Гюнтер Штайн - Ультиматум

• Название: Ультиматум
• Автор: Гюнтер Штайн
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1978

Роман «Ультиматум» повествует о событиях, связанных с разгромом войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов крупной группировки гитлеровских войск в районе Корсунь-Шевченковского в январе — феврале 1944 года.

Автор показывает высокое боевое мастерство советских воинов, их героизм и вместе с тем раскрывает человеконенавистнический характер гитлеровского командования.

Читатель познакомится также с деятельностью Национального комитета «Свободная Германия».

Повесть «Подарок» близка роману по теме и помогает еще глубже раскрыть гуманизм советских солдат, их стойкость и мужество, проявленные в годы Великой Отечественной войны.

---

Когда Штеммерман подумал о генерале Венке, начальнике штаба у Хубе, то в памяти его сразу же всплыла такая пустая фраза, сказанная генералом Венком: «Как-нибудь мы все же выкрутимся». С Хубе генерала Венка роднила недобросовестность. Венк, как говорят, выиграл операцию, но пациент-то скончался. Генералы называли его «солнечной птичкой». Штеммерман не питал к Венку никакого доверия, так как знал, что тот еще в далеком прошлом, когда был лейтенантом, сдал экзамены, открывшие ему дорогу в генеральный штаб, лишь со второго раза.

Зато Штеммерман уважал Эриха фон Манштейна. Причина этого уважения крылась в том, что Манштейн был отпрыском старинного прусского офицерского рода, который остался верен традициям своих предков: в четырнадцать лет он был уже кадетом, затем попал в 3-й гвардейский пехотный полк, потом закончил военную академию. В первую мировую войну он уже был адъютантом командира полка, чуть позднее — офицером связи, затем — офицером генерального штаба. В 1919 году служил в Бреслау в пограничных войсках, позднее — в рейхсвере.

8 1934 году стал начальником штаба военного округа в Берлине, в 1935 году — начальником оперативного управления в генеральном штабе сухопутных войск, а в 1936 году — первым заместителем начальника генерального штаба Людвига Бека. Это был прямой путь к вершине, который так нравился Штеммерману. Генерала особенно интересовало: каким образом Манштейну удается удерживаться на покоренной вершине?

По сугубо военным соображениям Бек отклонил военные планы Гитлера, а Манштейн, напротив, помог их претворению в жизнь: при захвате Чехословакии — как начальник штаба армии, против Польши — как начальник штаба группы армий «Юг», против Франции — как командир корпуса… и, наконец, в войне против СССР. Поражения гитлеровских войск под Москвой, Сталинградом и Курском отнюдь не лишили его ни маршальского жезла, ни доходов. Все кончилось большой критикой мелких деталей разработанной им стратегии, и не больше.

Ровно две недели назад он заверял фюрера в своей верности. 27 января Гитлер вызвал к себе в ставку всех командующих армиями, сражавшимися на Восточном фронте, и большое количество высокопоставленных офицеров и прочитал им доклад о необходимости повышения национал-социалистского воспитания войск. В заключение он сказал: «…И если дело дойдет до крайности, то тогда последними при знаменах должны остаться фельдмаршалы и генералы». Зал встретил эти слова фюрера мрачным молчанием. И вдруг кто-то громко выкрикнул: «Так и будет, мой фюрер!» Этим человеком был Эрих фон Манштейн.

В нормальных условиях от Манштейна нельзя было ждать готовности к капитуляции. Однако начиная с 27 января условия ни в коем случае нельзя было назвать нормальными. Штеммерман никак не мог себе представить, чтобы такой опытный командующий, каким был фельдмаршал, не отреагировал бы на необыкновенную обстановку на фронте принятием необходимых мер.

Начальник штаба группы армий генерал Буссе был человеком дела, одним из тех, кто, несмотря на свою близорукость, энергично высматривал, где, что и как можно организовать, и тем самым выигрывал в какой-то степени в глазах посторонних, особенно подчиненных, которым как раз этих качеств и недоставало.

Буссе очень мешало то, что люди обычно выходят из равновесия. Он осуждал командующих, которые нервничали в тяжелой ситуации, и даже критиковал ОКБ, которое все еще приказывало держаться. Однако критику, которую он мог себе позволить, можно было уложить в следующие слова: «Одному этого невозможно понять». Когда он произносил эту фразу, его полный подбородок и дряблые щеки начинали трястись, он принимался тщательно протирать очки, и его равновесие восстанавливалось. Короче говоря, Буссе целиком и полностью следовал во всем за Манштейном.

Подполковник Георг Шульце-Бютгер, руководивший в течение полутора лет у Манштейна отделом 1а, попал в это окружение отнюдь не случайно. Он очень быстро сделал военную карьеру благодаря своим способностям разбираться в оперативном искусстве. Его умение занимательно вести любую беседу, его справедливость снискали ему симпатии товарищей и начальников. К тому же он умел отбрасывать лишнее при описании событий, подавая их неприкрытую суть. Он был связан с генерал-полковником Людвигом Беком, который еще в 1938 году попал в опалу. И поскольку Вильгельм Штеммерман не мог знать подробностей, то он считал, что своими саркастическими замечаниями, отпускаемыми по поводу приказов фюрера, Георг Шульце-Бютгер больше скрывает, чем критикует. На основании этого генерал питал надежду, что в штаб-квартире группы армий он прежде всего может надеяться на поддержку Шульце-Бютгера.

Из размышлений, в которые погрузился генерал Штеммерман, его вывел телефонный звонок из штаба 8-й армии. Ему передали приказ вновь возобновить боевые действия на участке возле Стеблева, запретив впредь вести какие-то бы ни было переговоры с представителями обоих советских фронтов.

Генерал Штеммерман принял приказ к сведению. Разобравшись в обстановке и соотношении сил воюющих сторон, он понял, насколько опасным оказалось его положение. По-деловому оценив его, генерал мысленно сказал самому себе, что ни в каком случае не получит в верхах ни понимания, ни поддержки в вопросе о капитуляции, если только ему на это не будет отдан приказ свыше. Во всяком случае, согласованный отвод войск был бы одобрен некоторыми генералами. Но даже для этого ему необходимо переговорить с полномочными представителями советской стороны, а для переговоров с ними надо заручиться согласием Вёлера. Но кто знает, будет ли Вёлер просить это согласие у Манштейна или, быть может, рискнет дать его сам?

Думая обо всем этом, Штеммерман пришел к мысли, которая испугала его. Он понял, что настал момент, когда он должен действовать сам, если Вёлер и Манштейн не пойдут на этот шаг. И тут он по-новому взвесил возможность успеха в связи со второй попыткой Манштейна по деблокированию, которая будет не только не слабее первой, но и намного сильнее ее. И если он, Штеммерман, одновременно ударит с удвоенной силой из котла, то, возможно, что решение этой трудной задачи удастся найти с помощью оружия. Подумав так, генерал обрадовался приказу Вёлера — ему как командующему импонировало, что перед ним поставлена столь серьезная задача.

Штеммерман решительно подошел к карте и пригласил начальника штаба, чтобы тот доложил ему, насколько успешно действуют в направлении Малой Боярки его соединения, которым было приказано отбить атаку танковой группы русских, уже пришедшей в движение. Отдав это распоряжение начальнику штаба, генерал углубился в обычную для себя работу, требующую от него полной отдачи.

Часы показывали десять минут одиннадцатого. Через пятьдесят минут время, указанное в ультиматуме, истечет.

В то же время многие из несчастных, находящихся в котле, надеялись, что их командование выберет самый верный и надежный путь, чтобы вывести их из котла, что они построятся позади своих окопов, побросав оружие на землю, а затем не в ногу последуют вслед за своими командирами. Единственное, на что нужно будет обращать внимание, — как бы случайно не наступить на мину и не подорваться в самый последний момент.

Десять часов тридцать минут… Если бы точно знать, что русские на самом деле хорошо обращаются с пленными! Еще несколько месяцев назад немцы вообще не верили в то, что русские не расстреливают пленных. Однако немцы, попавшие к ним в плен, которые еще утром этого же дня были в своих подразделениях, выступили по мощным окопным говорящим установкам и тем самым опровергли ложь нацистской пропаганды. Так что вполне возможно, что, сдавшись в плен русским, будешь иметь больше шансов остаться в живых, чем тогда, когда будешь сражаться до последнего патрона или до трехдневного траура на родине, когда по тебе будут трезвонить все колокола, как это было после поражения под Сталинградом…

Десять часов пятьдесят минут. Ни один выстрел не нарушал тишины. Возможно, что танк с белым флагом на башне уже выехал из Стеблева и приблизился к русским позициям у Хировки…

Одиннадцать часов! Сейчас начнутся переговоры! И вероятно, прежде чем наступит вечер, будет подписан акт о капитуляции, а уж тогда можно будет смело вылезти из своих крысиных нор и бросить оружие в одну большую кучу… После этого уже не надо будет сидеть и мерзнуть под открытым небом. Можно будет наконец-то выспаться, похлебать горячего супа и снова поспать.

Прошло еще полчаса…

В одиннадцать часов тридцать минут на участке котла в районе населенного пункта Стеблев раздался свист немецких снарядов. Всем стало ясно, что советский ультиматум о сдаче в плен отклонен командованием немецких войск, находящихся в окружении.

12

Ранним утром 9 февраля маршал Жуков как представитель Ставки Верховного Главнокомандования при обоих Украинских фронтах подписал и отправил в Ставку телеграмму, в которой он информировал Верховного Главнокомандующего о попытке окруженных прорваться к танковой группировке, которая успешно ведет наступление на Малую Боярку. «…Для обеспечения этого направления, — сообщал Жуков Сталину, — к утру 9 февраля в район Лисянки выводим одну танковую бригаду от Ротмистрова и в районе Красногородка, Мотаевка — 340-ю стрелковую дивизию от Жмаченко.