Дмитрий Щербинин - Пронзающие небо

• Название: Пронзающие небо
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Фэнтези

---

Алеша остановился и наблюдал за птахами…

Вдруг, за его спиной что–то зашумело, затрещало. Снегири взмыли багровым облачком затерялись в выси. Жар придвинулся к Алеше. Юноша резко обернулся и увидел ель, которая покачивалась, словно стебелек в поле. Снеговая шуба с неё слетела, и теперь тысячи маленьких снежинок кружились в воздухе. За этим снежным хороводом не видно было то, что происходит под ветвями у самого ствола.

Алеша развернулся было, чтобы идти дальше, но услышал девичий голос – юноша вздрогнул от этих звуков – они были холодны и остры, словно ледяные иглы:

– Постой, Алёша, не уходи. У меня есть для тебя подарок.

Удивленный и испуганный, Алеша застыл, а Жар зашелся грозным лаем.

И тут из снежного облака повисшего под елью, вышла обладательница ледяного голоса. Была она бела. Белой была и длинная, до земли, шуба; и кожа ее лица, и длинная, словно метель, коса; и даже глаза сияли этой белизной! Никогда Алеша не видел такой красавицы, но красота ее пугала – глядя на нее Алеша подумал, вдруг, о том, о чем не думал никогда раньше – о смерти.

Жар зарычал на нее, но она усмехнулась, обнажив ослепительно белые зубы.

– Молчи, собачка! – повелела она Жару и большего его Алеша не слышал.

Белая красавица остановилась в нескольких шагах от Алеши. Она возвышалась над юношей и улыбалась – от одной этой улыбки его пробирал холод.

– В–вы кто?.

– Я, снежная колдунья. – ответила та, по–прежнему улыбаясь.

Алёша посмотрел ей в глаза и вздрогнул – в глазах не было никаких чувств, они были подобны двум ледышками из глубин которых исходило какое–то мертвенное сияние.

– А если хочешь, зови меня Снегурочкой.

– А где же Дед–Мороз? – пролепетал Алёша.

– Дед–Мороз… он, наверное, разговаривает с кем–нибудь иным. Ведь так много живёт на свете разных людей, которые ждут подарков…

– Так вы дарите подарки? – спросил Алеша без всякой радости.

– О да… – усмехнулась она, и впервые черты ее лица изменились – улыбка стала шире, а холодный пламень в глубинах ее глаз вспыхнул ярче…

– Волшебное что–то?.. – заинтересованно спросил Алёша.

Дело было в том, что он, как, впрочем, и большинство людей (а особенно в таком романтическом возрасте), тянулся, искал, всё этакое загадочное, волшебное. Самым прекрасным волшебством, которое ему довелось переживать, было то неизъяснимое, то волнующее, что чувствовал он, когда был рядом с Олей. Но знал он конечно и про иное волшебство: про домовых, про леших, про кикимор, про Бабу–ягу, наконец – про Кощея, который, изгнанный жил за тридевять земель, в подземном царстве.

– …Вы, стало быть, подарите мне какую–то волшебную вещь… Вот уж будет чем похвастаться…

– Вещь я тебе подарю, только вот лучше уж не перед кем ею не хвастаться. В тайне держать. Потому что… а впрочем, ты скоро сам поймёшь…

Тут она запустила руку, в подол своего ледового платья, и в те несколько мгновений, пока меж ними тишина висела, Алёша пристально в её лицо вглядывался, и ведь видел, как холодно, как далеко от всех его чувств эта снежная колдунья пребывает. Был в его сердце порыв: сейчас же развернуться, да и броситься со всех сил прочь. Колдунья почувствовала это, улыбнулась, и словно зазвучал её голос, и снова ворожил:

– Что же ты, бежать собрался? – вопрос прозвучал с лёгким, материнским укором.

– Нет, нет… – Алёша очень смутился тем, что колдунья могла подумать, что он испугался, и он поспешно оправдывался. – …И вовсе я и не собирался никуда бежать; это, знаете ли, какой–нибудь мальчишка лет десяти испугался, потому что страшных сказок наслушался.

– Ну, вот и хорошо…

Снежная колдунья достала что–то из подола, однако пока её ладонь была сжата, и волшебный подарок оставался сокрытым.

– Знаешь, Алёша, пожалуй я не стану к тебе подходить; а то, видишь ли – живу я в таких студёных краях, что вся насквозь этим холодом пропиталась, и боюсь, что насквозь могу тебя проморозить. Ну ничего – это дело поправимое…

Колдунья оставалась на месте, шагах в десяти от Алёши, но рука её стала удлиняться, и вот уже распахнулась ладонь перед самыми глазами юноши. В первое мгновенье он отпрянул – прожгло лицо леденистое дыхание, и сразу вспомнился вихрь, который ворвался в лес; вспомнилась тревога, из–за которой он и Ольгу с собою не позвал – понял Алёша, что именно колдунья и была тому причиной, что нечего от неё добра ждать, и вновь был порыв – повернуться, бежать… но…

Он уже стоял заворожённый… На белой ладони лежал дивной красоты медальон – был он круглой формы, тёмный, с орнаментом, изображающем переплетшихся в борьбе чешуйчатых змиев. В центре красовался необычайных размеров драгоценный камень, подобный кристально чистой небесной воде, затвердевшей от холода.

– Нравиться?

Алеша молча кивнул.

– Тогда, надевай. …

Юноша начал медленно приближать руку – опять была неуверенность, опять чувствие, что что–то противоестественное происходит.

– Что же ты?..

Этот вопрос, в котором слышалась насмешка, словно подстегнул его. Голос, обжигая ледяным дыханием, прозвучал над самым ухом, и он боялся, что колдунья подошла, что сейчас вот рассмеётся, заморозит его – он не смел поднять голову, взглянуть на нёё, страшно ему было. Вот он резким движением взял медальон, сильно вздрогнул, и не смог сдержать вырвавшегося из груди вскрика – вскрикнул он потому, что в это краткое мгновенье пронеслось перед ним то, с чего начался этот день: пронеслись те расплывающиеся видения мира грёз, однако же теперь они не шептали, что следующей ночью придут вновь – теперь они вопили в ужасе, поглощались чем–то тёмным, бесформенным. И лишь краткое мгновенье это продолжалось, а потом вытиснилось, как вытесняются воспоминания о снах неким существенными событиями этого мира.

– Алёша, Алёша, надень цепочку на шею, повесь медальон у себя на груди…

Теперь голос колдуньи звучал разом со всех сторон – и со всех же сторон, леденя, били ветровые наплывы.

Юноша неотрывно глядел на камень в центре медальона, и видел, что теперь не такой уж он кристально прозрачный – что–то там помутнело; краем же глаза он замечал, что всё вокруг обратилось в снежную круговерть; понимал, что теперь тщетно пытаться куда–либо бежать. Шёпотом позвал: «Жар, Жар…», и только приметил, что под ногами его лежит что–то недвижимое, цвета затухающего костра.

Вот зазвенел девичий глас:

– Если ты мёрзнешь, так знай – это от того, что ты медлишь. Надевай же медальон!..

Ещё несколько мгновений в Алёшином сердце свершалась борьба. Однако потом как сладостная волна дурмана нахлынула такая мысль: «Вот сейчас надену, и всё будет хорошо!»

Вот Алёша расстегнул шубу, перекинул через шею цепочку, отпустил медальон, и тот тут же впился в его грудь, прямо над сердцем…

Когда то в детстве Алёша провалился в осиное гнездо, и выбрался с криками, распухший – по крайней мере узнал, что такое жала. От медальона тоже исходили жала – они медленно, но верно проникали всё глубже в его плоть. Он бы закричал, и побежал, однако не мог и пошевелиться, и стона издать; он видел, как из медальона в его грудь проникают шипы цвета северной метели, видел, как сам медальон обрастает его плотью, погружается в него… глаза Алёши вылезли из орбит, мысли, как и всегда бывает при панике, лихорадочно неслись, и никак не хотели одна с другою связаться.

И тут вновь раздался голос колдуньи. Как же теперь этот голос изменился! Не молодая, прелестная женщина с ним говорила, но древняя, страшная, злая старуха. Голос скрежетал без всякой жалости:

– О нет – жизнь я у тебя забирать не стану. Живи, расти, старей. Ведь если ты умрёшь, то уйдёт от меня и то, что сейчас взяла – твои сны. Да – Мир Твоих Снов Теперь Принадлежит Мне!!!..

Тут Алёша смог вскинуть голову, и опять вскрикнул: перед ним вихрились плотные стены метели, а в них, медленно плыл жуткий, искажённый ледяной вековечной злобой–судорогой лик старухи–ведьмы. У нёё был раскрыт рот, и во рту этот клокотала чёрная, вечная ночь северной зимы, оттуда вырывался леденящий ветер, беспрерывным потоком неслась снежная кисея, вплеталась в кружащие стены, всё более плотными их делала; и уже не было видно внешнего мира. Колдунья продолжала:

– Не вздумай отправляться на мои поиски. Многие муки ждут тебя в пути, и не в силах тебе, юнец их преодолеть. Ну а если даже дойдёшь – что сможешь сделать против меня?.. Я повелеваю северными ветрами, я повелеваю снежными бурями. Запомни – не тебе тягаться со мною, человеческий ребёнок. Со временем ты привыкнешь к тому, что заменит твои сны – ты будешь удачлив в торговых делах, и к старости наживёшь большое состояние. Это ли не дар, а?..

Алёша не успел ничего ответить, потому что в следующее мгновенье снежные стены ринулись на него, и нахлынул мрак…