Вадим Лейбовский - Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»

• Название: Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»
• Автор: Вадим Лейбовский
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9691-0125-7

По результатам всех опросов Владимир Маслаченко — наш лучший спортивный комментатор за все годы существования профессии. Его «фразочки», легко выпархивающие во время телерепортажей, мгновенно становятся футбольным фольклором. Всенародной его популярности скоро будет полвека. В семнадцать лет он был включен в состав профессиональной футбольной команды. Еще семнадцать отстоял в воротах (десять из них в воротах сборной СССР). Ему били по воротам Федотов, Бобров и Стрельцов. Он дружил и ссорился с Яшиным, Бесковым и Лобановским. Обсуждал футбольные проблемы с Пеле и Беккенбауэром… Его стиль неподражаем: «Футбол можете не смотреть — можете мне поверить на слово».

---

Однажды (во время полета над Атлантикой в самом центре Бермудского треугольника) старший тренер «Зенита» Юрий Морозов предложил ему: каждый месяц Маслаченко приезжает в команду на десять дней и занимается по своей методике с вратарями. Но тот уже активно работал на телевидении и сказал, что не сможет выкроить для этого время. Морозов настаивал, сообщил, что с этой просьбой к Сергею Лапину (председателю Гостелерадио) обратится сам Григорий Романов (первый секретарь ленинградского горкома партии, член Политбюро ЦК КПСС). Но Маслаченко так и не согласился. Он уже был с головой в телевизионных делах и не мог раздваиваться.

Он охотно и умело руководил игрой своих ребят. Это было актуально, так как в ту пору контакт игроков и тренера команды был затруднен, ибо место тренеру отводилось на трибуне. Вратарь в ходе игры мог внести перестановку в персональной опеке. Если, к примеру, кто-то не справлялся со Стрельцовым, Маслаченко прикреплял к нему другого опекуна.

А как он руководил обороной! Л как заводил своих, вселял в них боевой дух! Однажды в матче против торпедовцев он так их накачал, что ребята, проигрывая, переломили ход игры, сравняли счет, а потом забили решающий гол. Мэтр советской спортивной журналистики Юрий Ваньят, он же известный приверженец автозаводцев, разрешился тогда на страницах своего «Труда» пространной хулой в адрес спартаковского вратаря: тот-де орал на своих громче всех болельщиков вместе взятых.

Вскоре спартаковцы играли в Ворошиловграде против местной «Зари». И опять поначалу проигрывали. Но снова голкипер взял игру в свои руки и довел ее до победного итога.

Все в одночасье изменилось. Завершилась, как- то сразу оборвавшись, целая эпоха в его жизни. В свои неполные тридцать три он полагал, надеялся, верил, что будет играть в большой футбол еще лет семь-восемь. Причем оставаясь среди лучших, на уровне сборной страны. Конечно, если не вмешается серьезная затяжная травма. Такому строю мыслей и состоянию духа способствовала достаточно трезвая самооценка: он проживал в тот период свои лучшие годы на иоле, был в отличной форме, он не устал, не утратил свежести и чувства радости, приносимого игрой. Он был строг к себе, не имел вредных привычек и склонностей, усердно тренировался и вообще тщательно и всесторонне поддерживал свое боевое состояние, что, несомненно, способствовало бы долгой жизни на поле, будь она желанна и востребована. Вдохновлял и пример Льва Яшина, который приближался к сорокалетию, но по-прежнему был в порядке.

Владимиру Маслаченко пришлось завершить большую игру на девять лет раньше. В полном здравии. Напомню, что произошло это в начале 1969 года, когда он узнал, что в «Спартак» из «Торпедо» переходит Анзор Кавазашвили, на которого старший тренер Н. Симонян решил сделать ставку в роли вратаря в предстоящем сезоне. Маслаченко тут же подал заявление об уходе.

И Гранаткин предложил

Он пока еще не знал, чем займется, в каком направлении продолжит свою дальнейшую жизнь. Знал только главное: другой команды у него уже не будет никогда. Он предвидел, что заманчивых предложений из других клубов получит немало, так и оказалось. Однако давно, задолго до этого, и навсегда он решил, что свою жизнь на футбольном поле завершит в московском «Спартаке». Мечта эта родилась у него еще в юношеские криворожские годы, верность ей он пронес через всю жизнь.

Он бережно хранил в себе спартаковский дух, чтил традиции команды. Он не предал свой «Спартак» даже тогда, когда команда «изменила ему с другим». Гордостью наполнял душу красно-белый цвет. Она же уберегла его от разборок, от выяснения отношений с начальником команды и старшим тренером: что же произошло? Он ничего не стал выяснять. Он не хлопнул дверью, а, попрощавшись, тихо затворил ее. Но поступил так не из соображений рациональной целесообразности, а просто и в этом случае остался самим собой, полагая, что чувство собственного достоинства — самое рациональное и плодотворное качество человека во всех ситуациях, положениях и состояниях. Правда, через год с небольшим Старостин предложил ему вернуться в команду, объяснив, что, несмотря на новенькие золотые медали чемпиона страны 1969 года, в команде складывается неблагоприятный моральный климат и что он, Маслаченко, своим авторитетом и влиянием сможет способствовать нормализации отношений в коллективе. Тот, однако, предложение не принял, у него уже были другие дела.

Он тогда заканчивал учебу в Институте физической культуры. В этом вузе в то же самое время была организована элитная группа, в которую для прохождения курса высшей квалификации включили самых известных тренеров. В порядке исключения в состав слушателей курсов ввели свежего выпускника Владимира Маслаченко.

У него, правда, возникли некоторые затруднения, связанные с материальным обеспечением собственной семьи. Согласно действовавшему положению ЦК профсоюзов, футболисту команды мастеров, завершившему выступления на поле, поучившемуся в вузе, сохранялась профсоюзная стипендия вплоть до окончания учебы — за счет бюджета самой команды. Однако администрация профсоюзной команды «Спартак» исполнять этот святой долг не стала. Может, решила, что «гонорары» от игр за команду ветеранов советского футбола, в которых порой участвовал бывший вратарь «Спартака», с лихвой перекрывают скромную профсоюзную стипендию? И лишь когда об этой неосведомленности спартаковской администрации узнал руководитель профсоюзного спорта Николай Ряшенцев, когда он удивленно поднял брови на Николая Петровича и произнес соответствующий монолог, тот незамедлительно исполнил свой долг.

Но вскоре в жизни моего героя произошло два знаковых события, каждое из которых имело все основания определить дальнейшую судьбу человека, стоявшего на развилке дорог. Его пригласил к себе на беседу председатель Федерации футбола СССР и вице-президент ФИФА Валентин Гранаткин. Оказалось, что он знает о Владимире буквально все. Даже то, что в играх ветеранов тот показывает прекрасную игру. Улыбнулся: «Не хочешь ли вернуться в большой футбол? А то у меня на тебя столько предложений… Ладно, тогда будем говорить дальше. Итак, тебе предлагается поступить на десятимесячные курсы по углубленному изучению иностранного языка — по восемь часов занятий в день. По окончании учебы мы направим тебя на работу в одну из развивающихся стран…» Отказаться от столь соблазнительного предложения было и грешно, и неразумно. Он понимал, что его жизнь в радиожурналистике еще только начинается и неизвестно, как в ней все сложится. Да и сложится ли вообще.

Впрочем, о ней, о радиожурналистике, рассказ я, кажется, еще не начал. Так что пора. По привычке и потребности, если время позволяло, Владимир ездил иногда на футбол. И однажды столкнулся с Н. И. Озеровым. Тот торопливо спросил, как дела и чем он занимается. И, кажется, не особенно вникая в ответы, предложил: «Пойдем сейчас в комментаторскую кабину, там поговорим перед микрофоном — экспромтом». Теперь уж не вспомнить, какой это был матч. Но Озерову беседа понравилась, хотя и длилась она всего минут семь. Потом они еще раз встретились у микрофона.

Первые слова

Затем ему позвонила Светлана Ломакина, технический редактор отдела спорта радио «Маяк», ему выписали портативный магнитофон. Он стал приезжать на матчи чемпионата страны, входил в комментаторскую кабину и вел репортажи на пленку. Потом сам предложил Озерову: «Давайте вместе прослушаем мои записи». Тот согласился. Они включили магнитофон. Через пятнадцать минут Озеров прервал: «Достаточно». Высказал свои замечания. Больше Николай Николаевич в жизни и работе Маслаченко-комментатора участия не принимал никогда. Когда Маслаченко спрашивают: «Правда ли, что Николай Озеров был вашим учителем в радиожурналистике?» — он не возражает. Однако, положи руку на сердце, согласимся с тем, что на фоне нынешнего поколения блестящих, умных, всесторонне эрудированных, глубоко знающих предмет комментаторов, таких, как Уткин, Черданцев, Андронов, Гусев, Розанов, Казаков (дабы не получить упрек в пристрастности, давайте в этом ряду Владимира Маслаченко вообще упоминать не будем), Николай Николаевич был бы малоинтересен. Он даже не пытался прочитывать футбольную игру. Он мало что понимал в тактике. Он никогда не позволял себе шуток. Он просто передавал в эфир то, что видел сам. То, что видели на экране все. Его любило высшее руководство страны — видимо, еще и потому, что долгое время он занимал едва ль не весь футбольный эфир, других гам словно и не было. Сравнивать его было не с кем.

В памяти народа остался всеми любимый Вадим Синявский. Но мне кажется, что сравнивать его с Озеровым нельзя: Вадим Святославович работал в дотелевизионную пору, через радиоэфир он великолепно, добросердечно и остроумно вносил в наш дом атмосферу стадиона. Он достаточно тонко понимал игру. Когда Маслаченко начал работать в эфире, Синявский обстоятельно поговорил с ним. И благословил. А Николаю Николаевичу отдельное спасибо: ведь началось-то все с него, именно он «вбросил» в эфир нашего комментатора Владимира Маслаченко, который это свято и благодарно хранит в памяти.