Глен Голд - Картер побеждает дьявола

• Название: Картер побеждает дьявола
• Автор: Глен Голд
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Транзит-книга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006

«Ревущие двадцатые», описанные в удивительной интеллектуальной манере…»

«Восхитительный коктейль из «Регтайма, «Дж. Ф. К.» – и абсолютно оригинального авторского стиля…»

Вот лишь немногое из восторженных отзывов на роман Глена Дэвида Голда «Картер побеждает дьявола», в котором причудливо и изысканно переплетаются история расследования обстоятельств загадочной смерти президента США Хардинга, история «золотого века» американского цирка и своеобразная летопись веселых, безумных и богемных 20-х гг. прошлого века.

---

Дьявол скрестил руки на груди и мотнул головой.

– Кто-то должен осмотреть гильотину и убедиться в ее надежности. – Картер шагнул к рампе. – Не соблаговолит ли самый умный человек в зале подняться на сцену?

Реплика была старая, никто из зрителей ее не узнал, но Картеру показалось уместным вспомнить ее именно сегодня. Лучи прожекторов скользнули по залу и сошлись примерно на середине седьмого ряда. Человек, сидящий там, заморгал и указал на себя пальцем, словно спрашивая: «Кто, я?» Это был Фило Фарнсуорт.

– Да, леди и джентльмены, сегодня у нас особенный гость. Мистер Фило Фарнсуорт, молодожен из города Огден, штат Юга.

Миссис Ледок заставила Фило встать – он всерьез упирался – и вытолкнула в проход.

– Мистер Фарнсуорт, – продолжал Картер, – инженер-изобретатель. Для нас большая честь, что он сегодня присутствует в зале.

Фило вышел на сцену, и Картер велел ему подняться по лестнице на эшафот, где стояла гильотина.

– Как вы видите, господа, между эшафотом и сценой – девять футов пустого пространства. Короче, никаких потайных отделений, никакой возможности спрятаться. – Картер поднял голову. – Мистер Фарнсуорт, что вы видите?

Палач жестом предложил Фило осмотреть устройство. Тот поправил очки, постучал по столбам и по перекладине, уважительно потрогал лезвие.

– С виду настоящая, – сказал он.

– Я заплатил за нее семьсот пятьдесят долларов, – отвечал Картер, – еще бы ей быть не настоящей. Пожалуйста, возвращайтесь на свое место. Не хочу забрызгать вас кровью.

Снова нервные смешки в зале. Фило быстро спустился по лестнице на сцену.

– Фило, – сказал Картер. – Я хочу, чтобы вы были моими глазами.

– Хорошо, мистер Картер.

– Если что-нибудь произойдет не так, вы – следующее поколение, вам и продолжать мое колдовство.

Щеки у Фило пошли красными пятнами. Он не знал, куда смотреть – на Картера, на гильотину, на беспокойно ерзающую публику. Дьявол поманил пальцем, и на сцену выбежали двое его приспешников, таща железную маску.

Картер холодно взглянул на Дьявола.

– Что до вас, сударь, моя магия куда сильнее вашей. Попытайтесь отрубить мне голову, если хотите, но меня это только раздосадует. Я вернусь и буду вас преследовать! – Он свел брови. Феба стояла за кулисами, выражение ее лица было не прочесть. Картер пожалел, что не может ей подмигнуть. Как странно влюбиться в женщину, которая никогда тебя не увидит! Она не сказала: «Я люблю тебя». Какой-то частью души Картер ощущал всегдашнее одиночество, какой-то – прекрасно понимал, почему она так остерегается любви. И тут подручные Дьявола взялись за дело. Они накинули Картеру на голову мешок – сплошной, без прорезей для носа и глаз, а сверху надели маску.

Зал загудел и зашевелился. Картера, связанного, с мешком и маской на голове, тащили двое негодяев, он вполне правдоподобно рвался из их рук. Его провели по авансцене, потом, на глазах у всего зала, втащили по лестнице. Оркестр, несколько долгих минут игравший стаккато, начал «Реквием» Моцарта. Ледок по-прежнему смотрел на палача. Что в нем не так?

Мучители втащили упирающуюся жертву на эшафот, бросили на плаху и подняли брус, под который еле-еле прошла маска. Брус опустили, прижав к шее, и закрепили внушительного вида щеколдой.

Негодяи спустились на сцену. Теперь на эшафоте стояли только палач и гильотина, осужденный на казнь лежал связанный и беспомощный. Оркестр играл одни и те же восемь тактов, все громче и громче. Палач смотрел на бьющиеся скованные руки, на узкую спину, на зажатую брусом голову и слушал музыку. Много лет он не играл перед таким большим залом, и роль была ему как нельзя по душе. Он чувствовал себя в родной стихии.

– В голове, отсеченной от спинного мозга, – прошептал он, – мозг функционирует еще несколько секунд. По крайней мере, мне так говорили.

Связанный человек задергался, маска звякнула о гильотину.

– Кто это?

Лысый человек отвечал тихо:

– Мистериозо.

Барабанная дробь, все остальные инструменты смолкли,

наступил жуткий миг магической истории. Фило на сцене гадал, как Картер выкрутится. Джеймс смотрел с переходного мостика, рядом Том читал газету. Зрелище маски и колодок внезапно потрясло Джеймса. Что-то смутное и тягостное зашевелилось в его душе, как будто он сам скован и беззащитен. За кулисами Феба считала секунды до конца представления. Она внезапно почувствовала себя дурой, ей хотелось произнести все несказанные нежные слова. Макс Фриц стиснул руку миссис Ледок. Олив Уайт, которая до этой самой минуты ждала мистера Гриффина, забыла обо всем, кроме того, что происходит на сцене. По всему залу чиновники, друзья Картера, соседи и критики, не отрываясь смотрели на гильотину. Даже служащие «Американской радиовещательной корпорации» и военного ведомства ненадолго забыли про интриги и подались вперед. Джеймс, щурясь, пытался за рампой рассмотреть зал, почувствовать его настрой, жаркое и холодное предвкушение. Ощущение несвободы ушло, сменилось древней, почти забытой гордостью от сопричастности великому делу, пусть даже в последний раз. Весь зал был полностью поглощен зрелищем – за исключением Ледока.

Ледок смотрел оценивающим взглядом, пока палач не заговорил. Что за отсебятина? Сценарий был расписан с такой точностью, что Ледок даже пригрозил Вилли увольнением, если тот запоздает хотя бы на пять секунд.

И тут, под барабанную дробь, он увидел нечто настолько ужасное, что к горлу поднялась желчь – Вилли вытащил из гильотины предохранительную чеку.

– Нет! – закричал Ледок и хлопнул в ладоши. Вокруг несколько зрителей, захваченные напряжением, тоже закричали: «Нет!». Ледок успел пробежать несколько шагов к сцене, когда палач, подняв руку в перчатке, неспешно потянул за веревку. Послышался холодный металлический звон, словно коньками о лед, и что-то тяжелое упало в корзину.

Публика ахнула – настолько всё было правдоподобно. Ледок бежал по проходу, но теперь ему приходилось проталкиваться через толпу: многие зрители повскакали с мест. Протискиваясь вперед, он старался одновременно смотреть на сцену. Вилли – однако Ледок знал, что это не Вилли – сунул руку в корзину и поднял маску. Внутри что-то перекатывалось, словно сонная птица.

– Смотрите! – выкрикнул палач. Эти слова в сценарии были, и Ледок пытался за них ухватиться, но говорил совершенно точно не Вилли, это был другой голос.

Он принялся ожесточенно работать локтями. Зрители несколько упокоились, снова стала слышна барабанная дробь. Палач заговорил медленно. По всей сцене падали черные траурные покрывала, обнажая блестящее стекло.

– Великий! – выкрикнул палач. – Картер!

Весь театр наполнился непонятным голубоватым свечением.

– Мертв!

Падуги и сукна упали на сцену, трепеща, словно оброненные птичьи перья. Взглядам предстали два десятка странных стеклянных колб, размещенных вокруг сцены, словно лампочки на вывеске. Они разгорались тусклым голубым светом. Палач, державший отрубленную голову на вытянутой руке, погрузился во тьму. Казалось, он вздрогнул от неожиданности.

Фило, чувствуя себя совсем маленьким, одиноко стоял на авансцене. Взгляд его скользил от одной колбы к другой. Внезапно волосы у него зашевелились: он понял, что происходит.

Каждая колба, плоская с торца, лучилась теперь яркой голубизной, по которой бежали горизонтальные полосы. Постепенно они слились и превратились в изображения Чарльза Картера, два десятка идентичных его портретов. По всей сцене Картеры открыли рот и сказали: «Великий Картер… повсюду!» Весь зал слышал, четко, как в граммофонной записи, голос с того света.

Призраки в унисон повернулись лицом к залу и – тут никаких сомнений быть не могло – подмигнули. Публика разразилась возгласами. Вспышка; все изображения разом померкли.

Сцена погрузилась во тьму. Фило видел последние голубые искорки на плоских с торца трубках, и впервые в жизни в голове у него не осталось ни одной мысли. Он взглянул на зрителей: весь зал стоял, онемев от изумления. Испуганные дети держались за нянь. Постепенно до Фило донеслись голоса, сильные, мужские, но лишь обрывки: «невозможно», «никогда такого не видел» и «что это было?» Потом заговорили женщины, дети начали задавать вопросы. Занавес за спиной у Фило сошелся; он почти не заметил.

Казалось, прошли часы, и внезапно грянули аплодисменты. Фило никогда такого не слышал. Казалось, театр не в силах сдержать чувств, сейчас они выплеснутся на улицу, захлестнут город и понесутся дальше изумленной и ликующей волной. «Еще! Еще!» Они нарастали и нарастали. Аплодисменты всегда стихают, такова их природа, но Фило казалось, что они не смолкнут никогда. Пройдут годы, а он по-прежнему будет стоять здесь, посреди сцены.

Внезапно рядом оказался актер, играющий Дьявола. Когда он ушел за кулисы? Когда вернулся? Фило несколько долгих секунд смотрел на его маску, потом с трудом выговорил: «Привет». Дьявол поднес палец к губам, затем обвел рукой обезумевший зал и снова взглянул на Фило, словно говоря: «Наслаждайтесь минутой».