Петра Хаммесфар - Сестра

• Название: Сестра
• Автор: Петра Хаммесфар
• Жанр: Триллер

Первое издание в 1992 году, ориг. название — «Geschwisterbande».

Новое издание, переработанное — «Roberts Schwester» в 2002 году.

Русский перевод взят с сайта журнала «Млечный путь» (milkywaycenter.com/hammesfar.html).

---

Это был первый раз, когда я услышала его говорившим. У него был удивительно низкий голос, именно тот тембр, который порождает сладостный трепет, если находишься в соответствующем настроении. Я, Бог — свидетель, не находилась.

Волберт спрашивал о делах Роберта, о людях, которые были ему должны, но не могли заплатить или о тех, которые потеряли много денег на спекуляциях. Видимо, он предполагал мотив в деловых сферах.

Это была чепуха, чистая потеря времени, вести расследование в этом направлении. И когда я попыталась ему это объяснить, то рассердилась и разгорячилась больше, чем намеревалась. Под конец, за свою реакцию, мне хотелось самой себе надавать пощечин. Я ведь не хотела натравливать его на Изабель, а он смотрел на меня с таким ожиданием…

Но, проклятье! Если бы нам еще сотни раз принадлежала половина «Сезанна», и если бы там еще тысячи раз проводили время известные полиции персоны, мы не имели к этому отношения. Также и боссы от преступного мира, того сорта, которых полиция ни в чем не могла уличить, предпочитали теперь изысканную атмосферу.

Роберт не совершал никаких грязных сделок, и никогда не был замешан ни в каких темных махинациях. Он никогда не спекулировал с деньгами мелких или крупных вкладчиков, только с нашими собственными капиталами. И ему не приходилось, насколько мне известно, нести ни больших, ни маленьких потерь. Счастье в игре!

Я отослала Волберта к Олафу, который мог ему больше сказать. Он записал адрес конторы Олафа, весело намекнув, что моя невестка, к сожалению, не смогла ему в этом помочь.

Это нужно было себе представить. Тут уверяет эта баба, что не знает адреса нашего советника по налогам! При этом, и в частном порядке, Олаф то и дело бывал у нас в гостях. Он был у нас, практически, как дома. Это было хорошей отправной точкой, чтобы указать Волберту на дефицит правдоподобности в утверждениях Изабель. Тут она крепко навредила самой себе, со своим представлением.

«Ваша невестка объяснила нам, что вы были доверенным лицом Вашего брата», — холодно прокомментировал Волберт. — «Он обсуждал с вами все важные деловые вопросы. Личные тоже?»

Он, будто извиняясь, улыбнулся и продолжал наседать дальше. Речь шла только о том, чтобы реконструировать последние дни, пояснил он. «В среду ваш брат был во Франкфурте. Что он там делал?»

Если бы я это точно знала, я бы ему сказала. То, что Роберт консультировался с психиатром, я, тем временем, исключила. Он бы в четверг гарантированно об этом заговорил. «Миа, я разговаривал во Франкфурте с одним корифеем. Я тут подумал, может тебе следует сменить терапевта». Именно так бы он и сказал, в этом я была совершенно уверена. Встреча с каким-нибудь финансовым маклером, иначе это быть не могло. И могла быть тысяча причин, что Роберт из-за этого был таким раздраженным и подавленным. Едва только я упомянула его угнетенное настроение, как Волберт уцепился за это. «Значит, были, все-таки, финансовые затруднения?»

Нет, проклятье! Была только эта баба там, наверху, и был план, продуманный до мельчайшей детали. Все было заранее подготовлено, а мне не удалось этого распознать.

Естественно, я стала недоверчивой и чрезвычайно бдительной. Я и до свадьбы Роберта много чего предприняла. Однако было не так легко претворить это в жизнь так, как я задумала. Никто не был готов мне помочь. А контролировать ее самостоятельно, без того, чтобы не насторожить Роберта, было невозможно.

Для нас с ним день начинался в восемь. Мы вместе завтракали, вместе шли в его рабочий кабинет, где до полудня занимались делами. Того же мы придерживались и в прошедшие годы. Если бы теперь я захотела это изменить, он бы ожидал от меня объяснений.

Не говоря уж о том, что я с удовольствием составляла ему компанию. Для меня, правда, почти нечего было делать, но он мне все рассказывал. Ему нравилось отвлеченно размышлять о будущих перспективах. Там сменился член управления, здесь открылось дочернее общество. Нужно быть постоянно информированным и владеть шестым чувством, чтобы не сказать, способностью предвидения, если не хочешь нести убытки.

И я любила это — его слушать. Его голос придавал сухой материи известный накал. После несчастного случая это было намного приятнее, чем сидеть одной в Ателье, рассматривать каменную колоду в углу, анализировать похороненные мечты о славе и, возможно, еще, объясняться по телефону с владельцем какой-нибудь галереи.

Так что, когда они вернулись, в начале мая, из свадебного путешествия, это было решено: с девяти до часу — дела. Если Роберту нужно было что-то уладить вне дома, он делал это после полудня. Только в исключительных случаях, уже с раннего утра он отправлялся в путь.

А Изабель спала до тех пор, пока фрау Шюр не начинала нетерпеливо стучать в дверь. Потом добрых пару часов она занималась собой. Не то, чтобы я это с секундомером контролировала, но фрау Шюр жаловалась мне почти ежедневно, что она слишком поздно начинает с уборкой комнаты Роберта и ванной. Тогда она не успевает аккуратно к полудню подать обед на стол.

Нас с Робертом бы это не беспокоило — есть на полчаса позже, но у фрау Шюр был свой постоянный ритм. Он был ей необходим, чтобы содержать в чистоте большой дом и заниматься прочими делами. Я неоднократно хотела ее разгрузить, наняв ей помощницу. За прошедшие десять лет я нанимала — в общей сложности — пять раз молодых женщин, которые приходили только на несколько часов в неделю. Они должны были, в первую очередь, позаботиться о тех комнатах, которыми не пользовались и, кроме того, содержать в чистоте подвал и чердак. Нельзя же было допустить, чтобы все пришло в упадок.

Только фрау Шюр удавалось в кратчайшее время снова избавиться от помощницы. Ей никто не мог угодить. Возможно, она просто боялась, что одна молодая может занять ее место. Так что, в конце концов, я предоставила ей хлопотать по своему усмотрению, и это функционировало по-настоящему хорошо. Но Изабель смешала ей весь дневной распорядок.

Как она проводила время после купания, причесывания и наманикюривания, легко было видеть по нашим телефонным счетам. Только, к сожалению, там не были указаны номера ее собеседников. Я могла лишь неопределенно оценить, в каких регионах она находилась. За границу ее звонки не выходили, иначе бы я приняла во внимание, что она постоянно пытается перекинуться парой слов со своим братом.

Я была убеждена, что она поддерживает телефонный контакт с Хорстом Фехнером, и собиралась побеспокоиться, чтобы нам, начиная с этого момента, высылали подробные счета. Роберт разгадал мое намерение и был категорически против.

«Миа, до сих пор это обходилось без подробностей. Если бы ты не была, по отношению к Изе настолько недоверчивой, тебе и самой было бы легче», сказал он.

«Разве тебе не интересно, с кем она по полдня по телефону разговаривает?», — спросила я.

«С друзьями», — возразил он. — «И в этом праве ты не можешь ей отказать».

«С ее друзьями я была бы немного поосторожнее, на твоем месте», — сказала я. — «Ты забыл, откуда она сама явилась и с кем поддерживала знакомство?»

«Я не забуду этого никогда в жизни», — возразил Роберт. — «И если бы ты только раз увидела синяки и кровоподтеки, которыми она была обязана Фехнеру, тебе бы не пришла в голову эта сумасшедшая идея, что у нее нет ничего другого на уме, как только меня с ним обманывать».

«Она была у этого мужчины в полном подчинении. Такое не скоро проходит».

«Но этот человек, согласно отчету твоего детектива, сбежал за границу. Ты забыла? А заграничных разговоров Иза не ведет».

«Роберт», — сказала я настойчиво, — «если я расскажу некоторым людям, что завтра лечу в США или в Австралию, если я затем исчезну, придет ли, так скоро, кому-нибудь в голову мысль, что я могу находиться неподалеку?»

Роберт покачал головой. Он не желал этого признавать.

Я не стала подключать устройство, позволяющее прослушивать телефонные разговоры Изабель. Роберт бы это обнаружил, да и в принципе, это было лишним. Я должна была только в своей спальне или в Ателье поднять трубку, когда она разговаривала.

Правда, я не сидела все время до полудня в спальне или в Ателье. Я не могла, также, постоянно брать на кухне что-нибудь выпить или выбегать в туалет и, при этом, быстренько в Ателье прошмыгнуть.

Мне удалось только дважды, под сомнительным предлогом, отлучиться из кабинета в то время, пока она телефонировала. И не успевала я только снять трубку, как она заканчивала разговор с откровенным намеком: «Я должна кончать. Враг — на проводе».

Мне не удалось определить, говорила она с мужчиной или с женщиной. Там происходил, вероятно, щелчок на линии, который меня выдавал, а ее предупреждал.

И потом, в полдень, она сидела за столом напротив меня. Ни единым словом не упоминала она этот инцидент. Она ухмылялась мне с таким видом, что было яснее любых слов. Враг на проводе! Она знала, что я видела ее насквозь и ломала себе голову о ее намерениях, совершенно точно она это знала. И каждой улыбкой она мне объясняла: «Ты ничего не можешь мне сделать».