Дмитрий Щербинин - Спящие боги

• Название: Спящие боги
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Фэнтези

---

– Раненый я!.. Видите – без оружия!.. Раненый!..

Но никому никакого дела не было, раненый он или нет. Случайность решала все. Удары сыпались со всех сторон, и те, кто в первых рядах пробился через ворота – все уже были мертвы.

Творимир отшатнулся к стене – вот окно – он прыгнул – пробил. Навстречу ему метнулся детский ор.

Пожилая женщина, сжимая в руках вилы, бросилась навстречу.

Творимир отбил удар, а в следующее мгновенье, не сознавая, что делает – сам нанес удар. Он ударил левой рукой, а в левой руке был клинок. Заливаясь кровью, безмолвная, рухнула женщина на пол. Еще громче закричали дети – бросились из угла – уже стоят на коленях перед мертвой, и все надрываются:

– МАМА! МАМА!! МАМА!!!

Творимир отшатнулся, ударился спиной об стену, забормотал:

– Она сама во всем виновата!.. Слышите – не я – Только Она!.. Она на меня бросилась!.. Слышите – это была самооборона!..

Ребятишки не слышали его, но все голосили – звали маму, и уже изрядно перепачкались ее кровью. Голосили и на улице – вопли ярости и боли, скрежет оружия и треск костей – все слилось в страшный шум битв.

Зычно вскричал сотник:

– Отступаем!..

– Ну, вот, наши уходят… – прошептал Творимир, задрожал и, покачиваясь, двинулся к окну.

Он уже был возле подоконника, как нечто сильно, остро вцепилось ему в ногу. Глянул – это был мальчик лет пяти, со светло–русыми, почти белыми волосами – вцепился зубами, и пронзительно, маленьким зверьком, верещал.

Творимир попытался его отодрать – не тут–то было. Уже текла по ноге кровь, а зубы продолжали впиваться дальше.

– Пусти! – рявкнул Творимир, и сильно ударил мальчика кулаком по затылку.

Зубы продолжали впиваться дальше…

Еще несколько ударов – мальчик отлетел в сторону – лицо его было рассечено. Поднялся, и, с ненавистью глядя прямо на Творимира, прохрипел:

– Я отомщу за свою маму!..

Творимир уже перебрался через подоконник, и, стоя на окровавленной мостовой, крикнул:

– Она сама напросилась! Слышишь – не виноват я!..

– Я убью тебя! – поклялся мальчик.

Вместе с иными отступающими, теснимый «разбойниками», Творимир выбежал через разбитые ворота. В спины им ударил ливень стрел, многие пали и были затоптаны…

Ни одно железное жало не впилось в Творимира, но в глазах его темнело, ноги подкашивались – он едва ли понимал, где находится.

– Не хотел я этого… – бормотал он сквозь слипающие губы. – …Сама она напросилась… сама…

Скоро Творимир оказался в душном шатре, где в тесноте шевелились, неистово ругались, и конечно же пили–пили–пили воины.

– Проклятые бунтовщики!.. Собаки!.. На медленном огне их сожжем!.. В масле зажарим!.. На кусочки порубим!.. – это только самые мягкие из ругательств, которыми безостановочно гремел воздух.

Вскоре Творимир уже был пьян, и выкрикивал на чье–то ухо:

– Ты понимаешь – я женщину сегодня убил! Мать!.. Вот взял и зарубил! А над ней дети плакали!..

К нему обернулась красная с перепоя, ухмыляющаяся морда:

– Ну, и как баба–то?

– Что? – вздрогнул Творимир.

– Ты что – ее не попробовал? Ну, перед тем как грохнуть? Баба то она дура – ей бы понравилась!..

Это он сказал назидательным тоном, а в следующее мгновенье Творимир наотмашь ударил его кулаком по лицу. Воин уже был на ногах, одной рукой утирал кровь, другой – выхватил щербатый клинок. Азартно и зло закричал:

– Ну, иди сюда! Кишки выпорю!..

Творимир засопел, бросился на своего врага. Они бы сцепились, и наверняка кто–нибудь погиб, но иные воины скрутили их, потащили в разные углы. Творимир неистово дергался, хрипел, брызгал слюной. Но вот на его голову обрушилась железная чаша, и он замолк.

…Что–то холодное плеснулось на лицо Творимира – он с трудом раскрыл глаза: должно быть, была глубокая ночь – в палате не видно ни зги. Попытался пошевелиться – оказалось, что и руки и ноги связаны. Во рту намертво засел кляп… Он подумал было, что это воины его связали, но вот во мраке зашевелилось – хрупкий силуэт сильно дернул за обоженную правую руку…

Силуэт склонился над Творимиром и тихо зашептал:

– Ну, вот я и пришел. Сейчас ты получишь… за маму…

Творимир почувствовал, как холодная сталь вдавливается ему в горло – все сильнее, вот потекла тонкая струйка крови. Силясь выдавить кляп, Творимир выпучил глаза, шумно засопел, изогнулся…

Клинок вошел в горло – полыхнула острая, пронзительная боль, а затем – обхватило, понесло в бездну забвенье…

– А–а–а–а!!! – завопил Творимир, и очнулся – вскочил в холодном поту.

Он был все в той же душной палате – кругом густо храпели упившиеся воины.

– Тиши ты! – его толкнули, и он перевернулся на живот, заскрежетал зубами.

Следующим утром Творимира охватил жар – давала о себе знать не залеченная вовремя рука.

В лазарет он попал уже в полубессознательном состоянии, выкрикивая обрывки фраз: то проклиная разбойников, то пытаясь кому–то доказать, что он не виновен в убийстве женщины. Руку покрыли мазью, и она словно вспыхнула – Творимир стенал, рычал, извивался…

– Тише, тише… – раздался жалостливый голос, и на лоб Творимира легла легкая женская рука.

Ничего не видя, захрипел он:

– Это ты?.. Ну, что же меня оставила… Зачем я здесь? Где тот колодец, со светом на дне? Я бы в него прыгнул сейчас…

– О чем ты говоришь, дорогой? – зрение возвращалось, и он увидел склонившуюся над ним девушку.

Это была не загадочная дева–птица. Девушка красивая и явно гордая своей красою. Чуть полная, видно – деловая, страстная, привыкшая ко всяким сильным, исступленным чувствам.

Творимир ничего не ответил, только заскрежетал зубами. Она внимательно, жадно его разглядывала, говорила:

– Разве не узнал меня?.. Любава. Ну, теперь вспомнил?!.. Нет?.. Ночью, когда вы только в наш город приехали, мы и повстречались. Ты, видно, на наших улочках заплутал; я то как раз во двор вышла – и ты бежишь, запыхался. Ты мне сразу приглянулся, я тебя и звала… Ну, а что ж убежал? Иль я не красива?.. Да за мной столько парней сваталось – всем отказывала. Так что ты не подумай, что я развратная. Я ради любви и с войском, в лекарской части пошла. Думаешь, буду ждать, когда этих ненавистных побьете?.. На неделе свадьбу сыграем!..

– А разве за неделю их не разгромим? – прошептал Творимир.

– Да какой там! Эти окаянные крепко засели. У них же Гроб Весны. Он им таких сил придает, что каждый за десятерых бьется! Ух, была бы моя воля – всех бы их передавила! Давить таких надо, давить! – и она чмокнула беспомощного Творимира в лоб.

– Нет – я не согласен. – сказал он, но чувствовал, что слова его столь же беспомощны, как и его тело…

И потекли однообразные, страшные дни в лазарете. Постоянные вопли, стенания раненных – Творимиру казалось, что он попал в застенок. Любава не отходила от него – ухаживала, лепетала, и была уверена, что быть им мужем и женою…

Вот, наконец, рука была излечена, и Творимир оказался в большой палате среди пьяных и еще более злых, нежели прежде воинов.

– Гады! – ревел один из них – покрытый шрамами, и с выбитым глазом. – Надолго мы здесь застряли! Надолго! У–ух, гады!..

И несколько часов все вопили и пили. И вновь Творимир пропитался их злобой. Ночью снились тысячи мальчиков–мстителей, с окровавленными клинками. Творимир рубил, но на место павших приходили новые…

Следующим утром он вновь был направлен в атаку…

И вернулся уже вечером – с несколькими новыми, но незначительными ранами на теле, и с безумным, исступленным пламенем в очах. Он много пил, а потом вцепился в плечо своего, такого же пьяного соседа, и зашипел:

– Мне бесы в душу лезут.. Сегодня я сначала с отвращением рубил, ну а потом – как взяла меня злоба, уже не мог остановиться. И рубил. И рубил! И рубил!! Нескольких насмерть зарубил… Тошно мне… О–о–ох, тошно!..

Воин впился в него мутными глазами, что–то невразумительно пробормотал, и побрел на улицу…

Ночь. Палата храпит, смердит, кто–то во сне стонет, кто–то ругается…

Пьяный Творимир грыз грязную ткань, которая составляла стены, из глаз его текли слезы – захлебываясь в материи, он хрипел:

– Здесь все обезумели… И, если я не сбегу – тоже разума лишусь…

Так он решил бежать.

Спотыкаясь об тела, прошатался к выходу, вывалился под звезды. Пригибаясь, побежал меж иными палатами.

Уже у выхода из лагеря его окрикнул пост.

– Эй, кто идет?!

– Оставьте меня! – нервно крикнул Творимир – метнулся в сторону.

Бежал очень долго, а, когда наконец остановился – понял, что он среди поля, что лагерь остался где–то далеко, и что никакой погони нет.

Надеясь тут же обрести благодать, повалился он в травы.

И тут началось безумие.

Прежде всего, Творимир понял, что намертво врос в землю, и не может пошевелиться. Затем его грудь стала набухать, расти вверх – трещали, рвались кости, и, если бы он мог, то закричал от боли.