Ян Аарри - Записки школьницы

• Название: Записки школьницы
• Автор: Ян Аарри
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1961

Пятиклассница Галя Сологубова решила написать книгу о своих одноклассниках. Но скоро Галя поняла, что никакой «классической» книги не получается… (и не только потому, что помешали две двойки по арифметике). И тогда стала она вести просто записки о серьёзных событиях и весёлых происшествиях, в которых участвовала она сама и её одноклассники — фантазёр Пыжик, доверчивая Валя Павликова, загадочный Вовка Волнухин и многие другие, которые учились с Галей в 5, 6, 7-м классе.

Чего только не случалось за три года! Пожалуй, больше всего Галя рассказывала о том, как они отучали суеверную Марго от веры в бога и чертей, как смешной розыгрыш любителей тайн и секретов привёл к тому, что весь класс изо всех сил боролся за право лететь в Москву на «ТУ-104».

Рисунки Н. Носкович

---

Ребята насторожились.

Пафнутий никогда не говорит просто так. Уж если он начинает какой-нибудь разговор, — значит, за этим разговором вот-вот, сейчас, сию минуту всплывёт что-нибудь или очень приятное или же очень и очень неприятное. Между прочим, он преподносит и хорошее и плохое так спокойно, что по лицу никак не угадаешь, что же приготовлено у него для нас.

А вообще-то, ребята стараются подальше держаться от него, пореже встречаться с ним. И не потому, что часто приходится слышать от учителей: «Ты что же? Хочешь пойти к директору? Хочешь с ним поговорить, как надо вести себя на уроках?» — а просто потому, что при нём как-то теряешься.

В школу Пафнутий Герасимович приходит весь сияющий, блестящий. Костюм его отутюжен, на брюках — острые, как ножи, складки, галстук повязан как на картинке, гладко выбритые голова и щёки отливают стальной синевой и блестят, как новые. И весь он такой, что хоть на выставку мод посылай.

Когда я была первоклашкой, я старалась как можно реже встречаться с ним в коридорах. Мне казалось тогда: стоит ему заметить мою особу, он непременно подзовёт к себе:

— А ну-ка, ну-ка, подойди ко мне, замарашка! Покажи руки!

И руки мои сами прятались под фартучек при одной только мысли о такой встрече. (Ну кто же не знает, что в первом классе руки пачкаются так часто, что их просто не успеваешь мыть.)

Не знаю, любят ли его ребята, но уверена: относятся они к нему с большим уважением и, кажется, чуть-чуть побаиваются его. А вот почему боятся, — не могу понять. Он никогда не кричит на нас. Не повышает голоса. И всё- таки в нём есть что-то такое непонятное мне, как бы устрашающее, что ли! Не знаю! Во всяком случае при нём все как-то подтягиваются, перестают дурачиться, а самые большие безобразники становятся вежливыми.

А вот нашего милого Брамапутру мы все просто любим.

Когда я первый раз увидела Брамапутру, он показался мне неопрятным стариком. Я очень тогда удивилась, услышав от ребят, что его вся школа любит.

Когда он приходит в класс в помятом пиджаке, с каким-то петушиным хвостиком седых волос на голове, мы встречаем его дружескими улыбками, осматриваем с головы до ног. Всё ли на месте? Кажется, всё! Узел «вечного галстука» свисает ниже воротничка. Из бокового кармана торчит «вечный кончик», — уголок носового платка, которым — по словам ребят — пользовался в своё время прапрадедушка Брамапутры. Порядок! А где две пуговицы, которые висят на ниточке и должны не сегодня- завтра отвалиться? О, и пуговицы ещё на месте!

И мальчишки и девочки радостно улыбаются. И все дружным хором приветствуют Брамапутру:

— Здрасьте! Доброе утро!

Он видит улыбающиеся приветливые лица и сразу как будто молодеет от дружеской встречи.

Наверное, он раньше приходил в школу таким же отутюженным и сияющим, как Пафнутий, но сейчас ему трудно следить за собою. Брамапутра так стар, что ему и пуговицы не пришить самому, и помятого галстука не прогладить. Девочки старших классов заходят по очереди к нему на квартиру, как будто в гости, но, конечно, для того только, чтобы навести порядок, что-нибудь починить, погладить, пришить пуговицы.

Кто-то из ребят сказал однажды, будто Брамапутру «выживают из школы», будто другие учителя хотят, чтобы он ушёл на пенсию. Но куда пойдёт он, если, кроме нас и школы, у него нет никого и ничего на свете. Да и жалко было бы нам расстаться с ним, потерять такого учителя, уроки которого для нас настоящий праздник.

Иногда Брамапутра засыпает в классе. Тогда мы встаём у дверей и сторожим его сон. Ведь если учителя узнают, что он спит на уроках, — тогда его непременно переведут на пенсию.

Да, мы все его любим, но вся наша любовь похожа больше на жалость и на благодарность за чудесные уроки.

Я сказала Пыжику, что можно любить не уважая и уважать не любя. Он, не подумав, стал спорить. Тогда я сказала:

— Вот тебе пример: я очень люблю своих подшефных ребят в детском садике. Но как ты думаешь, могу я уважать их?

Пыжик посмотрел на меня с удивлением:

— А знаешь, я думал, что только у меня появляются в голове разные такие же вопросы… Но, кажется, в нашем возрасте все уже начинают думать по-настоящему!

Но вот директора можно лишь уважать. Даже не так я хотела сказать. Его не «можно уважать», а нельзя относиться к нему без уважения. Мы уважаем его за то, что он знает нас не хуже, чем мы сами знаем друг друга. А уж такому никто не скажет: «Простите, я не знала, что этого нельзя делать. Я больше не буду!»

Нет, ничего такого ему не говорят. Да и сам он не говорит разных жалких слов: «Это нехорошо, это неприлично!»

Он просто смотрит, смотрит и смотрит на тебя, потом прищурит глаз и спросит:

— Как же это тебя так угораздило?

И тогда приходится рассказывать всё по порядку.

Он молча выслушает и спросит:

— Ну, а ты-то как относишься к своему поступку? Одобряешь? Осуждаешь? Н-да, — побарабанит он пальцами по столу, — ты, конечно, скажешь сейчас, что осуждаешь свой поступок. Раскаиваешься! И, наверное, думаешь, что взрослые только для того и существуют, чтобы им можно было говорить о раскаянии. Но я хотел бы научить вас всех думать и понимать одну самую простую истину. Какую? А вот какую: когда тебе захочется сделать какую-нибудь гадость другому, подумай: понравилось бы тебе, если бы другой поступил бы так же, как поступаешь ты?

Вот какой у нас директор.

И когда он пришёл в класс и сказал, что может предложить классу кое-что весёлое, интересное, мы вытянули шеи, как гуси.

Директор сказал:

— Талантов у вас — хоть пруд пруди! И художники! И поэты! И прозаики, конечно, найдутся! А вот классная газета у вас такая беззубая, такая неинтересная, что можно подумать, будто в классе нет зубастых, нет интересных ребят. Что это такое? Лень одолевает вас? Времени не хватает? Нет желания?

Славка сказал:

— Это всё от названия! Она от названия скучная… Называется «За учёбу», ну… а это… В такой газете чего напишешь? За учёбу только и писать надо, не правда разве? А за учёбу уже… За учёбу нам учителя пишут! В дневниках! Двойки!

Все захохотали. Пафнутий сделал удивлённое лицо:

— Двойки за учёбу? Ой, за учёбу ли двойки пишут?

Птицын вскочил и начал объяснять, за что ставят

двойки, но Пафнутий посадил его и сказал:

— Насчёт двоек, по-моему, всем и всё ясно без объяснений! А вот вопрос с газетой «За учёбу» нужно уточнить, обсудить, обдумать. Стало быть, по вашему мнению, название газеты мешает ей быть интересной, боевой газетой… Допустим! Так, так… А что если переменить название? Пойдёт дело на лад?

— Пойдёт! — крикнули разом мальчишки.

— Тогда в чём же дело? Привязали вас к этому названию, что ли? Не годится оно? Мешает? Тогда долой его!

— А можно, мы сами придумаем? — спросил Пыжик.

— Не только можно, но и должно! Кстати, неудачное название «За учёбу» никто за вас и не придумывал. Вспомните получше! Разве не вы сами когда-то решили назвать свою газету именно так, как называется она сейчас? Кто там хотел предложить другое название? Давайте!

— Халла-балла! — крикнул Пыжик.

Ребята захохотали.

— Что это? — спросил директор. — Боевой клич старьёвщиков или название газеты?

— Нет, я же серьёзно! — сказал Пыжик и, встав, пригладил обеими руками волосы на голове. — Ничего смешного не вижу. Ведь есть же у нас дела разные. Серьёзные! А есть просто халла-балла! И люди тоже! Одни — настоящие, а другие халла-балла. Трепачи! Вот я и думаю… и предлагаю… Пусть будет газета «Халла-Балла», и пусть в ней пишут против тех, кто не настоящий, и против того, что настоящая халла-балла… Критику!

Весь класс закричал:

— Правильно!

— Даёшь «Халла-Балла!»

— Хороший заголовок!

Директор почесал бровь и, подумав, сказал:

— Дело, конечно, ваше; но вам не кажется, что название это чем-то похоже на рахат-лукум, на хундры-мундры, на шашлык-машлык? Впрочем, вы ещё подумаете, надеюсь. Вероятно, будут и другие предложения! Ладно, потом мне скажете.

Когда директор ушёл, в классе сразу на всех партах началось оживлённое обсуждение названия газеты. Многим ребятам понравилось название «Халла-Балла», но никому не понравились слова Пафнутия о том, что наша газета будет чем-то похожей на какие-то «хундры-мундры».

Нина закричала:

— Не надо халла-балла! Другие классы скажут, что газету выпускают у нас старьёвщики. Я против.

— Тогда, — сказала Таня Жигалова, — я тоже присоединяюсь к Нине! Предлагаю назвать газету «Горчичник»!

— «Нокаут»! — крикнул Чи-лень-чи-пень,

— «Товарищ»! — предложила Лена.

И сразу со всех сторон посыпались разные названия:

— «Шило в бок»!

— «Спутник»! — закричала пронзительно Дюймовочка.

— «С лёгким паром»!

— «Спичка в нос»!

— «Розги»! — взвизгнула Лийка под общий хохот.