Луи Селин - Банда гиньолей

• Название: Банда гиньолей
• Автор: Луи Селин
• Издательство: Фолио
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 966-03-1715-8

Перед вами первое издание на русском языке романа классика французской литературы Луи-Фердинанда Селина (1894–1961) «Банда гиньолей». Это шокирующее произведение, как и большинство книг писателя, автобиографично.

В центре романа — двадцатидвухлетний француз Фердинанд, успевший повоевать на фронтах Первой мировой войны, человек с исковерканными телом и душой. Волею судьбы он оказался в Лондоне среди проституток, сутенеров, лавочников. Его жизнь — это бег с препятствиями, победить которые невозможно, ибо он — одинокий бродяга, пребывающий в вечном конфликте с окружающим миром и самим собой.

---

А дождь припустил пуще прежнего, в оконные стекла хлещет — славное купание для претендентов… Людское скопище гудит, гомонит все громче, так что под конец начинает мешать, а наш полковник и ухом не ведет… Он хлопает в ладоши, засуетившиеся слуги несут новые подносы. Накрывают целый стол, уставляют его судками с закусками, всевозможной снедью… Неслыханное изобилие дивных кушаний, смачных блюд!.. Я не успеваю глотать слюнки, просто захлебываюсь, голова идет кругом… жаркое в жире, анчоусы, ветчина, бифштексы, рокфор!.. Груды, завалы!.. Боже, какое роскошество!.. Вот что значит наголодаться… Волны, валы, море сливочного масла! Ох, у меня мутится в глазах!.. Ох, у меня двоится в глазах!.. Троится!.. Состен передо мною покачнулся, приподнялся, привстал на носках, между небом и землею и — плюх! — рухнул на поднос, на карачки, на брюхо и начал пожирать, перемалывать все подряд… Прямо как пес, да еще с рычанием! Ужасающее зрелище… Я просто не знаю, куда деваться… Состен трудится в полном молчании… Вот потеха-то для полковника!.. Кстати, он принимает все это совсем неплохо… Видать, мы и впрямь пришлись ему по душе!.. Да он просто в телячьем восторге… Вот уж потеха так потеха! Он наклоняется над Состеном и принимается собственноручно пичкать его едой! Запихивает ему в рот целыми судками закуску, колбасу, жаркое!.. Еще!.. Еще!.. Набивает ему рот до отказа. А Состену все мало. Давай, давай еще!.. И все это на глазах молоденькой девушки… Срамотища! Мой китаец превратился в прожорливого пса, хватающего куски прямо с ковра. Боже, что за зрелище!..

Полковник и мне предлагает цыпленка, но я-то не стану на четвереньки, а ведь и меня терзает зверский голод! Голод такой, что голова кружится… Еще немного, и я упаду… Но я держусь, ни к чему не притронусь ни лежа, ни сидя, ни стоя… Отрекаюсь от еды перед моим чудом… моим волшебным видением… душой моей… грезой моей!.. Я трепещу, я изнемогаю, я сам не свой от обожания, от пьянящей радости! Я сражен молнией небес! Нет, больше я не притронусь к пище!.. Я люблю, слишком сильно люблю ее… Жевать перед нею?.. Набивать себе утробу, как этот?.. Да как смел этот боров?.. Нет, пусть лучше я умру!.. Умру ради нее от голода!.. Но что это?.. Моя богиня, моя душа сама предлагает мне бутерброд… два… три бутерброда… Смею ли я отказаться? Она просит меня, улыбается мне… Я уступаю, сил более нет… Сдаюсь, побежден! Теперь и я уплетаю, уписываю… Полковник поздравляет нас. Я взволнован, я покорен… Мы сметаем все, что находилось на четырех его подносах. К нашему общему удовольствию.

— Браво, boys! Браво!

Полковник счастлив тем, что все съедено подчистую… Теперь он нам настоящий товарищ, счастливый тем, что мы воздали должное его бутербродам, его окороку, его икре, его сластям, его мороженому — и башенке, и восхитительному фруктовому… Мы едим в три горла, но самый прожорливый, это уж точно, Состен — набивает себе брюхо по меньшей мере на месяц вперед, а едва делает передышку, начинает трепать языком. Хвастливые россказни, немыслимый вздор!.. Прожует — и снова молоть вздор… Ну и напор! Ну и бахвальство! Совершенно неистощим, когда нужно объяснить, какой он расчудесный малый… Плетет семь верст до небес, изображает себя эдаким чудом природы… Пример следует за примером — и то он изобрел и се… Взять хоть большое спектроскопическое зеркало, обнаруживающее газообразные выделения… Запатентовано в Ливерпуле!

Похоже, его болтовня наводит на полковника сон… Он начинает поклевывать носом в своем кресле, позевывает, прикрываясь ладонью… Теперь я осмеливаюсь поглядывать на девчушку, на дышащую свежестью тайну… Господи, как она прекрасна! Ангелочек, да и только!.. Сколько изящной мягкости, но и милого лукавства!.. Я незаметно подаю ей знак, что, де, Состен не в меру говорлив… Одно это уже великая дерзость с моей стороны… Она отвечает легким мановением руки, она снисходительна: «Пусть его, дядя засыпает!»… Он и впрямь засыпает, да и я начал клевать носом… Ничего удивительного, совсем осовел! А Состен все говорит, говорит… Я не хочу уснуть, хочу смотреть и смотреть на Вирджинию… Смотреть без конца… Обожать… Но глаза мои закрываются сами собою, отяжелевшие веки жжет… Я не очень-то умею быть обходительным… да и просто веселым… забавным… смешить ее, как этот дуралей… Только чувствую, как внутри бьется сердце… Я отяжелел… Так давит на глаза… в голове… Нет больше мочи, сдаюсь! Весь я точно свинцом налитой, целиком… Только сердце легкое, оно стучит во все стороны… Так я и задремываю, обхватив голову руками, упершись локтями в колени… Маловато, видать, во мне силенок… Не хотелось бы при девочке… Но я сдаю, сдаю… Только бы не захрапеть! Ведь здесь, перед нами, Вирджиния… Как славно в этой гостиной! Я сплю вполглаза, дремлю. Не хочется, чтобы она видела, как я сплю… А тот чудило все трещит — «господин полковник» да «господин полковник»…

Конца этому не видать!.. Его паскудный голосишко усыпляет меня… усыпляет… уже понять не могу, о чем он толкует.

* * *

На другой день мы проснулись около шести часов утра, в креслах… Все отправились спать на второй этаж, а нас будить не стали.

С первыми звуками пробуждавшейся в доме жизни Состен принялся шнырять туда и сюда, приказал слугам, чтобы нам нагрели немного воды. Ему хотелось кофе, но кофе не оказалось. Он вернулся в гостиную, и мы прикончили кусок окорока и запеченный в духовке паштет… вернее, его остатки…

Состен был бодр как никогда… Умылся, куда-то исчез, возвратился с утюгом и принялся гладить свой халат на большом столе гостиной, с особым тщанием заутюживая складки… Наконец ему подвернулся слуга, зачем-то слонявшийся по комнатам…

— Мне нужно еще разок повидаться с вашим полковником, мистером О'Коллогемом… Да живей поворачивайся! Мне с ним потолковать нужно!..

Мне пришлось переводить. Однако никто не пришел.

Потом мы глянули в окно, есть ли там кто-нибудь из претендентов, торчавших вчера в ожидании… Видать, они то ли совсем не ложились, то ли вернулись чуть свет!.. Во всяком случае, выглядели они бледно… Их было видно издали… лица несчастные, а на головах у всех — тот же «Таймс». Дождь лил всю ночь! Лакей в ливрее махал им рукой, что, дескать, нет смысла ждать, но они на него не обращали никакого внимания и с места не трогались. Мы им тоже махали, чтобы проваливали, а они — хоть бы что… Тут заявился полковник, завтракать. В прекрасном расположении духа, страшно довольный.

— Shake hands! Shake hands! Жму руки!

На нем шлафрок в узорах… Прекрасно выспался… Чудесное настроение…

— Boys! Boys!..

Он цепляет нас под ручку, весь такой любвеобильный, и тащит куда-то… быстрее… быстрее… Пускаемся рысью. И вот мы в саду. Между двумя купами деревьев — какой-то сарайчик, неприметный из-за увившего его плюща. К тому же вокруг он зарос бурьяном, засыпан прошлогодними листьями, а кровля сплошь покрыта мхом.

— Тс-с-с! Тс-с-с! — зашикал полковник, но закашлялся и, чтобы прервать приступ, сунул себе в рот большую конфету-леденец. Кашляет и сосет… сосет…

— Good sleep? — любопытствует он. — Good sleep? Хорошо спали?

Наконец в горле у него перестает хрипеть, и мы входим в сарайчик. Он плотно затворяет дверь.

— Do you know the gas? — опять спрашивает он. — Знакомы с газами?..

— Oh! yes, yes!

Надо бы соглашаться… Тут он нагнулся и крикнул:

— There! There!

Он начал крутить вентиль здоровенного крана… и вдруг оттуда как шибанет… как засвищет… Пш-ш-ш!.. Силища!.. Мы и ахнуть не успели, садануло прямо в морду… шарахнулись мы без памяти к двери — и давай бог ноги… Припустили обратно еще быстрее, чем скакали сюда… Нет, каков! Мы чешем пятками, а он сзади заливается, покатывается со смеху. С разгона мы трижды обскакали поляну. Бежим и надрываемся от кашля… Здорово он нас купил!.. Выдохлись, повалились на траву… В горле так драло, что я дышать боялся… Теперь-то до меня дошло, отчего этот чумовой кашлянет… Мы тоже кашляли. Состен — еще сильнее меня. Тут я отхаркнул с кровью… задыхаюсь… захожусь так, что в три погибели скрючивает. Навидался я своем веку шутников, Теперь еще и этот… Плюнуть негде, кругом одни весельчаки… Нет, я сматываюсь. Кричу Состену:

— Разбирайся сам с этим чудилой! Вот где у меня его номера с краном! Пока! Привет блондиночке!..

— Нет, только не это!

Точно обезумев, он цепляется за меня, бросается мне на шею, целует.

— Я этого не переживу!

Он умоляет меня, заклинает, объясняет, втолковывает, что это просто невинный розыгрыш… шуточка… на английский лад… придурь чудака… что я не понимаю англичан… что это так, вздор…

В общем, заговорил он мне зубы. Подошел полковник.

Он, мол, устроил в своем имении что-то вроде Луна-парка…

Повел он нас снова и невдалеке показал другой сарайчик, такую же заросшую плющом хибарку… Только теперь я был настороже, клянусь Богом!.. Чую, доконает он меня!.. Словом, вовнутрь я не пошел, остался глядеть снаружи… Там у него разная механика, приводные ремни, маленькие динамомашины… Это добро кучами громоздится на столах, свалено как попало на полу… Груды молотков, коленчатых валов, всяких технических штуковин…