сутки. Хорошие деньги, но каковы условия? Строжайшая дисциплина, жесткая иерархия, полная изоляция от внешнего мира. И – глухая неизвестность. Козак чувствует, что его командиры ведут странную игру, отводя ему непонятную пока что роль. А вот какую – именно это и предстоит выяснить ему, агенту ГРУ Ивану Козакову…

---

Сергей Соболев Зашифрованная жизнь

Пролог

Сотрудник охраны аэропорта Борисполь, заглянув в кабину фургона, поднял шлагбаум. Никаких подозрений ни транспорт, ни трое мужчин в форме служащих технического сервиса у него не вызвали.

Шлагбаум поднят; фургон техслужбы миновал пост охраны.

Плавно обогнув здание, транспорт остановился чуть в стороне от прохода в терминал «С» со стороны полосы ВВП1. Водитель просчитал маневр так, чтобы кормовые дверцы смотрели на «парковочное место». В аккурат на тот участок полосы, куда подруливают – или подгоняют тягачом на сцепке – приземлившиеся в Борисполе борта с пассажирами класса VIP.

– Отсечка по времени – пять минут, – сказал старший. – Готовьте инструмент!

Тот, к кому были обращены эти слова, переместился в кормовое отделение фургона. Здесь, под чехлами, издающими мазутный запах, спрятан чемоданчик-«дипломат». Он открыл чемоданчик. В его CV-резюме, наряду с перечислением нескольких военных специальностей, значилась, кстати, и профессия снайпер.

Такого рода инструмент он уже не раз держал в руках. В чемоданчике – в разобранном виде – хранится тихий спецназовский винтарь. А именно, ВСС «Винторез». Российского, кстати, производства, потому что никакие другие страны и фирмы, кроме «Точмаша» в Климовске, это изделие не выпускают.

Не прошло и минуты, как он уже собрал воедино все части «Винтореза». Закрепил на ВСС прицел ПСО-1. Проверил, в каком положении флажок предохранителя. Единственное, чего недоставало для полного комплекта, это обоймы с патронами СП-5 или СП-6.

– Готово! Что дальше?

Старший достал из кармана фотоснимок. Извлек из кармана фонарик, включил его. И, хотя в фургоне горел светильник, направил луч на карточку.

На снимке была запечатлена супруга руководителя одного из крупных европейских государств…

– Три минуты, – сказал старший. – Сейчас борт пойдет на посадку… Работать будете без команды! Следите, когда подадут трап! Стрелок! Как только цель появится на трапе… вали с первого выстрела!

Снаружи доносились обычные для крупного аэропорта звуки. Стрелок изготовился. События надвигались со скоростью заходящего на посадку реактивного лайнера.

Трое мужчин вели про себя обратный отсчет. А ведь не далее как позавчера они находились в нескольких тысячах километров отсюда…

Глава 1

ИракДень первый

Лагерь передового базирования «Кемп Уорхорз», расположенный в самом сердце провинции Дияла, в ночь с четверга на пятницу гудел, как потревоженный улей.

Накануне, уже в густых сумерках, проследовав от багдадского аэропорта под приглядом поднятых в небо беспилотников и двух пар «АН-64D» «Апач Лонгбоу», в лагерь через южные «багдадские» ворота втянулась батальонная колонна 4-й бригады («Лонг Найф») Первой кавалерийской дивизии США.

Бронетехнику, грузовики и тяжелые бронированные вездеходы «Хамви» загнали в ангары, построенные для нужд размещавшейся здесь прежде 3-й бригады («Грей Вулф»).

Личный состав после построения, переклички и не то позднего ужина, не то раннего завтрака был распределен – повзводно – по пустующим с прошлой весны щитосборным казарменным модулям.

Вместе с армейской колонной в лагерь – но уже через другие ворота – прибыли песочного окраса «Хамви» и два микроавтобуса с контрактниками.

В четверг, двенадцатого ноября, около полудня, в багдадском аэропорту приземлился транспортный «С-130» «Геркулес» частной авиакомпании, входящей в пул фирм, занимающихся военным подрядом. Борт доставил с авиабазы Инджирлик в Ирак восемьдесят «частников». В основном это были выходцы из стран Восточной и Южной Европы, проведшие предварительно кто четыре недели, кто два месяца и более в сортировочных и учебных центрах на Балканах и в Турции.

Все вновь прибывшие заранее расписаны между местными подразделениями крупнейшей частной охранной структуры «Армгруп – Секьюрити Менеджмент». В период за сентябрь—октябрь в баакубском[1] филиале AGSM были самые большие потери из всех «частных армий» и компаний военных подрядчиков, работающих в Ираке. Только одна эта структура за последние два месяца потеряла в Ираке убитыми и ранеными больше, чем вся регулярная армия США. Шутка ли – четырнадцать «двухсотых»!

И еще почти три десятка раненых и контуженных – причем эти последние в основном WIA Not RTD, то есть «невозвратные»…

Их было ровно двадцать – прибывших транзитом через Турцию в провинцию Дияла контрактников, для большинства из которых эта командировка на древнюю землю Месопотамии была первой в их жизни.

Командированных в баакубский лагерь новичков разместили в жилом модуле Эйч, ближнем к северным воротам базы. Внутри помещения, смахивающего на школьный спортзал, едко пахло краской и санитарными средствами. Поэтому двери и оконные фрамуги распахнуты – для вентиляции.

Снабженцы не успели завезти сюда нужное количество коек. Контрактникам пришлось устраиваться на полу, на поролоновых матрацах. Спасибо, хоть выдали постельное белье и предоставили возможность принять с дороги душ – из-за дефицита воды пять минут на помывку.

Иван Козак, рослый, поджарый, коротко стриженный шатен лет тридцати трех, был сильно не в духе.

Еще в аэропорту Багдада, когда новичков переместили из чрева «гэлэкси» в ближайший ангар – здесь их ожидали «купцы» из разных филиалов, – состоялся десятиминутный брифинг. Подтвердились те вещи, о которых доводилось слышать еще в учебно-рекрутинговом центре в Турции. А именно, было озвучено, теперь уже устами встречающих пополнение джентльменов, что для контрактников «первого срока», как и в учебном лагере, действует система запретов и ограничений. Им до поры – до особого разрешения – не дозволяется иметь мобильные телефоны. Строго-настрого запрещено пользоваться Интернетом. Письма принимаются к отправке, но в незапечатанном виде и не более одного письма в месяц. Допускается лишь отсылка SMS-сообщений, но тоже на нерегулярной основе и с ведома руководства.

Собственно, а чего он хотел? Его ведь заранее предупредили, что возможны проблемы с «коммуникациями».

Контракт у Козака заключен на девять месяцев. Три из них уже позади. Плюс две недели в «санатории» где-то под Киевом, где он также был лишен возможности свободно звонить или писать на электронную почту… Часть причитающихся ему по контракту денег автоматически – так его заверили, и так прописано в составленном на английском документе – переводится на указанные им счета. А именно, на счет в одном из восточноевропейских филиалов австрийского «Райффайзенбанк», доступ к которому через интернет-банкинг имеет его жена Анна. И на счет в скандинавском «Сведбане». Подписываясь на то, на что он подписался, Козак отдавал себе отчет, что на первых порах к нему будут присматриваться.

Работодатель платит неплохие деньги. Но он же и устанавливает правила. Причем довольно жесткие.

Все понятно: «частники» – это не армия, не государственная структура. Здесь свои законы, свои правила, оспаривать которые глупо, бесполезно и даже небезопасно. Но то, что ни на одно из трех отправленных им «законно» писем не пришло ответа… То, что без соответствующего разрешения – а его пока не дают – он не может ни созвониться, ни хотя бы обменяться эсэмэсками с оставленной им на хозяйстве женой… Это не могло не тревожить, это его сильно напрягало.

Ужин для вновь прибывших «частников» был поздний, после нулей. Жрачка оказалась отвратной. Воняющие луком плохо прожаренные бифштексы; как альтернатива, мясное рагу (нечто коричневатое, обильно наперченное, едва теплое и сально-жирное). На гарнир – консервированные бобы и ломкая, как стебли пересушенной соломы, картошка фри с запахом прогорклого масла.

Козак выкурил сигарету на ночь (бочка с водой для окурков на задах модуля, где находится столовая, напомнила ему курсантские времена). Ночное светило и яркие южные звезды казались искусственной декорацией, как и все, что он видел вокруг себя. Слева от него, метрах в семидесяти, в прогал между сборными модульными строениями виден фрагмент довольно высокой, метров пять, грязно-серого цвета бетонной стены, поверх которой идет «колючка»; причем проволока, судя по наличию изоляторов, находится под напряжением. За стеной тяжело, устало, как табун лошадей после длинного перехода, фыркали на холостых оборотах движки бронетехники. Почудилось, что под ночным чуждым небом стоит кто-то другой, не он, не Иван Козак… Пора, однако, отправляться на боковую.

Пройдя в «казарму», которую предоставленные после позднего ужина самим себе новички только-только начали обживать, Иван не обнаружил на месте своей дорожной сумки. Сейчас, в это позднее время, местным старожилам и начальству «частников», кажется, было не до новичков.

Каптерка, как их известили, находится в соседнем модуле; ее обещают открыть только после полудня следующего дня. Козак, как и все другие, кого привезли сюда из багдадского аэропорта, оставил баул в модуле. Ему удалось застолбить «блатное» место у приоткрытого окна (там не так остро воняет краской и раствором хлорки). Ну и вот: на застеленной им, Козаком, до похода в столовку постели, устроившись, как был, в коричневатом с блекло-серыми разводами «комке» поверх синтепонового одеяла, сняв лишь желтые американские ботинки, возлежит бритоголовый крепыш, с вислыми усами и острыми чернявыми глазами.