Дороти Даннет - Путь Никколо

• Название: Путь Никколо
• Автор: Дороти Даннет
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-020517-1, 5-9660-0032-8

История Никколо — умного, сильного человека, вышедшего из низов и шаг за шагом пробивающегося наверх — туда, где правят некоронованные короли эпохи Возрождения — Медичи, Строцци, Фуггеры.

История самой эпохи Ренессанса — времени расцвета искусств, гениальных финансовых авантюр, изощренных политических, придворных и дипломатических интриг.

---

Стоя в дверях, он негромко спросил:

— Возникли трудности? — Голос звучал успокаивающе, но на лице отражалась забота вполне определенного свойства.

Ну, разумеется. Именно поэтому он и пришел.

Гордость требовала, чтобы она немедленно сказала ему правду и отослала прочь. Но умоляющая плоть пересилила голос разума. Во рту у нее пересохло.

— Да есть трудности.

Он тут же отошел от двери и приблизился к постели, опустился на колени, так, что их глаза оказались на одном уровне. Она видела тень щетины у него над верхней губой и на подбородке. В глазах его, даже когда он не улыбался, глубоко внутри таились искорки смеха, готовые явиться наружу в любой миг, когда он вновь почувствует себя счастливым.

Ее рука лежала на покрывале. Она видела, как он двинулся, чтобы заботливо накрыть ее своей ладонью, и поняла, что не сможет удержаться от дрожи. Он коснулся ее, и она содрогнулась от головы до пят.

Наученная этому единственной ночью, она прочла ответ на его вмиг смягчившемся лице. Она видела, как он тщится овладеть собой, но когда он попытался отпрянуть, она вцепилась в его руку. Простыня упала на бедра, и если он устремится к двери, то ему придется тащить ее, обнаженную, вслед за собой и дальше на улицу. Внутри у нее все разрывалось, и она уже начала восхождение к той вершине, к которой желала, чтобы он привел ее. Воскликнув: «О, утешь меня!», она тут же осознала, даже прежде, чем он ответил, что уже слишком поздно.

Он был опытен. С кровати она оказалась перенесена на пол, и спустя мгновение он уже был с ней, и на сей раз настойчиво и беспощадно удерживал ее, уже достигшую пика, на высшей точке наслаждения, доводя до все новых порогов экстаза. И в последний миг, в порыве безумия, словно уже сам не сознавая, что делает, скрепил этот союз, присоединившись к ней.

Потрясенная, она впала в забытье, которое могло быть сном. Пробудившись, она обнаружила, что вновь лежит в постели, укрытая покрывалом. Ее тело словно растаяло. Там, где прежде таилась боль желания, теперь ощущалось слабое жжение и томительная усталость, совсем не похожая на ту острую боль, которая сопровождала ее первое посвящение. Ей пришла на ум странная мысль, что в прошлый раз она стала просто соблазненной девственницей. Но нынче удивительным образом сделалась женщиной.

И вновь благодаря Клаасу. Неужто он уже ушел? Нет, это было бы слишком невежливо. Значит, полностью одетый, он ожидает ее пробуждения?

Она пошевелилась, и внезапно обнаружила его обнаженное плечо рядом со своим, и его голову на подушке. Чтобы утешить ее и выслушать исповедь, он сделал то, что было необходимо. Разумеется, и по иным причинам также. Даже Клаас не смог бы так быстро достичь пика, если бы не желал ее по-настоящему.

Он шевельнулся, почувствовав, что она шевельнулась, и, приподнявшись на локте, потянулся не к ней, но к краю постели. Когда затем, полусидя, он обернулся, то в руке у него оказалась оловянная чашка с водой, заранее наполненная из кувшина. Но вместо того, чтобы подать кружку ей, он поставил ее на простыню со словами:

— Полежите немного. Порой, когда все происходит вот так, то от первых движений может заболеть голова.

Она полежала неподвижно, чувствуя, как успокаивается ее тело, а затем тяжесть постепенно начинает отступать. Он не скрывал и не смущался своего опыта, даже сейчас. Затем она наконец шевельнулась, взяла кружку и выпила воду. Он наклонился, чтобы поставить чашку на пол, и она залюбовалась игрой мускулов на его теле, от плеч до ребер, от ребер до бедер, и когда он вновь повернулся к ней, продолжала рассматривать его.

— Я как-то видела молодого быка, покрывавшего корову. Не могла поверить своим глазам. Со сколькими еще ты был сегодня?

Он помолчал, но не стал прятаться под покрывалом, хотя на лице появилось напряженное выражение.

— Ни с кем, демуазель. Кателина уставилась на него.

— Понятно. Отсюда, несомненно, и эта… настойчивость. И если бы меня не было, то что бы ты сделал? Отправился в бордель?

Он не отвел взгляда.

— Одинокие мужчины часто делают так. Общество дозволяет нам это. Именно там я недавно оставил Феликса.

— Ты хочешь сказать, что я позволила тебе сберечь деньги? Он позволил молчанию затянуться, локтем опираясь о подушку и опустив глаза на сцепленные руки, затем произнес:

— Вы сказали, что вы в беде.

— О, да, — подтвердила Кателина. Она задыхалась от злости и от страха. — Ты наслаждался моим телом.

Он чуть заметно улыбнулся, по-прежнему глядя на свои руки.

— Стало быть, мне не удалось это скрыть.

— Будь я твоей женой, ты мог бы делать это всю ночь и весь день. Ты бы женился на мне ради этого? Или тебе приятнее с другими женщинами?

Он поднял глаза. Затем, расцепив руки, потянулся к ней и легонько стиснул ее пальцы.

— Вы несравненны, демуазель. Но нам нужно поговорить. Вы не сказали родителям о Джордане де Рибейраке?

— Нет. Я им заявила, что меня сопровождал Грутхусе.

— Тогда они будут надеяться, что вы выйдете замуж за него, — заметил Клаас.

Она молчала.

— Вы не подумали об этом? — удивился он. — А если он и впрямь желает на вас жениться, то может заявить, что был вашим любовником. Вот видите, вам ни к чему связываться со мной.

Он еще помолчал, по-прежнему не улыбаясь. Когда она так ничего и не ответила, он продолжил, уже как будто бы через силу.

— Разумеется, если он вам не нужен, тогда следует сказать родителям, что случилось на самом деле. Они помогут вам, если вы изберете другого супруга, или решите выйти замуж лишь после того, как все произойдет. Знатных девушек нередко отправляют за границу до родов, а ребенка затем отдают на усыновление.

Вся эта история стремительно вырывалась у нее из-под контроля. Она ухватилась за единственную фразу:

— Сказать родителям. Они снимут с тебя шкуру заживо!

Он чуть заметно пожал плечами.

— Разумеется, если бы я остался во Фландрии. Но на свете есть и другие места. А если вы не желаете выходить за младшего Грутхусе, они должны знать, кто был отцом ребенка, чтобы защитить вас. Джордан де Рибейрак был в доме наедине с вами, прежде чем появился я. Стоит ему хоть что-то заподозрить, и он может заявить свои права на ребенка и навязать вам брак.

— Он не посмеет! — воскликнула Кателина.

— Почему бы и нет, если только я не сумею его убедить, что он на этом проиграет. Вы знакомы с Андро Вудменом?

В прошлогодний банкет в честь капитана фландрских галер, где Кателина познакомилась с Джорданом де Рибейраком, ее отец указал на какого-то шотландца в свите де Рибейрака, назвав его этим именем. Она вспомнила, но ничего не сказала.

— Нет? — продолжил Клаас. — Так вот, он лучник и служит французскому королю. Я видел его и вместе с виконтом де Рибейраком, и в… с людьми, связанными с дофином. Он пытался спрятаться от меня. Кроме того, — добавил Клаас, отпуская ее руку и вновь переплетая пальцы, — месье де Рибейрак знает куда больше, чем следовало бы, о Гастоне дю Лионе, тайном посланце дофина.

Клаас в окружении дофина?

— На что ты намекаешь? — воскликнула она. — Что великий Джордан де Рибейрак был подкуплен дофином, и король Франции не знает об этом?

— Полагаю, что да. Виконту известно больше, гораздо больше, чем положено.

Но откуда это знать Клаасу? Сплетни, подслушанные в конторах, тавернах и борделях? Намеки и фантазии, выстроенные из мстительной лжи? Прежде он ничего об этом не говорил. Возможно, не знал. К тому же, прежде ей требовалось защищать свое доброе имя. Шрам, оставленный де Рибейраком, красной полосой выделялся на его щеке. Кателина взглянула на него, затем в глаза Клааса, в которых не было злобы. Она поверила ему.

— Так у тебя есть доказательства?

— Лишь несколько фактов. Большего я не искал. Но я найду любые доказательства, если виконту вздумается пугать вас, или он попытается принудить вас к чему бы то ни было. Вам стоит лишь сказать мне об этом. Вам стоит лишь сказать, если я могу сделать хоть что-то. — Он помолчал. Затем добавил чуть слышно: — Я думал, вы возненавидите меня.

Она не могла ненавидеть его. Нельзя ненавидеть слугу. Она просто злилась на него, потому что стыдилась и злилась на самое себя.

— После всего, что ты сказал, теперь твоя очередь испытывать ко мне отвращение. Я сама заставила тебя сделать то, что ты сделал. Я сказала, что никакой опасности нет. Ребенок, родившийся от этого союза, мог бы разрушить твою жизнь в куда большей степени, чем мою. Разумеется, если ты не женишься на мне.

Во второй раз она сказала это, и во второй раз ожидала ответа. Она не знала, что выдало ее. Настойчивость? Язвительный гнев, вместо страха и потока обвинений. Опустив руки, он уставился на нее. Его взор пронзал насквозь, до задней стенки черепа. Она отвернулась.

— Вы не беременны, и никакой опасности нет, — произнес, он наконец, без всякого выражения.