Александр Вельтман - Аттила. Русь IV и V века

• Название: Аттила. Русь IV и V века
• Автор: Александр Вельтман
• Жанр: История

Предлагается перевод ранее раздаваемой в виде сканов книги русского историка 19 века А.Ф. Вельтмана.

Перевод производился несколько последних недель по инициативе Spikart'a, собственно я лично участвовал в переводе со 2й по 5ю главу.

Впервые за полтора века эта книга стала доступной для лёгкого и приятного чтения как в адаптированном русском переводе (без "ятей", но с "ъ" и "i"), так и в полностью осовремененном виде.

Книга замечательна не только тем, что освещает поворотный этап развития европейских народов предположительно в 4-5 веке, так называемой, "нашей эры", но собственно методологией работы с первоисточниками готского и греческого происхождения, повествующих о славянах. Например, циатата из Iорнанда о происхождении славян: "...вражья сила, бродя по степямъ, сочеталась съ ведьмами и произвела на свет то зверское племя, которое сначала было очень ничтожно и принадлежало къ числу людей только по имени, означающемъ словеныхъ." или у Геродота о скифах "произшедшихъ отъ союза Иракла (Геракла) съ русалкой Эхидной".

Казалось бы, что достоверного можно извлечь из подобных летописей? Однако, внимательный взгляд добросовестного историка, произведя очную ставку этих и писаний иных историков, обнаруживает как именно и почему при переводах и пересказах наименований местностей, имен и стран появлялись не только вымышленные герои, но и даже вымышленные города, страны и народы!

Выясняется происхождение европейских народов, кто такие были легендарные нибелунги и Зигфрид, гунны, готы, вандалы, хазары, шведы, сербы...? Что в реальности представляли из себя Русь и Римские империи? Откуда произошли названия городов, рек, народов? Что вообще означало слово Русь? Кто такой Аттила и кем он правил?Кто правил Великой Русью до Аттилы и после него? Как жили наши славные предки в то время и многое-многое другое...

Справедливости ради надо сказать, что эту методику анализа летописей применял не один Вельтман, похожим образом работал и Егор Классен и Н.А. Морозов.

Наслаждайтесь...

---

По смерти Валлия, в конунги Вйзиготов избран был Феодорик, ([330]) который славился мужеством и силой.

Здесь следует заметить, что Римляне и Греки часто давали имена предводителям варваров на обум, преобразовывая их по своему, смешивая царей с полководцами, и относя события и к живым и к мертвым. По скааанию Прокопия Кесарийскаго Испанию покорил не Годорик, ([331]) а Годигисл. ([332]) Годорик и Гейзерик были его сыновья. Годорик мог и при отце начальствовать войском. Но, по Прокопию, впавший при дворе в немилость Вонифатий, Римский правитель Африканских областей ([333]), приглашает Годорика и Гейзерика завоевать Мавританию. Нет сомнения, что это призвание было ничто иное, как клевета завистника и врага его Эция. Из всего же этого следует, что покорение Африки начал Годорик.

Во время этого-то отсутствия главных Славянских сил, Римляне заключили условие с Феодориком Визиготским, чтоб он напал на северныя области Испании, между тем как Comes Aslurius, Maurocellus и Castinus, будут действовать на юге. Отрезанная область Славян, Галиция, должна была покориться и признать себя данницею Рима. Silingi дрались на смерть. Алане держались, покуда Годорик, возвратясь из Африки, не разгромил сил Римских. В Нспале ([334]) однако же, Годорик «daemone correptus interiit». Его подвиг докончил Гейзерик: загнал Римлян за горы, в Таррагонию, изгнал Визиготов из Галиции, и в след за этим, отправился с 80,000 войска в Мавританию, разбил Вонифатия, и основал там могущественное государство.

Иорнанд описывает Гейзерика ([335]) следующим образом: «он был средняго роста и хромал от падения с лошади. Глубокий в своих предначертаниях, говорил мало, ненавидел роскошь, грозный в гневе, страстный к приобретению, прозорливейшей в сношениях с народами, он предусмотрительно умел бросать где нужно семена раздора и тушить ненависть. Таковым он вступил по просьбе Вонифатия в Африку, где, как говорят, приняв по изволению божескому власть, долго царствовал и пред смертию собрал вокруг себя своих сыновей и положил совет между ними: жить в мире и любви, наследовать царство по ряду и череду старейшему.» ([336])

Истощенный Рим продолжал пытать время от времени, нельзя ли вырвать Испанию из рук Славян; но все попытки были тщетны, тем более, что надо было защищать Галлию от притязаний Феодорика Визиготскаго, который имея шесть сыновей и две дочери считал необходимым, при, таком огромном семействе, распространить свои владения, если не вправо, так влево.

Оружие не брало ни в ту ни в другую сторону; а между тем на руках две дочери невесты; надо было подумать о выгодных союзах. В дряхлом Риме нечего было и искать достойных женихов; и потому Феодорик обратил внимание на Испанию, где было столько Русских князей и царевичей. Какими путями совершилось сватовство, неизвестно; но одна дочь Феодорика вышла замуж за князя Галиции, а другая за Онориха (Унериха, Гунерика), т. е. Яна, сына Гейзерика — великаго князя, господаря или жупана Испанской и Африканской Руси. В подробности семейных отношений Гейзерика История не входила; известно только, что прекрасная невестка имела намерение его отравить; и что он, по Русскому обычаю, наложил печать преступления на лице ея, — вырвал ноздри, окорнал уши, и отправил к отцу. ([337])

Оскорбленный Феодорик решился мстить. Первым его делом было изъявить преданность свою императору Валентиниану и снискать дружбу Римскаго полководца Эция (Aëtius), который два раза наказал его за покушения распространить свои владения на счет Римлян, пользуясь смутами Империи после смерти Гонория.

Должно упомянуть, что в то же самое время Хладой, ([338]) воевода Франков, живших по Неккеру между Рейном и Дунаем, внезапно умер, Эций успел посеять раздор между его сыновьями и вопреки прав Хладигоя ([339]) на наследство, способствовал взойти на престол младшему брату Мировою, приверженцу Римлян, тем более, что Хладивой держался родственной Русской стороны.

Этот верный союз с воеводой Франков, давал Риму новыя надежныя силы, и Феодорику легко было склонить Валентиниана на новый опыт исхитить Испанию из рук Гейзерика. К заключенному союзу присоединился двор Византийский и смело отказал Аттиле возобновлять договоры на постыдных условиях Феодосия II-го.

Гейзерик, предвидя трудную борьбу, уведомил Аттилу о поднимающейся грозе на западную Русь. Аттила махнул рукой на отказ Византии, и пошел на встречу грозе с своей восточной Русью; но предварительно написал к императору Валентиниану, чтоб он не мешался в расправу его с Визиготами, как беглецами из подданства Руссов; а к Феодорику, чтоб он не надеялся на союз с Римлянами, против Славян Испании и Африки, Феодорик задумался и готов был, как увидим ниже, вложить меч в ножны, вопреки Иорнанду, который дал иной толк посольствам Аттилы.

Сидоний, епискоц Арнвернский в Галлии, современник Аттилы, пишет, что за ним последовали Rugii, то есть Русь, Geloni — Волынь, Geruli — Лужичи, и Turingi — Туричи. У Рейна присоединились Франки и Бурщиды ([340]); соседи Аллеманов, живших по озеру Леману, ([341]) в Савойи, где собирались в свою очередь Римския войска.

7-го Апреля, 451 года, войска Аттилы, в числе 500,000, переправились несколькими путями чрез Рейн, и все пограничныя крепости Римлян мгновенно были взяты ([342]) Сопротивления Мировоя (Merovée, Mérowig) были тщетны; в Треве, взяты в плен его жена и сын; но Аттила отпустил их. Нанравление всех сил его без сомнения было на Аквитанию, на соединение с шедшими из Испании войсками Гейзерика, который не мог же в общем деле с Аттилой оставаться в бездействии, хотя История об нем и молчит.

«Феодорик, повелитель Готов,» говорит Г. Венелин, «струсил, и в то самое время, когда ему надлежало двинуться вперед, для приостановления дальнейших движений неприятеля и поддержания ослабевшаго Мировоя, отправил нарочнаго в главную квартиру Аттилы, с просьбою о перемирии. Аттила согласился.» Между тем Эций, действовавший решительно, дал уже повеление Римским войскам шедшим из Савоии, Пиемонта и Милана, ускорить ход в южную Галлию и соединиться в оной с Готами; — а Готов нет. Эта медленность поразила Эция. Посылают к Феодорику узнать причину этой медленности, торопят его. Феодорик представляет законную причину, что он вступал в союз с Римлянами против Гейзерика, а в дела их с Аттилой вмешиваться не намерен. Посылают к Феодорику снова убеждать, доказывать необходимость взаимнаго возстания против общаго врага, Феодорик стоит твердо, неуклончиво от здраво-обдуманнаго своего решения. ([343]). Наконец Эцию приходит счастливая мысль отправить к нему сенатора Мечилия, хитраго, искуснаго и счастливаго политика, который пользовался приязныо и величайшей доверенностью Феодорика. Он жил уже на покое в роскошной своей вилле Avaticum, в горах Арвернии (monts Cantal), устроив на берегу одного озера великолепную теплицу. ([344]) «Готы», говорил ему Эций, «смотрят на все твоими глазами, слышат твоими ушами; в 439 году, ты указал им мир, теперь укажи войну.»

Мечилий, опасаясь и за свою роскошную виллу, которая лежала на пути Аттилы, тем охотнее принял поручение, и успел. Феодорик не мог устоять против мудрых представлений своего друга.

Где поля Mauriacii, или Catalaunici, на которых Аттила сосредоточил свои силы, наверно неизвестно. Но до этого сосредоточения сил случилось еще следующее произшествие. По объявлению латинских легенд, Аттила был необыкновенно как прост в военном деле. Обложив Орлеан, называвшийся в то время Genabum, 500-ми тысяч, с Апреля месяца до половины Июня, он бил в стену бараном, покуда осажденные не увидели с дозорной башни, взвивавшуюся по дороге пыль, блеск Римских орлов, и развевающияся знамена Готов, которые, по Григорию Туровскому, ad civilatem accurrunt. Это внезапное появление, само собою разумеется, должно было поразить и Аттилу и все 500 тысяч его войска. Началась битва подле моста и в городе. Гонимые из улицы в улицу и поражаемые камнями из окон домов, Гунны не знали что делать — пе savaint que devenir; но Аттила однакоже нашелся: затрубил к отступлению, и «таков был, говорит Тьерри, день 14-го Июня, спасший просвещение Запада от конечнаго рушения.»

После этого счастливаго дня, когда Римляне и Готы, общими силами, спасли и просвещение и Орлеан, от какого нибудь передоваго отряда, Аттиле никто не мешал сосредоточивать свои силы, или при Méri-sur-Seine, которое Тьерри, следуя мнению Valois, утвердительно называет Mauriacum; или при Шалоне (Châlons), который столь же утвердительно все называют Саtalaunum; или между тем и друтим, при Фёр-Шампенуа; или при каком нибудь из многих Châtillons; или наконец, как полагают некоторые, при Moriac, в области Арвернской у подошвы гор Cantal, близ виллы и теплицы Мечилия.

История не знает положительно, где и как было дело, и кто его выиграл; но за то подробно знает, чтò происходило не только в шатре, но и в душе Аттилы.