Уильям Сароян - Миллионеры

• Название: Миллионеры
• Автор: Уильям Сароян
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2004

«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».

В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других. И во всех них Сароян пытался воплотить заявленную им самим еще в молодости программу – «понять и показать человека как брата», говорить с людьми и о людях на «всеобщем языке – языке человеческого сердца, который вечен и одинаков для всех на свете», «снабдить пустившееся в странствие человечество хорошо разработанной, надежной картой, показывающей ему путь к самому себе».

---

Уильям Сароян Миллионеры

…Однажды летом наша мама работала на упаковке инжира у Гугенхайма. Было много сверхурочной работы с дополнительной оплатой, и мама задерживалась допоздна, до десяти, а то и дольше. Она разрешила нам ужинать в ресторане. В разумных пределах, конечно. Мы это и сами понимали. И вообще, мысль о разумных пределах принадлежала именно нам.

Мы вовсе не надеялись попасть в какой-нибудь роскошный ресторан, где обед из шести блюд стоил аж от двадцати пяти до сорока центов. В такое место нас и не пустили бы, пожалуй. Поэтому мы разведали, какие есть недорогие заведения, и остановили свой выбор на ресторане «О'кей» на Керн-стрит, между улицами Джей и Ван-Несс. Он принадлежал китайцам и ими же обслуживался, но кухня там была исключительно американская. Обед из пяти блюд стоил десять центов. Ресторанчик этот облюбовали себе поденщики, у которых лишних денег не водилось. Ели за стойками, столов не было.

Разве можно забыть, как мы в первый раз пришли в ресторан, нашли два свободных места и уселись на табуреты в ожидании первого в своей жизни заказа?

Мой брат все порывался изучить меню, как это делают в кино, но прежде, чем он смог его найти, к нам подошел официант-китаец с двумя мисками супа, больше походившего на помои, но брат заявил, что ничего подобного еще не пробовал, ну а после третьей ложки с его мнением пришлось смириться и мне. На второе подали отварное мясо. Кошачье, вероятнее всего. Но все же это был ресторан, нас обслуживали, к тому же мы были голодные, так что кошатину мы съели, а в придачу салат из трех ломтиков свеклы. Затем подоспел десерт: хлебный пудинг, впрочем, это был не совсем пудинг. Что-что, а настоящий хлебный пудинг мы познали еще в приюте, так что можем с уверенностью утверждать, что поданное блюдо на хлебный пудинг не было похоже. Пудинг был приправлен незначительным количеством какого-то красного вещества, не жидкого, не твердого, вероятно, приготовленного из кукурузного крахмала. Во всяком случае, оно было сладким. Пудинг мы тоже съели, как его съели и все сидевшие там рабочие. Наконец, нам представился выбор: кофе или чай? Я, кажется, попросил молока. Официант затараторил:

– Молока нет, молока нет. Чай или кофе? Чай или кофе?

Мы выпили чаю, встали, заплатили, взяли по зубочистке и, ковыряя во рту, как заправские киногерои, вышли на Керн-стрит.

Мы были восхищены, потрясены и не могли поверить в то, что китайцы берут за такой обед сущие гроши. На следующий вечер, распродав свои газеты, где-то в половине девятого или в девять мы опять отправились в ресторанчик. Съели такой же обед, только на этот раз нам подали не кошачье мясо, а какое-то другое, наверное, собачатину. И вновь мы были в восторге и шагали домой, словно миллионеры, завсегдатаи ресторанов.

Но на четвертый день я предложил брату:

– Генри, давай кончать с этими грошовыми обедами. Пойдем домой и приготовим себе что-нибудь сами.

Брат безумно обрадовался, потому что страдал от этой еды не меньше моего.

Так мы отказались от затеи начать светскую жизнь и пошли домой. Дома еды хватало.

Генри сварил пшенной каши, я приготовил салат. Мы сели за стол и принялись за еду, а наши сестры стали нас убеждать, что справились бы со стряпней лучше. Они сказали, что будут готовить для нас, на случай, если мы не поужинаем в городе, но мы отказались. Свой ужин нам хотелось готовить самим. Сестры тоже работали: старшая – секретаршей в фирме «Готшальк», а младшая – продавщицей в магазине «Вулворт». С работы они приходили порядком уставшие, поэтому единственное, о чем мы их просили, так это спеть или сыграть что-нибудь на пианино в гостиной, пока мы едим.

В тот день мама вернулась с работы в пол-одиннадцатого. Она заглянула в кастрюлю, в которой Генри сварил кашу. Там еще оставалось немного. Мама села за стол, добавила туда простокваши.

– Кто это сварил кашу? – поинтересовалась она.

– Я, – сказал Генри.

– Где это ты научился варить такую вкусную кашу, Генри?

– Здесь, у нас. Это же просто.

Конечно, просто. Надо только хорошенько проголодаться.

Как-то мы купили за доллар и девяносто центов мороженицу, но только зря потратили деньги. Слишком много возни, а в результате получалось совсем не то мороженое. Тогда мы снова перешли на лимонад и старые добрые ледяные арбузы.

А по мне, когда садишься поужинать летним вечером, нет ничего вкуснее холодного винограда, хлебных лепешек, белого сыра, мяты, перца, зеленого лука, помидоров, огурцов и холодной воды.

1961