Юрий Баранов - Позывные дальних глубин

• Название: Позывные дальних глубин
• Автор: Юрий Баранов
• Издательство: Голос-Пресс
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2004
• ISBN: 5-7117-0495-8

Роман Юрия Баранова «Позывные дальних глубин» является продолжением его ранее вышедшего произведения «Обитель подводных мореходов». Автор прослеживает судьбы современных моряков-подводников, показывая их на берегу и в море в самых неожиданных, порой драматичных ситуациях. В основе обоих романов лежит идея самоотверженного служения Отечеству, преданности Российскому Флоту и его вековым традициям.

---

— Да мне это всё не важно знать, — не утерпел Егор. — Что мне до вашей закулисы! Я же не о том спрашиваю вас.

Э, нет, землячок, — Тимофей Фёдорович повел из стороны в сторону тлевшей сигаретой. — Это очень важно, по крайней мере, для понимания той атмосферы, в которой живёт и дышит твоя благоверная супруга. Если уж быть откровенным, то Катюхин талант расцветал за моей спиной, как за крепостной стеной. Сколько мог, я ограждал её от многих наших мерзостей, пока она сама, в артистическом плане, твёрдо не стала на ноги. По крайней мере, для этого ей ни к кому не пришлось прежде забираться в постель — давай уж совсем начистоту, — отчаянно глотнув водки, он продолжал. — Да, такой вот цирк, такова изнанка нашего искусства вообще… где на десять процентов истинного таланта девяносто остальных приходятся на изворотливость, да иезуитскую дипломатию.

— Выходит, права Светлана Игоревна, когда она вашу лавочку назвала «клоакой»?

— Не надо, зятёк. Не повторяй чужие зады. И упаси тебя Бог сказать такое Катерине… При всей любви к тебе, она за это может возненавидеть и не простить. По сути, ты не совсем понял меня. На самом деле в цирке много чего хорошего. Не зря же так любят его и стар и млад! Он светел, и почитают служить ему за счастье. А что касается грязи, так ведь её везде хватает с привеском. Такая вот «се ля ви», как говорят у нас в Укромовке и повторяют в Париже.

— Много чего у нас там говорят, но никогда не подличают. А любого мерзавца ещё с околицы за версту на подходе видно.

Непрядов расстегнул китель, ему стало жарко и хотелось больше воздуха.

— В этом ты прав. У нас там и грязь под ногами святая, потому как происходит от земли-кормилицы, а не от человеческих пороков.

К сожалению, Катьке невозможно было оказаться вне всего этого паскудства, хотя она и не замаралась в нём.

Угадав желание зятя, Тимофей Фёдорович поднялся и открыл форточку. С вечерней Невы пахнуло свежестью. Егор с облегчением вздохнул.

— Ты помнишь ловитора из моей группы, которого звали Сержем? — спросил тесть, снова усаживаясь на своё место за столом напротив Непрядова.

— Еще бы! — Ухмыльнулся Егор. — Впервые в жизни из-за него в Риге на губу попал.

— Вот-вот, это когда ты умудрился один морду троим набить, — и Тимофей Федорович самозабвенно затрясся от смеха, припоминая прошлое. — Задал ты мне тогда нервотрёпку. Рожи у моих ребят после драки распухли — мама родная не узнает. Катька в истерике — с тобой насмерть поругалась. Словом, сорвал ты нам вечернее выступление на манеже вчистую.

— Молодой, дурак был, — признался Егор, вспоминая потасовку в гостинице, — вот и не сдержался.

— В том-то и дело, что не сдержался, потому как шибко горяч, — Тимофей Фёдорович предостерегающе помахал зажатой меж пальцами сигаретой. — Боюсь, что таким и остался… орел степной, казак лихой.

— Но какое это имеет значение к тому, что произошло с Катей? — недоумевал Непрядов. — Да мало ли, что и когда было?

— Не скажи, дорогой, не скажи… — Тимофей Фёдорович нацелился сигаретой, будто собираясь прижечь Егору нос. — Вот сейчас, к примеру, ты мог бы наломать дров куда больше — знаю тебя как облупленного, зятёк, — и, перестав испытывать Егорово терпение, перешёл к сути. — Ты помнишь, конечно же, как этот самый Серж ухлёстывал за Катюхой?

Егор кивнул, подумав, «Ещё бы не помнить!».

— Так вот, — продолжал Плетнёв, придавливая в пепельнице окурок, — с годами Серж, оказывается, любить Катьку не перестал. Помню, как он места себе не находил, когда вы поженились. Он тогда действительно страдал, и мне его по-человечески было жалко. Потому, верно, долгом своим считал как-то помочь этому парню, выделял его среди других акробатов нашей группы, тем более что он был отнюдь не из последних. Когда же понял, что пришла пора мне с ареной распрощаться, я именно ему передал свой душой и сердцем выстраданный номер, который имел у публики огромный успех. Веришь ли, я как родному сыну завещал ему своё артистическое наследство. Думал, вместе с этим передал и кое-какие принципы нашей морали. Ведь не всё у нас на манеже по этой части так уж безысходно плохо, как вы вместе с тещёй себе представляете. Есть свои понятия и о благородстве, и о чести и о мужестве. А иначе наш отечественный цирк мало бы чего стоил.

Егор видел, что его тесть начал волноваться. Снова закурив, он жадно затянулся дымом.

— Я надеялся, что Серж и дальше будет относиться к Катюше как к своей сестре и партнёрше. Они ведь и впрямь под куполом, в свободном полёте, чудесным образом дополняли друг друга. Оба гляделись гармонично, с большим запасом артистических возможностей. Словом, в Москву я уезжал со спокойной душой. Но вот здесь-то всё и началось…

Непрядов слушал тестя с огромным напряжением, сжавшись всем своим существом, будто готовился принять на себя удар страшной силы. На его крутых скулах заиграли желваки. Угадав это состояние, Тимофей Фёдорович понимающе коснулся ладонью егоровой руки и продолжал:

— Он стал буквально преследовать, домогаться Катерины, хотя к тому времени давно был женат на её подруге, Виолетте Кручиной, — и небрежно пояснил, пощёлкав пальцами. — Да ты её и сам должен помнить: маленькая такая, изящная и с лупоглазой мордашкой как у куклы-неваляшки.

— Помню, конечно помню, — в нетерпении подтвердил Егор, не понимая, причём здесь ещё и эта самая «неваляшка».

— Ты не знаешь, каким садистом может стать на арене человек, наделённый определённой властью. Таковым, в сущности, оказался Серж, в котором я, осел манежный, души не чаял, почитая едва не за сына и видя в нём продолжателя всех дел моих. — Плетнёв горько улыбнулся. — Сначала он стал на репетициях придираться к Кате по мелочам. Потом пошли грубые окрики, даже мат. Он просто издевался над ней, да ещё при всех, а она терпела. Она ведь по натуре своей молчунья: всё в себе, да в себе. Ей бы хоть разок ответить ему должным образом, а лучше — мне позвонить. И будь спокоен, — на манеже не осталось бы и вони от его потного трико, — тесть матернулся. — Понимаешь, этого козла просто бесило, что она не хотела стать его «манежной женой». А ведь на гастролях он не раз ломился к ней по пьянке в гостиничный номер. Но это была уже не любовь, а обыкновенная мерзость похотливого кота, желание как-то отомстить, унизить её. Не знаю, на что рассчитывал Серж в своём упорстве. Он явно переоценил свои возможности и не учёл Катькин характер. Только вот настал тот проклятый день, когда нервы у неё не выдержали. Мне потом уже об этом рассказали. Была обыкновенная тренировка, группа работала на трапециях. А он по-прежнему орал на неё, называл тупицей, бездарью… Мою-то Катьку! Представляю, как она всё это воспринимала. И как на грех, куда-то Стёпка пропал. Она же его перед этим по всем городским детприёмникам и больницам разыскивала. Уму непостижимо, в каком состоянии она тогда работала на высоте. Здесь ещё этот «брандахлыст» начал выкобениваться перед ней. В какой-то момент Катька отстегнула вгорячах лонжу, а Серж этого будто и не заметил. Потом одно неверное движение и…

Тимофей Фёдорович пристально поглядел на зятя, стараясь понять, какое впечатление произвели его слова. Егор молчал, до боли стиснув зубы. Теперь уже ничего так не хотелось, как разыскать этого самого Сержа, хоть из-под земли его достать. Впрочем, сделать это было не трудно, поскольку в цирковых афишах значилось ненавистное Егору имя. Глянув на часы, он удостоверился, что вечернее представление ещё продолжалось. Непрядов хотел было встать из-за стола, но Тимофей Фёдорович, предугадав его желание, удержал зятя на месте.

— Сиди! — приказал он. — И не вздумай снова чего-нибудь по глупости натворить. Не мальчик уже.

— Такое прощать нельзя, — сказал Егор, не оставляя своего желания любыми способами достать подлеца.

— Что на этот раз? Опять морду ему набьёшь?

— Не знаю, — ответил Егор, хотя наперёд знал, что при первой же встрече изувечит Сержа, если не прикончит его совсем.

— Да остановись ты, дурной, — Тимофей Фёдорович крепко держал зятя за плечи. — Не стоит это сучье вымя того, чтобы марать о него руки, а потом из-за этого иметь кучу неприятностей. Нет его больше в городе, слинял. И не думаю, что ты его скоро вообще где-нибудь отыщешь.

Непрядов потёр ладонью подбородок, как бы с усилием приходя в себя. А Тимофей Фёдорович уже нетвёрдой рукой снова начал наполнять рюмки. Горлышко бутылки дробной морзянкой стучало по ободку хрустальной рюмки, водка проливалась на скатерть.

— Теперь вижу, что характером ты и впрямь весь в Степана, отца своего, — говорил Плетнёв укоризненно. — Батька твой так же вот, как бы всегда исподволь, яростью закипал. И тогда уж держись, вражья сила… Он просто бешеным становился хоть в смертном бою, хоть в обыкновенной драке. Такая уж ваша Непрядовская натура.