Анна Котова - Время Изерлона

• Название: Время Изерлона
• Автор: Анна Котова
• Жанр: Фэнтези

Вдохновлено "Легендой о Героях Галактики". Поэтому оно, конечно, фантастика… но вообще-то это дамский роман. Героиня — Мэри-Сью, ее так и зовут. Вписалась в канон, как родная, и устроила в конце концов свою личную жизнь, приняв участие в канонических событиях и подружившись с энным количеством канонических персонажей. А кое за кого и замуж вышла, не без того. История вполне серьезная, местами даже трагическая. Автор безмерно благодарен всем, кто его пинал, вдохновлял, подзуживал и наставлял на путь истинный. Спасибо, люди!

---

Мари напрягла память, сведя брови, и от этого серьезного вдумчивого выражения ее лица сердце Райнера растаяло в очередной раз.

— Не помню, — вздохнула она. — У отчима не было. Вот у булочника, может, и ваша штуковина стояла на комоде. Механическая кукла, она танцевала под музыкальную шкатулку.

— Может быть, — сказал Райнер. — Теперь точно все равно не узнаешь.

…В электронный век механическая фабрика была осколком прошлого, достопримечательностью, продукцию выпускала небольшими партиями, зато и продавала заказчикам недешево. Мало кто задумывался, что кроме кунштюков Блюмхарта, попадавших в сувенирные отделы дорогих магазинов, фабрика изготавливала и сверхточные механические приборы, способные работать там, где электроника бессильна. В условиях повышенной радиации или в экстремальных магнитных полях. Эта продукция тихо и тайно шла на нужды армии и была основной статьей дохода Мартина Блюмхарта. Гольденбаумы не скупились, Блюмхарты процветали, а для собственного удовольствия конструировали механические игрушки, безделушки и часы. И все были довольны жизнью. Пока Леонард Блюмхарт не влез по дурости в политику. Видите ли, Леонарду не нравились некоторые законы Рейха. Так они никому не нравились, но зачем об этом говорить вслух? А уж письменно… Воистину, на него нашло какое-нибудь помрачение. Постепенно самые драконовские установления смягчались сами по себе. Вон, неполноценных детей уже несколько поколений как перестали умерщвлять. Растят потихоньку, чтобы никто не видел, — кому они дороги, конечно, — но не убивают же. Так что лет через двести все наладится, и будет лучше всякой демократии. Надо просто перетерпеть.

Тем более — ну чего не хватало самому-то Леонарду? Еще понятно, когда ропщут нищие. Но Леонард Блюмхарт был сыт, хорошо одет-обут, с блеском окончил офицерскую академию, и карьера его шла неплохо, хоть и с поправкой на буржуазное происхождение. Аристократы, конечно, быстрее продвигались по службе, ну на то они и аристократы. Никто, между прочим, не возразил, даже когда Леонард заявил, что женится на бабушке — Марте Кертнер, у которой гроша не было за душой. Бабушка до последних дней вспоминала своего Леонарда и все недоумевала: ну какая муха его укусила? И ведь не в компании спьяну сболтнул, нет — написал несколько писем старому другу по академии. Друг, даром что барон, не выдал, но один из его адьютантов нашел небрежно спрятанные бумаги и немедленно сообразил, как использовать их к своей выгоде. И барона погубил, и Леонарда. Пусть ему на том свете будет жарко. Как бы он ни жил, а теперь, даст Один, уже помер. Хорошо бы не в бою. Не место таким в Валгалле. — Тут бабушка обыкновенно начинала ругаться тихим благонравным голоском, каким привыкла говорить с детства. Когда мама слышала бабушкины ругательства, она всегда быстро отвлекала Райнера чем-нибудь занятным, но он все равно запомнил, как это звучало, и какие бабушка говорила слова, и — как это было жалко и страшно.

Только один раз Райнер попробовал заговорить с бабушкой о тех законах, которые не нравились покойному дедушке. Начала-то она сама: взялась причитать, что "если б не дурость Леонарда, жили б до сих пор в фатерлянде". И нельзя сказать, что в Альянсе они так уж плохо устроились, но, конечно, с богатой жизнью владельцев рейховской фабрики не сравнить. Вместо особняка — пусть не в аристократическом, но в респектабельном буржуазном районе, — типовой коттедж в пригороде. Сын работает на чужого дядю, а не управляет собственным производством. Внук вместо солидной частной школы бегал в муниципальную, дрался и дружил с пацаньем самого простецкого происхождения, а потом и вовсе заявил, что пойдет служить в местную армию, чтобы стать военным, как дедушка, — в армию, которой командуют невесть кто, некоторые даже черные. Райнер, воспитанный в условиях демократии, не выдержал и возразил: если бы не те самые законы, которые бабушка мечтала перетерпеть, не замечая, не пришлось бы бежать и семье провинившегося деда — какова бы ни была провинность. Но бабушка на глазах сникла и начала ругаться — и Райнер постарался понезаметнее скрыться с ее глаз, обещая себе больше никогда… Ему было тогда лет двенадцать или тринадцать.

А в армию он все равно пошел. Потому что некоторые законы Гольденбаумов ему тоже не нравились, и ему казалось, что дедушка не возражал бы. В отличие от бабушки.

А мама с папой и вовсе были не против…

Мари грустно улыбнулась, вспоминая содержимое своего чемодана. Ложечка из аристократического дома и облезлый школьный учебник… Золотые часы по сравнению с ее богатством — немыслимое сокровище. Она очень даже понимала старушку Марту Блюмхарт. Конечно, та вовсе не о старом Рейхе тосковала. А просто — по знакомому с детства укладу, по звучащей вокруг родной речи и по своему Леонарду. Если он был хоть вполовину так хорош, как Райнер, разве можно его забыть? И если у бабушки в Рейхе был Леонард, а здесь его не было и быть не могло, конечно, она хотела вернуться. Но не в сейчас, а в тогда. В то благословенное время, когда Леонард возвращался из командировок домой, неописуемо прекрасный в эффектной рейховской форме, подбрасывал к потолку Райнерова папу, смеялся и обнимал любимую жену.

Тем более что рейховская форма правда красивая. Мари вспомнила первую встречу с Райнером, когда на нем был лейтенантский мундир, и покраснела. Ведь поразил в самое сердце — сразу и навсегда.

— Райнер, — сказала она, чтобы отвлечься от чересчур жарких мыслей, ибо не подобает, — а против меня твои родные не будут возражать?

И, конечно, это был совсем неправильный ход, потому что не только не отвлеклась, а наоборот. Он же обнял ее крепко, наклонил голову — и пришлось отвечать на поцелуй, и ерошить темные волосы, и задыхаться, и хотеть гораздо большего… неподобающего, тьфу же ты.

И конечно, он опять проявил неуместную, с ее точки зрения, моральную выдержку.

Ей-богу, легче было, когда они не разговаривали. Она уже подзабыла, как маялась тогда.

Попрощались у дверей казармы. Он ушел. Она направилась к себе.

Села на койку, достала чемодан, вытащила золотую ложечку с птичкой. Интересно, жив ли еще герр Клоссе?

И где мама с сестренкой Амандой? Куда их занесло? Встретятся ли еще когда-нибудь?

Мир так необратимо изменился, что казалось — теперь это возможно. Хотя раньше и не надеялась. Думала — потеряла их навсегда.

Скорее всего, так и есть. Не потому, что с ними что-то случилось — наверняка как раз у них все в порядке. А вот доживет ли Мэри-Сью до следующей весны — никому не известно. Меньше всего ей самой.

Хватит киснуть. На Изерлоне все еще мир, хотя ясно — это ненадолго. И Райнер Блюмхарт любит ее. Хотя и упрям донельзя… не будем о грустном…

И Поплан возьмет ее в команду пилотов, обязательно!

Мари засунула ложечку на место, захлопнула облезлый чемодан и решительно открыла учебник по астрографии и навигации.

Над ним и заснула.

Сидели, склонившись над исчерканным листом бумаги, вырывая друг у друга карандаш.

— Балкончик, — горячилась Мари. — Вот тут в мансарде обязательно балкончик!

— Будет не дом, а торт с кремом! — кипел Райнер. — Как ты не видишь, что балкончик тут — мещанство и пошлость? Да что с имперки-то взять!

— Солдафон! — немедленно парировала Мари. — Если ты считаешь образцом жилья казарму, это не значит, что все должны с тобой соглашаться! У нас свободная страна!

Полковник Линц, исподтишка набрасывавший эскизы этой почти семейной сцены, перехватил карандаш и поспешно зажал себе рот. Если чересчур громко фыркнуть, его заметят, и прощай, выразительная натура… Хотя Мария Сюзанна Беккер, напирающая на гражданские права, действительно была ужасно забавна. Говорят, самые ярые фанатики — это неофиты. Судя по Мэри-Сью, в этом тезисе есть своя сермяжная правда. Язык чесался прокомментировать демократический пыл недавней подданной Рейха, но Линц все-таки пересилил соблазн и удержался. Блюмхарт не посмотрит, что перед ним командир полка, пошлет куда подальше…

— Да пойми же, Мэри, — Райнер страдальчески поднял брови домиком, — либо строгие линии, либо балкончик! Тебе же нравились эти большие окна и плоская крыша.

— Без балкончика — не нравится, — решительно заявила Мари и подняла голову.

И конечно же, увидела выпученные глаза подавившегося смехом полковника розенриттеров, пытающегося прикрыть локтем альбом с набросками.

Линц мечтал нырнуть под стол, да было поздно. Хорошенькое личико рядовой Беккер просияло, глаза заблестели.

— Вы-то нам и нужны, полковник Линц! — воскликнула она радостно, и Каспер Линц понял, что попался. — Вот кто нарисует нам с Райнером дом нашей мечты!

Блюмхарт смутился. Вопиющее нарушение субординации. Требовать от командира своего жениха — о все асы Асгарда! — нарисовать ей домик! Женщины… Даже лучшие из них. Даже военнослужащие. Даже Мэри-Сью, в которой почти нет изъянов…