Геннадий Гор - Гости с Уазы

• Название: Гости с Уазы
• Автор: Геннадий Гор
• Жанр: Научная Фантастика

---

Наступила тишина. Марина сказала мне: - На сегодня хватит. Мы вышли. И она закрыла дверь на ключ.

20 Я с волнением слушал продолжение рассказа Володи. - Вакуум! Мне слишком рано удалось узнать, что это такое. И только на щедрой, доброй, красивой Земле я забыл о нем. Но после того как ушла от меня Зоя, я решил покинуть добрую, щедрую Землю. Меня по моей просьбе отправили на Марс вместе с геологической экспедицией. Помощник начальника экспедиции, энергичный и расторопный человек, заранее позаботился обо всем. Он захватил с собой не только все необходимые продукты, но и грохот речных перекатов, шум водопадов, лепет березовых рощ, свист и пение птиц. Он захватил с собой шепот влюбленных, детский смех, грохот морских волн, набегающих на песчаный берег, разумеется, не в натуральном виде, а "снятом" с помощью электронно-оптических и акустических аппаратов. Он ничего не забыл, этот хозяйственный, предусмотрительный человек. По целым дням он ругался и спорил с капитаном космолета на звездном вокзале. - А это что у тебя? - спрашивал его капитан, показывая на большой тюк. - То, чего не хватает на Марсе: крик петуха и кваканье лягушек, кудахтанье кур и звон молочных струй, когда доят коров на рассвете, шум камыша на озере и взмах утиных крыльев. Капитан огорчался: - Перегрузишь мне машину. Уже перед самым отлетом помощник начальника экспедиции вдруг спохватился: забыли захватить с собой необходимую вещь - лесное кукование кукушки. - Обойдемся, - сказал начальник экспедиции. - Нет, нет. Никак, - покачал головой помощник. Он приложил ладошку ко рту и стал подражать лесной птице: - Ку-ку! Ку-ку! Превосходный звук. Прямо тает в воздухе. Там нам будет его не хватать. С ним спорить было трудно. Захватили с собой и этот тающий, млеющий лесной звук. Вися и плавая в безгравитационной среде, помощник, довольный, вспоминал, что он захватил с собой с Земли. Он перечислял нам названия предметов, вещей, явлений, летевших вместе с нами. - Я везу, - повторял он, - запах сирени, смоченной весенним дождем, звон тающих льдинок, уханье совы в ночном лесу, кусок земного неба, облитого зарей. И как хорошо, что я вовремя вспомнил о кукушке. На Марсе, где нет ни одного дерева, вы услышите ее голос, напоминающий о лесных ветвях. Он был весь наполнен, туго, до отказа набит земной веселой жизнью, этот подвижный человек, умудрявшийся суетиться там, где отсутствие земного притяжения, казалось бы, должно было ему напомнить о том, что пора и остепениться... Его звали Лодочкин, Сергей Лодочкин. Он был родом из старого и веселого города Одессы. И он умел рассказывать всякие забавные истории, которые тоже вез на Марс, но уже без упаковки, не боясь, что они утратят что-нибудь из своих свойств в пути. Глядя на Сергея Лодочкина, я думал: "Как он похож на Землю, эту веселую, щедрую и чуточку легкомысленную планету". И вероятно так же думали и другие участники экспедиции, слушая смешные истории возле перегородки, отделявшей нас от бездушной и страшноватой бездны, от "ничто". "Ничто" и бездна тоже прислушивались к ним и вынуждены были считаться с жизнелюбивостью одессита не меньше, чем с опытностью нашего сурового капитана и надежной прочностью корабля. Сергей Лодочкин помог нам скоротать время. Он был дотошен, и ни одна вещь не утратила своих земных свойств, оказавшись вместе с нами на Марсе. Забегая вперед, я напомню один эпизод из моей жизни астрогеолога. Однажды в песчаной, безводной и безатмосферной пустыне, где я блуждал, разыскивая товарищей по партии, я вдруг услышал голос кукушки. Он напомнил мне не только о запасах Лодочкина, но и о том, что, кроме песчаной пустыни, существует еще другой, бесконечно более прекрасный мир. Изумленный, я ловил эти земные, лесные, ясные звуки, думая, что это галлюцинация, что меня обманывает слух. - Ку-ку! Ку-ку! Голос кукушки доносился до меня будто с Земли, из ее еловых, сосновых и березовых лесов, преодолев расстояние в несколько сот миллионов километров. - Ку-ку! Ку-ку! Ее голос словно играл со мной. Он был здесь и далеко, рядом и нигде. И в эти минуты я забыл о том, что стою на мертвом, холодном песке марсианской пустыни, затерянный в бесконечности. Голос кукушки принес мне запах лесов, земную щедрость и доброту.

21 Он продолжал: - Я никогда не думал много о себе. Меня всегда остро интересовало то, что было вне меня: люди, вещи, явления, события. Я готов был даже простить людям то, что мне не нравилось в Лодочкине. Помню, как Лодочкин, то плавая, то вися в безгравитационной среде несущегося космолета, убеждал меня: - Будьте внимательны к еде. Ешьте то, что полезно. Я все учел, все. Счастливые крысы умеют синтезировать в своем организме аскорбиновую кислоту. Морской свинке и человеку природа отказала в этом. Мы вынуждены принимать витамины вместе с пищей. И он начал перечислять все сорта продуктов и все виды витаминов, которые он везет с собой. Сергей Лодочкин! Он уже стал воспоминанием. Его уже нет в живых. Марс, его отнюдь не щедрая к людям суровая среда расправилась с Сергеем раньше, чем с другими. Мы похоронили его в холодном марсианском песке, который не смогло бы согреть даже земное горячее солнце. Вот солнца-то и не догадался захватить этот бесподобный администратор. Да и как доставишь его на Марс с Земли? Оно слишком большое и слишком щедрое. Новый администратор, Карл Шмидт, хотя и не был таким щедрым, как Лодочкин, тоже умел посмеяться и пошутить: - Опять вдыхали запах мяты и черемухи! Опять слушали крик петуха! Надо экономить! Куда это годится. Перерасход. А Земля далеко. Быстро сюда не доставишь. Шуткой он хотел облегчить нашу, а заодно и свою жизнь. Нет, нелегкая жизнь была на Марсе, где всего но хватало: и воздуха, и воды, и тепла. Воздух мы носили с собой, земную биосферу, разумеется, в тех размерах, которые были нам по силам. Биосферу в миниатюре. Человеку нужна среда, так же как и животному. Но животное, передвигаясь, не может захватить с собой необходимый ему мир, а человек может. Мы передвигались, разыскивая полезные ископаемые, и вместе с собой несли все необходимое воздух, воду и пищу. Избаловал нас покойный Сергей Лодочкин. Отправляясь в маршрут, мы старались захватить с собой побольше того, что нужно не только для желудка и дыхания. Как-то я сказал Карлу Шмидту: - И соловьиного пения тоже подкинь. - Ишь чего захотел, - рассмеялся прижимистый Карл. - Свист. Зачем он тебе? - Нужно. Доставляет удовольствие. - От этого продукта больше вреда, чем пользы. Я с врачами советовался. Говорят, действует на нервы, заставляет тосковать по Земле. - А почему же немножко и не потосковать? Иногда это бывает даже необходимо. Вместо соловьиного пения он дал мне в маршрут болото с квакающими лягушками. Один из моих механических помощников, робот Биль, бросил эту новинку вместе с другим довольствием в автотележку. - Ну-ну! - сказал администратор. - Поаккуратнее. Ведь не на Земле! Меня сопровождали три робота: Биль, Джек и Ле-Рой. Джек и Биль - роботы как роботы: аккуратные, исполнительные, дисциплинированные. А с Ле-Роем было не так просто. Уж не нарочно ли подсунул мне администратор Шмидт эту упрямую машину с большим дефектом в программе? Ле-Рой выделывал всякие штуки, вдруг исчезал неведомо куда, отлынивал от работы. Создавшие его конструкторы, по-видимому, не без умысла включили в его программу то, что никак не вязалось с сущностью автомата, - лень. Робот-лентяй - это нечто неслыханное и непредусмотренное. Лень-то и делала Ле-Роя более человечным, чем ему полагалось. У Биля и у Джека не было никаких недостатков. И, может, поэтому мне было с ними скучно. Ле-Рой же своей ленью и медлительностью иногда меня развлекал. Он любил поваляться - странная привычка у автомата. Как его только пропустила комиссия, отбиравшая вещи на Марс? Да, лень и неповоротливость. Я был рад им как подарку. Иногда Ле-Рой выводил меня из себя. Но и в этом было нечто человечное и человеческое. На Биля и Джека невозможно было сердиться. Это были вещи, точные, исполнительные, никогда не ошибающиеся вещи. Но я слишком много говорю о вещах. У них не было ни лиц, ни щек, ни ушей, ни глаз. Но спины у них были совершенно человеческие - дань, отданная современной техникой отнюдь не современному иллюзионизму. Иногда я шел нарочно позади них, обманывая себя. Казалось, впереди меня идут люди, я не один. В каждой спине есть нечто характерное. У них тоже были характерные спины. Но самая характерная спина была у Ле-Роя. Его спина соответствовала его характеру. Это была спина лентяя, которому не терпится скорее присесть или прилечь. Мне нравилось обманывать себя. В конце концов это уж не такой большой недостаток, если учесть, что речь идет о марсианской пустыне, о действительности, до того реальной и беспощадно трезвой, что без иллюзии там пропадешь. Только в этих условиях можно было оценить щедрость и предусмотрительность покойного Лодочкина. Иллюзии... Чем их больше, тем лучше. На привале я отдал распоряжение-сигнал аккуратному и расторопному Билю включить болото. И вот раздалось кваканье лягушек. Признаюсь, на Земле это не доставляло мне никакого удовольствия, но здесь - другое дело. Лягушечьи голоса вносили жизнь в этот вакуум... Я слушал почти с восторгом этот концерт. Роботы стояли так, что я видел только их спины. Казалось, они тоже слушали. Лягушки квакали. В их кваканье было спрятано земное лето, вечерний сумрак, запах осоки и гусятника... Ради щедрой, доброй Земли и ради людей я прибыл сюда, на Марс. Я знал, что встречусь здесь с трудностями. Но пока я не жалел об этом. Я делал свое дело. Роботы помогали мне. Без них я не смог бы сделать ни одного шага. Они несли с собой тот кусок земной биосферы, тот маленький островок, без которого я не смог бы прожить здесь ни одной минуты. Мне нужны были кислород, вода, пища, тепло. Только тут, на Марсе, да еще на космической станции я мог со всей остротой почувствовать железную силу детерминизма, связь живого организма со средой. На щедрой, доброй, красивой Земле человек забывал, что он, кроме всего прочего, еще и организм.