Иван Ефимов - Не сотвори себе кумира

• Название: Не сотвори себе кумира
• Автор: Иван Ефимов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Вскоре все они ушли: старшие на работу, а дети в школу. Почти целый день я домовничал один в небольшой двухкомнатной квартире двухквартирного одноэтажного дома, вначале удивляясь необычности позабытой домашней обстановки, от которой я уже отвык, а потом все более проникаясь неизъяснимым уютом и домашним теплом. Здесь повсюду была видна заботливая рука хозяйки-матери, хлебнувшей немало горя и нужды, пока обреченный кормилец изводился за колючей проволокой ни за что ни про что…

Часов около трех пришли из школы Валя и Костя, помылись и сразу же сели за стол, разложив тетради и учебники.

– А обедать? – спросил я, наблюдая за их деловитостью.

– Мы же в школе на перерыве ели! А теперь сначала уроки,- сказала Валя, выдавая себя за взрослую. Потом спохватилась и спросила: – А вы сами-то покушали?

Я помотал головой.

– Зачем же голодать так долго? Папа с мамой когда еще придут. Я сейчас вам суп разогрею.- И она опрометью кинулась на кухню.

Я пошел за нею и стал накачивать примус. Отобрав у девочки кастрюлю с супом, я отправил ее к учебникам. Съев на кухне полную тарелку вкусного мясного супа, заправленного перловкой, вышел побродить. А вечером, когда за ужином собралась вся семья, я снова почувствовал, что меня здесь приняли как самого близкого человека. Михаил принес четвертинку и хорошую селедку, при взгляде на которую у меня засосало под ложечкой: ведь и эту «роскошь» я не пробовал очень давно. Хлопотливая Катя нарезала в большое блюдо свежих огурцов и сочных помидоров, обильно полила их подсолнечным маслом и поставила кастрюлю дымящейся паром разваристой картошки.

Когда Михаил откупорил четвертинку, Катя заметила:

– На радостях можно бы и целую взять! Михаил хитро переглянулся со мной и, улыбаясь, ответил:

– Бутылок не было, пришлось взять две половинки,- и как ни в чем не бывало смело достал из брючного кармана еще одну маленькую. Все рассмеялись.- Гулять так гулять! Такие встречи один раз в жизни бывают, Да и то не у каждого. Помнишь, как мы гуляли за штакетником в Ерофее? – спросил он меня.

– Разве это можно забыть? Конечно, помню!

– Тогда расскажи Катюше, да и я послушаю. И пока мы выпивали по одной да закусывали, а потом и по другой, я рассказал Кате о весне тридцать девятого года, когда моя плотницкая бригада строила штакетную ограду вдоль дощатых тротуаров в поселке станции Ерофей Павлович. Работали мы тогда дружно и споро, норму выполняли почти вдвое, и деньги у нас, хотя и небольшие, водились. И питание по работе было лучше. И хотелось выпить.

Однажды мы упросили хозяйку углового дома, возле которого тогда работали несколько дней, чтобы она купила нам на всю бригаду бутылок пять водки и принесла в зону. Сговор происходил тихо и незаметно для охранника, когда она, с его разрешения, забирала у нас стружки и щепки домой на растопку.

– Мы поставим между столбами будущей калитки свое пустое ведро и в него положим деньги. Потом попросим у стрелка, чтобы вы принесли нам водицы. В воду вы и поставите бутылки.

Женщина охотно согласилась. Когда по уговору она собралась уходить со двора, пустое ведро с деньгами уже стояло на месте. Я крикнул стрелку;

– Разрешите хозяйке дома принести нам свежей водицы?!

– Давай, пускай несет,- начальственно разрешил он, зная, что мы каждый день заказываем ведро воды, а иногда, в жаркие дни, выпиваем и по два: май в том году был щедрым на тепло.

Водка поспела к полднику, то есть к черпаку постной жидкой сечки неизвестно из какой крупы. Я подошел к десятнику, человеку бывалому, отбывавшему пять лет за какое-то должностное преступление, и спросил совета, как употребить водку до приема баланды.

– Очень просто: вылейте по бутылке водки в кастрюлю на четверых, накрошите в нее хлеба и выхлебайте, как суп. Ясно? Только ведро с водой себе в круг поставьте и сделайте вид, что тюрю собираетесь делать. Вместо первого блюда…

– А охранник так и не увидел? – спросила Катя, позабыв о еде.

– Кто об этом знает? Может, и углядел, да виду не подал. Они, наши сторожа, тоже люди, и у них свое рабочее время идет. Для него важно, чтобы мы не разбежались и не выходили за пределы зоны. И шевелились на работе.

– А убежать можно было? – спросила Валя.

– Конечно, можно, да далеко ли убежишь? Ты спроси папу, надолго ли убегали жулики.

– Жулики и хулиганы убегали иногда с таких объектов,- включился в рассказ и Миша.- А куда убежишь? Ограбят чью-нибудь квартиру, пропьют наворованное, а поутру их, еще тепленьких, найдут в чьем-нибудь сарае и приведут в тот же лагерь.

– Ну а какова была тюря? – спросила хозяйка.

– Никогда нам ее не забыть!

И я рассказал, как мы сидели по-турецки вокруг своих мисок, черпали ложками водку с кусками хлеба и с превеликим трудом глотали этот «суп».

– А помнишь, что было с нашим десятником? – улыбнулся Миша.

– Разве можно забыть? Ведь ему водки досталось из каждой бутылки, а в кружку входит не меньше четвертинки. А закусывал-то он… рукавом. Свой-то полдник, что в кармане был, он уже давно сжевал по кусочку…

И, глядя больше на хозяйку, я рассказал, как мы, уходя с объекта вечером в лагерь, втолкали его, упирающегося и с матюгами, между двумя нашими шеренгами, а он шебутил и пытался идти отдельно. Как же, он ведь начальник над нами!.. Стражник, конечно, все это видел,- в охрану дураки редко попадаются, а этот наш подсменный дураком не был,- все он, конечно, заметил и в душе, наверное, благодарил нас, что мы сумели обуздать десятника и довести до зоны. Ведь охраннику тоже могло влететь от своего начальства за допущенную пьянку на объекте…

– Значит, ему влетело? – спросил Костя.

– Нет. Перед лагерем десятник все же сообразил и притих и через ворота прошел даже не шатаясь и как положено – отдельно.

– А охранники страшные? – опять спросил Костя.

– Разные бывают, но страшных мы не видели. Кроме того, и охранниками-то их называют не совсем правильно. Нас же никто не украдет! Чего же нас охранять? Вернее будет называть их сторожами или стражниками. Потому что их обязанность- стеречь порученных им заключенных, стеречь, чтобы не потерялись…

В тот вечер у Балашовых мы беседовали долго, ребятa уже спать улеглись. Потом мы с Михаилом вышли на улицу и сели на лавочку под окнами покурить. Тут я и Рассказал ему, откуда и как удалось мне уйти, о краже у меня денег, неоценимой помощи неизвестных мне людей в Сковородине и о своем «трудовом подвиге» в Шилке.

– Ну ты и смелый, Иван! И счастливый, бродяга!

– Ты пока не хвали, а то я, чего доброго, еще завоо6ражаю. Тут просто привалила удача, а может быть, и счастье. Ты лучше подумай, как мне здесь подработать рублишек двести, чтобы хотя до Кирова доехать.

– Я знал, что тебе надо помочь, и сегодня кое-куда успел наведаться и кое с кем поговорить,- обрадовал он меня.- Работа найдется, не тужи. Тут у нас намечается одно важное строительство, и на станции простаивает много поездов с материалами; не успевают разгружать. Берут всех желающих. Многие наши ребята ходят вечерами на разгрузку и неплохо зарабатывают. Вот и я смекнул: я оформлюсь на работу, чтобы потом получить деньги, а ты будешь за меня работать хоть сутками, под моей фамилией. Если не возражаешь, то утром я и оформлюсь.

Это было самое лучшее из того, на что можно было здесь рассчитывать. Обрадованный удачей, я сразу согласился.

На другой же день, под вечер, я вышел на работу под фамилией Балашов и рьяно взялся за дело. Напарник мне попался старательный, и дело у нас спорилось. Выгружая из вагонов различные стройматериалы, я вспоминал свои студенческие годы в комвузе, когда в воскресные дни я со своим другом Истоминым ходил на погрузочные работы в Ленинградский торговый порт. Подумал я и том, что в первые десять дней своей вольной жизни я уже второй раз нанимаюсь на работу под чужой фамилией…

В Боготоле я заработал около трехсот рублей, торжественно врученных мне Михаилом по окончании работы. Разгрузка простойных вагонов закончилась, новых составов пока не ожидалось, а другой работы подыскать не удалось. И проедаться здесь дольше мне не было смысла.

– Поеду дальше, авось где-нибудь еще подвернется случай заработать.

– Поживи еще. В крайности я перехвачу у кого-нибудь сотняжку – глядишь, и хватит до дому.

– Нет, надо ехать. Лишний день – лишний расход. А в долги тебе залезать незачем. От тебя я ничего не возьму, не старайся. Пускай Катя добывает билет до Кирова на семьдесят второй, коли у нее есть знакомая кассирша на вокзале, и делу конец.

Так и решили. А утром, когда все покинули дом, я долго раздумывал, не продать ли здесь на барахолке свой бушлат и баул. Эта коммерция может прибавить мне еще рублей пятьдесят – шестьдесят. Но когда я подумал, что без багажа и верхней одежды дальний пассажир может вызвать естественное подозрение у окружающих, то решил отложить эту затею на крайний случай. Кроме того, без бушлата мне пришлось бы целую неделю валяться на голой полке. Для меня это не было бы тягостным, к жесткому я давно привык, но коль ты пассажир – чем-то все же должен походить на пассажира, значит, следует иметь минимальную экипировку. Да и костюм было жаль затаскивать, все же он пока у меня «выходной».