Герберт Уэллс - Очерки истории цивилизации

• Название: Очерки истории цивилизации
• Автор: Герберт Уэллс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05662-9

Такого Герберта Уэллса российская публика еще не знала — известный писатель-фантаст выступил в этой книге как блестящий знаток истории, эрудированный собеседник, способный, не увязая в деталях и путаных подробностях, вести разговор о Древнем Риме, о Конфуции и принце Гаутаме, о крестовых походах и личности Наполеона Бонапарта.

Эту книгу нельзя назвать учебником, для этого ее автор слишком жизнелюбив и самостоятелен; Уэллс относится к истории цивилизации очень просто: как хорошо образованный и очень любознательный человек. Его интересует то же самое, что и любого любителя «исторического чтения»: не занудный процесс смены общественно-исторических формаций, а факты, события, люди с их страстями, интригами, надеждами и заблуждениями. Все то, чем от сотворения мира была так необыкновенно привлекательна живая человеческая жизнь.

---

Практически нет сомнений, что к концу последнего ледникового периода на территории Средиземноморья существовало несколько внутренних морей, не связанных между собой или связанных лишь рекой, вытекавшей из одного моря и впадавшей в другое. Бассейн восточного моря был наполнен более пресной водой, он питался водами Нила, «адриатической» рекой, «красноморской» рекой и, вероятно, рекой, вытекавшей из существовавшего в те времена огромного Среднеазиатского моря. Можно со всей уверенностью сказать, что в этом, утерянном теперь, средиземноморском раю жили люди эпохи неолита.

Подтверждения того, что существовали такие два первичных моря, очень просты и понятны. И сейчас Средиземное море является морем испаряющимся. Реки, которые в него впадают, не восполняют потери воды, испаряющейся с поверхности моря. Два течения приносят воду в Средиземное море: одно из Атлантики, другое из Черного моря через Босфорский пролив. Черное море получает больше воды, чем ему нужно, от больших полноводных рек, впадающих в него. Оно — избыточное море, в то время как Средиземное — пересыхающее. Ясно, что в те далекие времена, когда Средиземноморский бассейн был отрезан от Атлантического океана и от Черного моря, уровень водоемов внутри этого бассейна был существенно ниже, чем уровень океана за разделяющей их сушей. Так обстоят дела в наши дни с Каспийским морем и с таким пересыхающим водоемом, как Мертвое море.

Но, если это мнение обосновано, тогда на месте, где теперь плещутся голубые воды Средиземного моря, в те далекие времена существовали значительные пространства суши, причем с очень благоприятным климатом. Нам не известно, как далеко от нас отстоит то время, когда океанические воды снова вернулись в Средиземноморский бассейн. Определенно эти земли, эти леса и долины, оказавшиеся под водой, были заселены людьми, предположительно относившимися к азильской культуре.

Изучив карту рельефа дна Гибралтарского пролива, мы обнаружили гигантскую котловину, которая начинается на средиземноморском дне, проходит через пролив и на некотором расстоянии от Гибралтара врезается в атлантический шельф. Эта котловина, или подводная долина, вероятно, является результатом работы вливавшихся вод океана уже в заключительный период затопления Средиземноморской долины.

Затопление Средиземноморья, случившееся, по нашей приблизительной хронологии, где-то между XV и X тысячелетиями до н. э., было одним из самых судьбоносных событий в предыстории нашего мира. Если верна более поздняя дата, то тогда первые зачатки цивилизации, первые озерные поселения и первые земледельческие культуры уже существовали вокруг Левантийского озера, этого древнего пресноводного моря, в которое впадали не только Нил, но и еще две великие реки, на месте которых сейчас находятся моря — Адриатическое и Красное.

Внезапно воды океана прорвались через западные холмы и устремились на людей. Озеро, которое до этого было их домом и другом, стало врагом. Его воды поднялись, чтобы уже больше не отступать. Целые поселки оказались под водой, которая преследовала людей в их бегстве. День за днем и год за годом вода заполняла долины, заставляя людей отступать все дальше. Многие, вероятно, оказались в ловушке, окруженные со всех сторон соленой океанской водой. Она не знала преграды, прибывала все быстрее и быстрее, поднимаясь над верхушками деревьев и вершинами холмов, пока не заполнила все Средиземноморье, остановившись лишь перед скалистыми берегами Аравии и Африки.

Эта катастрофа произошла очень давно, задолго до начала письменной истории. И, вероятнее всего, под толщей воды оказались скрытыми от нас самые ранние и самые яркие страницы Драмы времен становления человечества.

Глава десятая Ранняя мысль

1. Первобытная философия.

2. Место Старейшины в первобытной религии.

3. Страх и надежда в религии.

4. Звезды и времена года.

5. Возникновение мифов и преданий.

6. Неоднородное происхождение религии

1

Пришло время рассказать о том, как около шести или семи тысяч лет назад начали возникать города, а на смену племени, которое до этого было наивысшей формой объединения людей, пришла новая, уже политическая, форма общественного единства. Но прежде рассмотрим, как изменялось сознание людей, развитие и совершенствование которых мы прослеживали на протяжении пятисот тысяч лет, начиная от стадии человекообезьяны.

Что же думал человек о себе и о мире в те далекие дни? Поначалу его мысли касались только самых непосредственных вещей и немедленных действий. Человек мыслил примерно следующим образом: «Вот медведь. Что мне делать?» или же «Вот белка, как ее поймать?» Пока речь оставалась неразвитой, мышление человека не выходило за рамки непосредственного восприятия. Речь позволяет мысли фиксировать, запоминать, охватывать все более и более сложные понятия. Это словно бы рука мозга, которой он берет и изучает различные предметы и явления.

Первобытный человек, прежде чем он смог говорить, вероятно, обладал очень острым зрением, очень выразительной мимикой. Он жестикулировал, танцевал, смеялся и не слишком задумывался о том, как он возник и зачем живет на свете. Он, вне всякого сомнения, боялся темноты, ударов молнии, хищных зверей, боялся всего непонятного. Человек старался, как мог, задобрить все то, чего боялся, умилостивить воображаемые силы, которые обитали в камнях, в животных, в реке; просил, чтобы они сменили гнев на милость. Первобытный человек не делал различия между одушевленными и неодушевленными предметами.

Если палка ударяла его, он пинал ее в ответ. Если река выходила из берегов и заливала все вокруг, это значило, что она рассердилась. Ход рассуждений первобытного человека можно скорее всего сравнить с рассуждениями современного смышленого мальчика лет четырех-пяти. Но поскольку у первобытного человека или вообще не было речи, или его речь была крайне неразвита, то он почти не имел возможности словесно передать свои переживания и описать на их основе какой-либо обычай или ритуальное действие, переходящее от поколения к поколению.

Наскальные рисунки даже поздненеолитического периода не дают основания предполагать, что человек обращал внимание на солнце, луну и звезды или на деревья. Его занимали только люди и животные. Скорее всего человек не выделял солнце и звезды, день и ночь, деревья и горы из всей целостности окружающего мира, как ребенок в наше время не задумывается, откуда взялась его детская комната или еда, которой его кормят.

Насколько мы можем судить, человек эпохи позднего палеолита еще не жил в мире вымышленных существ, духов или чего-либо в этом роде. Охотник на северных оленей изображал на своих рисунках известных ему зверей, и ничто не указывает на то, что он боялся их и преклонялся перед ними. Может быть, ему казалось, что, нарисовав животное, он заставит его прийти. Вполне может быть, что эти рисунки связаны с первобытной магией, призванной принести удачу на охоте, но никак не с обожествлением или поклонением этим животным.

В изделиях и рисунках первобытного человека едва ли можно найти что-то, напоминающее, на наш взгляд, религиозный или мистический символ.

Безусловно, жизнь этого человека не была свободна от того, что мы называем фетишизмом. Он совершал действия, которые теперь нам показались бы бессмыслицей. Но он делал это, чтобы добиться желаемого результата. А это и есть фетишизм, всего лишь своеобразный способ познания, построенный на догадках и ложных аналогиях, отличный по своей природе от религии.

Несомненно, мир сновидений не оставлял человека равнодушным, а временами переживание сновидений смешивалось с переживаниями реальной жизни. Существует мнение, что у людей эпохи позднего палеолита, раз уж они хоронили своих умерших, сложились определенные представления о посмертной жизни (даже неандертальцы хоронили своих умерших с едой и оружием). Вполне может быть, что эти люди не воспринимали смерть как конец существования человека. Но это не значит, что они верили в присутствие бессмертного духа в теле человека или что их уверенность в существовании потустороннего мира становилась сильнее, когда они видели умерших во сне. Возможно, они верили, что мертвые превращаются в некое подобие оборотней, и старались задобрить их.

Охотник на северного оленя, как нам кажется, был слишком похож на нас, слишком разумен, чтобы не иметь связной речи. Но едва ли эта речь позволяла что-то большее, чем прямое утверждение и непосредственный пересказ происшедшего.

Пока еще нам не известно, насколько велики были племена охотников. Им не было смысла держаться вместе во избежание голода. Очевидно, они были рассеяны на значительном пространстве так же, как и олени рассеивались в поисках пищи. Но когда олени собирались для сезонной миграции, собирались и охотники. Для них это было время торговли, празднеств. Несомненно, был и обмен новостями. Что же касается обмена идеями — в этом можно сомневаться. В жизни, сравнимой с жизнью первобытного охотника, едва ли будет присутствовать философия или теология, склонность к предрассудкам или к рассуждениям. Страхи — да, но индивидуальные страхи (фантазия и игра воображения), которые пока еще не переросли в мировоззрение и обычай.