Валентин Седов - Славяне. Историко-археологическое исследование

• Название: Славяне. Историко-археологическое исследование
• Автор: Валентин Седов
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-94457-065-2

Β книге исследуется история славян того периода, когда они составляли этническое и языковое единство. Труд охватывает значительный промежуток времени — от I тысячелетия до н. э., когда славяне, выйдя из дренеевропейской общности, начали самостоятельный путь развития, до раннего средневековья включительно, когда славянское единство в условиях широкого расселения и метисации с иными народами распалось, стали формироваться отдельные славянские этносы и языки. В изучении проблемы происхождения и ранней истории славян автор делает упор на междисциплинарный подход, канву же изложения образуют материалы археологии и истории.

---

Железные изделия представлены в коллекциях из памятников зарубинецкой культуры ножами с прямыми и горбатыми спинками; небольшими слабо изогнутыми серпами с черенками для деревянных ручек; короткими косами латенского типа, предназначенными для покоса трав; топорами; рыболовными крючками и однотипными острогами; единичными долотами, зубилами, сверлом и лошкарями. Из бытовых предметов обычны шилья, иглы с ушками, луновидные бритвы с петлеообразной ручкой.

На всех поселениях и в ряде захоронений встречены глиняные пряслица — биконические и уплощенные усеченноконические. Нередки также глиняные рыболовные грузила, точильные камни и зернотерки. Предметы вооружения немногочисленны — железные наконечники копий, дротиков и стрел. Единичными экземплярами представлены удила и шпоры с шишечками на концах, имеющие аналогии в латенском мире.

Из предметов убранства наибольшее бытование получили бронзовые, реже железные фибулы нескольких типов (латенские, провинциально-римские, глазчатые). Реже встречаются металлические одежные булавки с кольцевыми, спиральными или гвоздевидными головками; дротовые браслеты с заостренными, расширяющимися или фигурными концами; спиральные браслеты; бронзовые трапециевидные привески; проволочные кольца, среди которых, по-видимому, есть височные; бронзовые бусы и другое.

Хозяйственная деятельнось зарубинецкого населения прежде всего была связана с земледелием. Пашни обрабатывались деревянными ралами простейшего устройства. Одно из таких орудий найдено в торфянике около д. Каплановичи на р. Лани, левом притоке Припяти. Оно было изготовлено из цельной части дуба: часть ствола стала ползуном, которым рыхлилась земля, а из сука изготовлен плоский в профиле грядиль. Общая длина орудия 2,5 м, длина ползуна около 0,6 м.[174] Такие ралы известны в скифских древностях Поднепровья. Они использовались для вспашки легких почв в поймах или на надпойменных террасах. Тягловой силой были лошадь или вол. Системой землепользования был перелог, о чем говорит состав злаковых растений (просо, ячмень, мягкая и карликовая пшеница) и сопутствующих им сорняков. Судя по отпечаткам, фиксируемым на зарубинецкой глиняной посуде, имели распространение еще репа, лен и конопля. В северных областях зарубинецкой территории земледелие, очевидно, было подсечным.

Стадо состояло из свиней, крупного и мелкого рогатого скота и лошадей. На поселениях встречены еще кости собаки. Охотились, судя по костным остаткам, на лосей, оленей, кабанов, зубров, реже медведей и косулю. Большое место, нужно полагать, занимала охота на пушных зверей. Рыбная ловля и собирательство имели подсобное значение.

В зарубинецком ареале получили развитие железоделательное, кузнечное и бронзолитейное ремесла. Железо получали из болотных (луговых) руд посредством плавки в глинобитных горнах. На раннем этапе железо, судя по находкам шлаков, производилось почти на каждом поселении. Позднее возникли специальные поселки, специализировавшиеся на железоделании. Один из них исследовался в Лютеже в Среднем Поднепровье. Открыты остатки 15 горнов, из которых три — пять функционировали одновременно, производя за сезон до 100 кг железа.[175]

В кузнечном деле использовалось низкосортное кричное железо. Более высокого уровня достигло это ремесло в южной части Среднего Поднепровья, где кузнецы знали сталь. Специалисты считают, что ее получение восходит к скифам. Вместе с тем там же выявлены технологические приемы («пакетирование» изделий, цементация лезвий с последующей закалкой), свидетельствующие о восприятии зарубинецкими кузнецами кельтской (латенской) железообработки.[176]

Бронзолитейное ремесло основывалось на привозном металле (из античной периферии). Плавили его в тиглях в домашних очагах. Изделия изготавливались с применением проковки, протяжки и чеканки. Производство глиняной посуды не вышло за рамки домашнего производства, хотя при формовке сосудов и использовался гончарный круг ручного типа. Обжигали высушенные сосуды на кострах. Поверхность их выглаживалась и полировалась костяными, глиняными или кожаными лощилами. Для получения чернолощеной посуды применялся метод обвара — нагретый сосуд погружался в теплый мучной раствор. Занималось зарубинецкое население также деревообработкой, ткачеством, обработкой кожи и мехов, костерезным ремеслом.

Торговые контакты зарубинецкие племена поддерживали прежде всего с греческими городами Северного Причерноморья и скифо-сарматским миром. Из привозных предметов самыми многочисленными являются греческие амфоры, их фрагменты обнаружены на всех исследованных раскопками поселениях Среднего Поднепровья. Бусы — круглые пастовые, синего или жёлтого цвета, с глазками III–I вв. до н. э. и мелкие стеклянные, синие, зеленые или желтые, цилиндрической или дисковидной формы — распространялись из античных городов по всему зарубинецкому ареалу. Из Нижнего Поднепровья в Среднеднепровский регион поступали округлые серьги из бронзовой проволоки; от сарматов — бронзовые литые кольца с выступами-шишечками, которые в сарматской среде имели культово-магическое значение. В нескольких пунктах территории зарубинецкой культуры найдены античные монеты, а в Субботове на Тясмине — скарабей из египетского фаянса.

Поддерживало зарубинецкое население контакты и с кельтским миром. Их свидетельствами являются находки бронзовых колец с шишечками, подвесок-амулетов и шпор латенского типа, фибулы «орнавасского» типа из Велемичей и бронзового ведерка из Субботова. Исследователи зарубинецких древностей считают, что импульсы из латенского мира поступали сюда постоянно.

Многие исследователи рассматривали зарубинецкую культуру как славянскую. Мысль о славянстве населения, оставившего среднеднепровские поля погребений, к которым принадлежат зарубинецкая и черняховская культуры, была высказана ещё в начале XX в. В. В. Хвойко и получила широкое распространение в историко-археологической литературе, хотя она и не имела серьёзных обоснований. Такие крупные исследователи, как Л. Нидерле и А. А. Спицын, не раз замечали, что конкретные данные для определения этноса населения зарубинецкой культуры в распоряжении науки отсутствуют. А. А. Спицын связывал эту культуру со скифами.[177] Высказывались и иные точки зрения относительно этнической принадлежности зарубинецкой культуры, ее относили то к германцам, то к бастарнам, то к кельтам.

Собственно археологическим методом — ретроспективным — обосновать славянскую атрибуцию носителей зарубинецких древностей не представляется возможным. Отсутствуют и письменные свидетельства, которые могли бы помочь решить этот вопрос. Венедов, упоминаемых в произведениях Плиния, Тацита и Птолемея, связать с зарубинецкими племенами никак невозможно, хотя такие попытки предпринимались неоднократно. К тому же данные Птолемея относятся ко II в. н. э., когда зарубинецкая культура (в рассматриваемом классическом виде) перестала функционировать, потомки ее носителей рассеялись на обширных территориях среди разных этнокультурных групп. Относящаяся к следующему столетию Певтингерова карта локализует венедов никак не в Поднепровье.

Версия о германской атрибуции зарубинецкого населения ныне может быть решительно отвергнута. Некогда она покоилась на предположении о том, что носители поморской культуры, заложившие вместе с племенами культуры подклёшевых погребений основу зарубинецкой культуры, принадлежали к германскому этносу. Однако в настоящее время очевидно, что поморская культура не имеет отношения к этногенезу германцев. Это было периферийное диалектное образование на западной окраине древнего балтского ареала.

Нет никаких оснований и для отождествления носителей зарубинецких древностей с бастарнами. Деметрий из Каллатиса (последние десятилетия III в. до н. э.) локализует этот этнос в Нижнем Подунавье. В первой половине II в. до н. э. бастарны совершили несколько военных походов на Балканы, которые описаны Титом Ливием и Орозием. Позднее они упоминаются многими авторами. Наиболее информативные сведения о бастарнах содержатся в «Географии» греческого географа и историка Страбона, написанной во второй половине I в. до н. э. — первых десятилетиях нашей эры. При характеристике земель северо-западного Причерноморья называются и бастарны, одно из племенных подразделений которых — певкины — локализуется в низовьях Днестра. В настоящее время определена и археологическая культура бастарнов — это поянешты-лукашевская, распространенная в основном в междуречье Днестра и Серета.[178] Основу её заложили переселившиеся сюда из региона Одера — Нейсе племена ясторфской культуры при взаимодействии с нижнедунайским населением — гетами. В междуречье Одера и Нейсе выявлена особая группа ясторфской культуры — губинская. Археологически прослеживается, что на рубеже III и II столетий до н. э. часть этого населения продвинулась вдоль северных и восточных склонов Карпат и осела в регионе Днестра — Серета.