Семен Кривошеин - Искатель. 1965. Выпуск №3

• Название: Искатель. 1965. Выпуск №3
• Автор: Семен Кривошеин
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1965

На 1-й стр. обложки: «Рейхстаг взят». Рисунок А. Гусева.

На 2-й стр. обложки: иллюстрация А. Владимирова к очерку Н. Павлова.

На 4-й стр. обложки: «Первый шаг». Фото Ф. Чабан.

Поздравляем с Днем Победы! — Библиотекари Либрусека. 9 мая 2010 г.

---

Почти каждый раз, когда Мегрэ обедали у Пардона, доктора срочно вызывали к больному.

«Не ждите меня», — говорил он, уходя.

Часто случалось, что гости расходились, так и не дождавшись его возвращения.

Жюссье уже пришел и сидел один в гостиной. Там стоял большой рояль и повсюду лежали вышивки. Через несколько минут вихрем влетел Пардон и сразу же скрылся в глубине кухни.

— Лагранжа еще нет?

Пардон был маленького роста, довольно толстый, с очень большой головой и выпуклыми глазами.

— Погодите, сейчас я угощу вас одной штукой, пальчики оближете.

Доктор любил сюрпризы и всегда удивлял гостей то каким-то необыкновенным вином, то старым ликером: на этот раз он поразил их белым вином Шаранты, которое ему прислал один винодел из Жюнзака.

— Мне не наливайте, — запротестовала мадам Мегрэ, которая пьянела от одной рюмки.

Окна были открыты. Золотистое вечернее небо постепенно темнело. Толпа людей медленно текла по бульвару.

— Интересно, куда девался Лагранж?

— Кто он такой?

— Я когда-то учился с ним вместе в лицее Генриха Четвертого. Если не путаю, ему пришлось уйти, когда мы были в последних классах. Он жил тогда на улице Кювье против Ботаническою сада, а его отец казался мне очень важным господином, потому что он был бароном или выдавал себя за такового. Я давно потерял Лагранжа из виду, уже лет двадцать, а несколько месяцев назад он вдруг вошел в мой кабинет, терпеливо дождавшись очереди в приемной. Я его сразу же узнал.

Пардон взглянул на часы и сверил их со стенными:

— Меня удивляет, что его до сих пор нет… Он так хотел прийти… Ждем еще пять минут, если не появится, сядем за стол без него.

Он снова наполнил стаканы.

Мадам Мегрэ и мадам Пардон упорно молчали. Мадам Пардон была худой, а жена комиссара пухленькой, они отличались одинаковой скромностью и в присутствии мужей неизменно держались в тени. Дамы редко разговаривали во время обеда, но потом уединялись, чтобы пошептаться о своих делах.

У мадам Пардон был очень длинный нос, слишком длинный, к нему приходилось привыкать. Вначале было даже как-то неудобно смотреть ей в лицо. Не из-за этого ли носа, над которым, наверное, смеялись ее школьные подруги, она стала такой скромной и смотрела на своего мужа такими благодарными глазами?

— Держу пари, — говорил Пардон, — что у каждого из здесь присутствующих был в школе товарищ или подруга типа Лагранжа. На двадцать или тридцать мальчиков обязательно найдется хоть один, который в тринадцать лет бывает краснощеким толстяком с толстыми розовыми ногами.

— В нашем классе такой девочкой была я, — сказала мадам Мегрэ.

Но Пардон галантно возразил:

— Девочки почти всегда выравниваются. Частенько бывает, что такие толстушки становятся самыми хорошенькими. Мы прозвали Лагранжа «Бебе-Кадум». Наверное, в те времена во французских школах было много ребят, которых товарищи называли так же. Я был школьником в эпоху, когда все улицы были заклеены рекламами с изображением этого чудовищного младенца.

— Ваш приятель изменился?

— Конечно, пропорции другие. Но он так и остался рыхлым толстячком. Садимся за стол! Тем хуже для него.

— Почему вы не позвоните ему?

— У него нет телефона.

— Он живет в этом районе?

— В двух шагах отсюда, на улице Попинкур. Не представляю, зачем вы ему были нужны. Прошлый раз в моем кабинете валялась газета с вашей фотографией на первой странице… — Пардон взглянул на Мегрэ. — Простите, старина. Не знаю как, ко я проговорился, что знаком с вами. Кажется, я добавил, что мы друзья. «Он действительно такой, как о нем рассказывают?» — спросил Лагранж. Я ответил, что вы человек, который…

— Который что?

— Неважно. Я сказал все, что о вас думаю, пока осматривал его. Он диабетик. У него плохо с обменом веществ. Он ходит ко мне на прием два раза в неделю, очень озабочен своим здоровьем. В следующий приход он снова заговорил о вас, хотел узнать, часто ли мы видимся, и я ответил, что мы обедаем каждый месяц вместе. Вот тогда он и стал настаивать, чтобы я его тоже пригласил. Честно говоря, я удивился, потому что со времен лицея встречался с ним только в своем врачебном кабинете… Итак, прошу к столу…

Треска по-провансальски оказалась кулинарным шедевром, к тому же Пардон где-то отыскал сухое вино из окрестностей Ниццы, которое удивительно гармонировало с треской. После разговора о толстяках перешли на рыжих.

— В каждом классе всегда был хотя бы один рыжий мальчишка!

Затем разговор перешел на теорию генов. Все эти обеды обычно кончались разговорами на медицинские темы. Мадам Мегрэ знала, что это очень нравится ее мужу.

— Лагранж женат?

За кофе бог знает почему снова вернулись к Лагранжу.

Темная синева ночи, глубокая и бархатистая, постепенно поглотила яркие краски заката, но света еще не зажигали. Через открытую дверь виднелась балюстрада балкона, чугунные арабески казались нарисованными тушью. Издалека доносились звуки аккордеона, и на соседнем балконе какая-то пара приглушенно смеялась.

— Он говорил, что был женат, но жена давно умерла.

— А чем он занимается?

— Делами. Довольно неопределенными. На его визитной карточке значится: «Директор акционерных обществ» и адрес: «Улица Тронше». Я как-то звонил по этому адресу, чтобы отменить назначенную с ним встречу, но мне ответили, что фирма давно не существует.

— Дети есть?

— Двое или трое. Дочь, если не ошибаюсь, и сын, которого он очень хочет устроить на хорошее место.

Затем разговор снова перешел на медицинские темы. Жюссье, который когда-то работал в больнице Святой Анны, вспомнил все, что ему приходилось слышать о Шарко. Мадам Пардон вязала, объясняя мадам Мегрэ какой-то сложный узор. Зажгли свет. В комнату залетело несколько ночных бабочек. Было уже одиннадцать часов, когда Мегрэ поднялся.

На углу бульвара распрощались с доктором Жюссье, который спустился в метро на площади Вольтера. Мегрэ немножко отяжелел после обеда, а возможно — и от южного вина.

Жена взяла его под руку, она делала это только по вечерам, когда они возвращались домой. Она явно хотела что-то сказать. Почему он это почувствовал?

— О чем ты думаешь? — проворчал он, наконец.

— Ты не рассердишься?

Он пожал плечами.

— Я все время думаю о молодом человеке, который приходил утром. Может быть, ты позвонишь — узнать, не случилось ли чего-нибудь.

Он понял. Она хотела сказать… «надо узнать, не покончил ли он самоубийством».

Странная вещь, Мегрэ не думал о возможности самоубийства. Он только ощущал непонятную смутную тревогу, но не хотел в этом признаваться.

— Как он был одет?

— Я не обратила внимания на его костюм. Мне кажется, он был в темном, по-видимому, в темно-синем.

— Цвет волос?

— Светлый. Скорее белокурый.

— Худой?

— Да.

— Красивый мальчик?

— Пожалуй, да. Кажется.

Он готов был держать пари, что она покраснела.

— Ты знаешь, я его плохо разглядела. Я помню только его руки, очень нервные. Он все время теребил поля шляпы. Даже не посмел сесть. Мне пришлось пододвинуть ему стул.

Вернувшись домой, Мегрэ позвонил дежурному полицейского управления, к которому поступали все сведения с сигнальных постов.

— Говорит Мегрэ. Есть новости?

— Только из Берси, патрон.

Это означало — ничего нового, кроме пьяных, подобранных около винного рынка на набережной Берси.

— Больше ничего?

— Драка в Шарантоне. Минутку. Да, еще. Под вечер вытащили утопленницу из канала Сент-Мартен.

— Опознана?

— Да. Проститутка.

— Самоубийства не было?

Этот вопрос он задал, чтобы доставить удовольствие жене, которая слушала, остановившись в дверях спальни со шляпкой в руках.

— Нет. Пока ничего нет. Я позвоню, если будут новости.

Мегрэ заколебался. Ему не хотелось казаться заинтересованным этим делом, в особенности в присутствии жены.

— Ладно. Позвоните…

Ночью никто не звонил. Мадам Мегрэ разбудила его утром. Пахло свежим кофе. Окна в спальне были открыты, и слышно было, как рабочие грузят ящики у склада напротив.

— Ну видишь, он не застрелился, — сказал Мегрэ как бы в отместку.

— Может быть, еще не стало известно, — ответила жена.

Он пришел на Кэ-дез-Орфевр в девять часов и встретил всех своих товарищей на докладе в кабинете начальника управления. Ничего интересного. Несколько обычных происшествий. Париж был спокоен. Стали известны приметы убийцы той женщины, которую вытащили из канала. По-видимому, к вечеру его уже найдут мертвецки пьяным в каком-нибудь бистро.

Около одиннадцати Мегрэ вызвали к телефону.

— Кто просит?

— Доктор Пардон.

Мегрэ показалось, что доктор на другом конце провода чем-то явно смущен.