Владимир Брюханов - Заговор графа Милорадовича

• Название: Заговор графа Милорадовича
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: АСТ, Астрель, Ермак
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-020578-3, 5-271-07492-7, 5-9577-0475-X

В настоящее время в истории в значительной степени продолжают господствовать легенды, созданные несколькими поколениями российских историков второй половины XIX и начала XX веков. Анализ в книге Брюханова построен как на сопоставлении хорошо известных, так и практически забытых фактов. Показано, что взаимодействие сторон заключалось не только в политической борьбе, но и в целенаправленной и глубоко законспирированной деятельности. Эта книга описывает события от начала XIX века до мятежа декабристов. В ней вскрыты глубинные мотивы этого заговора и его истинные руководители.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России.

---

Возвращаясь к декабристам, приведем обобщающие результаты судебного постановления.

Всего по делу о декабристах официально было привлечено к следствию 579 человек; из них 316 было арестовано и 289 признано виновными. Из последних пятеро казнены, 124 — отправлены в Сибирь на каторгу (45 человек получили по 20 лет или пожизненно), остальные 160 — главным образом разжалованы и переведены на Кавказ.

Рядовые участники мятежа в столице, поверившие обману своих командиров, были помилованы. Этого не случилось с солдатами Черниговского полка, нарушившими присягу, принятую уже за несколько дней до восстания: 120 человек подверглось жестоким физическим наказаниям; затем их и остальных (всего 877 человек) сослали в Сибирь. Но и из числа формально помилованных значительная часть — немногим более тысячи — была отправлена в мясорубку непрерывной Кавказской войны.

Осуждение декабристов задало тон всей Николаевской эпохе, вошедшей в историю России, как один из мрачнейших ее периодов.

«Страшное бессмыслие, отсутствие всяких социальных, научных и умственных стремлений, тоскливый и рабский биотизм, самодержавный и крепостной status quo как естественная норма жизни, дворянское чванство и пустейшая ежедневная частная жизнь, наполненная мало искренними родственными отношениями, сплетнями и пошлостями дворянского кружка, погруженного в микроскопические ежедневные дрязги, придворные слухи, допотопное хозяйство, светские этикеты и туалеты», — так ее характеризовал знаменитый либерал К.Д.Кавелин, ученик Белинского, один из соавторов Реформы 19 февраля 1861 года.

«Люди задыхались. Всякая человеческая мысль подвергалась гонению /…/. Кто осмеливался думать иначе, чем это было предписано /…/, немедленно исчезал», — утверждал знаменитый революционер М.А.Бакунин. Ему вторил Басаргин: «В продолжение его [т. е. Николая I] царствования Сибирь населилась тысячами политических изгнанников».

Интереснейшие особенности этого отнюдь не простого времени будут нами рассмотрены в дальнейших разделах, но и в данный момент невозможно вовсе не коснуться проблемы репрессий и доносительства, характерных для этой эпохи.

Официальная статистика свидетельствует, что в период, последовавший вслед за осуждением декабристов — с 1827 по 1846 год включительно, всего в Сибирь было сослано 159755 человек (134315 мужчин и 25440 женщин) — около восьми тысяч в год; из них, однако, ничтожную долю составляли политические.

По политическим приговорам официально числилось 443 сосланных, из них — 279 (т. е. две трети) дворян. Преобладающую часть из них составляли поляки — участники восстания 1830–1831 гг. Если же говорить о собственно российских политических ссыльных, то их суммарная численность должна измеряться немалыми десятками, но никак не тысячами человек.

С определенной натяжкой можно причислить к политическим еще четыре категории сосланных в то же двадцатилетие: за преступления против веры (в основном — сектанты) — 445 человек; за побеги за границу — 184; за побеги из службы или из-под стражи (беглые солдаты и арестанты) — 1467; за возмущение и неповиновение (в основном — крепостные) — 2411. Даже при этом всего получится 4950 человек или порядка 3 % сосланных. В год, следовательно, по 247,5 человека в среднем, главным образом — из низших сословий России.

Начиная с 1848 года политические репрессии ужесточились, но число действительно пострадавших за политические убеждения едва ли поднялось выше обычного уровня; наиболее громким событием этого периода был арест и последующее осуждение тридцати трех участников кружка М.В.Буташевича-Петрашевского.

Таким образом, хотя оценки обоих процитированных экспертов (Бакунина и Басаргина), лично побывавших в Сибири, нельзя считать совсем уж ложными, но все же они заметно преувеличены.

Еще большими преувеличениями страдает молва о всеобщем шпионстве и доносительстве.

О жутком распространении шпионства пишет А.И.Герцен, также бывший жертвой доносов и репрессий: по его словам, глава всесильного III Отделения граф А.Х.Бенкендорф «образовал целую инквизиционную армию наподобие тайного общества полицейских масонов, которое от Риги до Нерчинска имело своих братьев — шпионов и сыщиков».

Как формировались подобные мнения, об этом хорошо свидетельствует письмо известного историка, лидера «западников» Т.Н.Грановского, посланное к Герцену в 1850 году: «Всякое движение на Западе отзывается у нас стеснительной мерой. Доносы идут тысячами. Обо мне в течение трех месяцев два раза собирали справки», — звучит смешно, хотя самому Грановскому было, разумеется, не до смеха.

Прежде всего, всесильное III Отделение обладало ничтожной численностью: в момент создания оно состояло из 16 чиновников. Затем их число непрерывно возрастало и достигло 20 в 1829 году, 28 — в 1841-м, и в 1855 году — уже сорока человек. Если исчислять проценты роста, как это любили делать при Советской власти, то расширение огромное!

Характерно свидетельство одного современника в декабре 1861 года: «в четверг в Знаменской гостинице собралось на обед все третье отделение. Не знаю, что праздновали, но кричали «ура» и выпили кроме других питей 35 бутылок шампанского на 32 человека»!

Разумеется, не одно III Отделение занималось делами политического сыска: ему еще был подчинен Отдельный корпус жандармов; численность последнего также непрерывно росла и достигла 5,5 тысяч человек в 1873 году. Но жандармы вели огромную и разнообразную работу, играя роль внутренних войск и других современных служб: охраняли границу, несли караульно-конвойную службу, производили рекрутский набор, устанавливали и обеспечивали карантин при частых тогда эпидемиях и т. д. Большая часть его состава была унтер-офицерами и рядовыми, ни по функциям, ни по образовательному уровню не способными иметь какое-либо отношение к политическому сыску.

Существовали региональные (губернские и областные) жандармские управления — офицеры этих органов действительно занимались и политикой, и политиками. Но, как и положено в любой бюрократической системе, отдельные местные органы не могли превосходить по численности свое центральное руководство: в этих управлениях действовало не более чем по нескольку профессиональных специалистов.

Более важным к тому же было то, что и само III Отделение, и его переферийные органы занимались не только и не столько политическим сыском, сколь совсем иными расследованиями. Вот как об этом повествует один из современников, Н.М.Калмыков: «III отделение, при шефе жандармов графе А.Х.Бенкендорфе, графе А.Ф.Орлове и других, состоя под ближайшим управлением Леонтия Васильевича Дубельта, преследовало, по своим понятиям, кажущееся зло и, стремясь к добру, отправляло во многих случаях, ничем не стесняясь, функции судебных мест.

Так, оно определяло вины лиц по делам не политического свойства, брало имущество их под свою охрану, принимало по отношению к кредиторам на себя обязанности администрации и входило не редко в рассмотрение вопросов о том: кто и как нажил себе состояние, и какой кому и в каком виде он сделал ущерб.

/…/ В особенности III отделение в прежнее время зорко следило за действиями бывших тогда поверенных или адвокатов. Редкий из них не побывал в III отделении для объяснений с генералом Леонтием Васильевичем Дубельтом», — красочная демонстрация тогдашнего российского бесправия!

Совершенно ясно, что III Отделение действительно было настоящим аналогом доблестных органов ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, поскольку с теми же целями совало нос всюду, куда надо и не надо. Но аналог этот был по своим масштабам микроскопическим!!! Понятно, что при той численности и столь разнообразных функциях и речи не могло быть об атмосфере тотальной слежки, о которой на голубом глазу толкуют Герцен, Грановский и прочие!..

Ссылки на якобы бесчисленное число шпионов не могут выдержать никакой критики: тысячи доносов требуют многих сотен людей, которые бы их читали и разбирались в них. Следовательно, и доносчиков не могло быть много!

И действительно, архивные изыскания советского времени показали, что число оплачиваемых агентов, подчиненных непосредственно III Отделению, также непрерывно росло, и достигло к 1870 году аж нескольких десятков человек!

Однако и тех, кто занимался оппозиционной деятельностью, и даже тех, кто ею не занимался, но, по крайней мере, действительно оппозиционно мыслил, говорил и писал, при Николае было так немного (о них — подробнее ниже), что на контроль за ними ничтожному по численности III Отделению тогда вполне хватало сил. Были наверняка при этом и шпионы.

Увы, практически не известны случаи, описанные современниками, в которых возникновение хоть намека на противозаконную деятельность не сопровождалось бы очень скорым появлением и доносчиков, и предателей — это действительно характерная черта той эпохи, и не только ее. Так что винить в этом Николая I и его правительство — едва ли справедливо.