Феликс Рябов - Двойная смерть

• Название: Двойная смерть
• Автор: Феликс Рябов
• Жанр: Детектив

---

Где-то минут через сорок Лысый с Серым орут: „Гриша, радуйся: нашли тебе девку! В натуре, снегурка — молодая, красивая, и холодная, как лед. Развесели внучку“. И тащат тело в простыне.

А в то время ординант один — Махмуд, откуда-то из степей он был — собирал материал для диссертации о черпно-мозговых травмах и сдвигах шейных позвонков. Махмуд этот целыми днями в подвале пропадал, и после него почти все бесхозные тела без голов были.

И вот притащили они покойницу, посадили за стол рядом с Розенталем, сдернули простыню…

Девка стройная была, лет двадцать, не больше. И фигура — я таких, наверно, больше и не видел. Но головы не было.

А Розенталь уже был пьяный в дым. Обнял ее и стал протягивать бокал… Стыдно конечно, но какой хохот тогда стоял.

Он над ней, наверное, где-то час измывался: то за руку возьмет, то погладит, потом шептать что-то ей начал.

А Лысый с Серым все его подначивали: а слабо тебе… Ну, это самое. В общем, стыдно дальше рассказывать…

— А чем кончилось-то?

— Кончилось? Эээ… Ну да, кончилось… Розенталю оказалось не слабо. Когда он на этот труп безголовый влез… Мать твою, тогда же и резинок не было, что он на слизистую мог подцепить — это лучше не думать. Но он орал „Не бойся, дорогая, если залетишь, я на тебе женюсь. Слово чести.“ Хорошо хоть из начальства никто не узнал. Хотя, если бы и узнали… У Розенталя всегда блат большой был, я же говорил вам, кем у него родственники были.

— М-да, нехило вы новый год встретили. Есть что вспомнить.

— Да уж…

— Но я не понял насчет всей истории в целом. Я имею в виду его папашу, деда — вы считаете, что некрофилия передается по наследству? Трудно поверить, что на такое влияет наследственность… Вы уверены?

— Я сам не специализировался на патологиях психики… Но известно же, что склонность к однотипным психическим отклонениям может прослеживаться у родственников. В истории преступности много примеров, вы слышали наверное… Ну а сексуальные отклонения обусловлены состоянием психики, это же не чистая физиология… К тому же, я исходил из фактов.

— То есть, были еще случаи? Вы видели, чтобы он опять…

Замученный тюбик лопнул по швам, и на стол брызнул клей. Павлов посмотрел на него с неприязнью и бросил в корзину.

— Да. Уже во время работы здесь я стал замечать, что Розенталь часто остается в бюро на ночь. Хотя делать-то ему здесь было нечего… Это в мои обязанности сначала входило работать с телами (я с этим, кстати, лучше справлялся), и только потом, когда он назначил меня на эту должность, я стал заниматься административной работой. Основная задача директора — это получение крупных заказов, договора с городской администрацией, с поставщиками разных мелочей, покупка прав на землю, налоговая, бандиты. Вся эта работа выполняется днем. Розенталь же часто и ночи проводил здесь, причем предпочитал он оставаться один… Доходило до абсурда. У меня оставалась куча несделанной работы, и я готов был остаться на несколько часов без всяких денег за сверхурочные, но он с концом рабочего дня выгонял меня домой, причем иногда довольно грубо.

Я долго не мог понять, чем он тут занимается. Хотя, конечно, подозрения у меня были, но мне как-то с трудом в них верилось. И вот однажды, когда я забыл в кабинете ключи от дома и вернулся сюда где-то через час, я застал его.

В ту ночь лаборанты не работали, и в бюро никого не должно было быть. Я вошел через служебный вход (от бюро у меня ключи на одном кольце с ключами от машины, эти у меня всегда с собой), заглянул в свой кабинет и хотел уже уходить, но обратил внимание, что грузовой лифт в подвал находится внизу. Почему? В подвале нечего делать, там только холодильники с телами. Обычно, если кто-то там бывает, то возвращается в лифте наверх. Когда внизу никого нет, кабина стоит на первом этаже, а не в подвале — мы, когда уходим, всегда это проверяем, чтобы по ошибке не закрыть тех, у кого своих ключей нет.

Меня это удивило, и решил спуститься в подвал. Но на лифте я не поехал…

— А почему?

Павлов смутился:

— Не знаю даже… Мне показалось, что в этой ситуации лучше подойти туда неслышно. А лифт шумит.

В общем, я воспользовался лестницей. Внизу горел свет. И когда я подошел к открытой двери… я постарался также неслышно уйти. Розенталь был там не один… и одновременно один.

— Он вас не заметил?

— Нет. Он был занят.

— А другие случаи были?

— Я думаю что да. Но это были скорее догадки, не в явном виде…

— Понятно… А, кстати. Давно вы его застукали?

— Несколько месяцев назад.

— У вас тут неприятности были. Вы его застали до или после?

Павлов удивленно на меня посмотрел.

— До. Это довольно давно было, кажется, весной. Но какое это имеет значение?

— Да никакого. Так просто спросил.

— Но, скажите… я ответил на ваши вопросы?

— Да, вы много интересного рассказали.

— А вы понимаете, почему я вам все это рассказал?

— Нет. А почему?

— Я убежден, что недостаток информации может повлечь за собой слухи, которые будут страшнее, чем то, что имело место в действительности. Я надеюсь, что… ну, какая-то сумма сможет удержать вас… на какое-то время… от публикации всего этого?

— От суммы зависит. А мы правда похожи на биографов Розенталя?

Павлов натянуто улыбнулся.

— У меня есть некоторые догадки… Но, я думаю, вам самим виднее.

— Логично. Сумму мы обговорим чуть позже. Мы вам позвоним.

* * *

Половину дороги домой мы проехали молча.

— Непонятный тип… Мне вот что любопытно: чем Розенталь так достал своего заместителя, что он первым встречным рассказывает про него такие гадости?

— А почему бы и не рассказать? Не про себя же… И потом, он объяснил — чтобы мы сами чего-нибудь не насочиняли… „Недостаток информации может повлечь за собой слухи.“

— Нет, ты вдумайся в ситуацию. Он рассказал нам все это только для того, чтобы мы этого не напечатали. А точнее, для того, чтобы нам за это заплатить. Это же идиотизм!.. Ты по прежнему ему веришь?

— Ммм… Нет, теперь, пожалуй, уже нет. В любом случае, у Розенталя просто талант к себе людей располагать. А в конторе этой, по-моему, все немного сдвинутые.

— Возможно… Потом: то, что он говорил об „однотипных психических отклонениях у родственников“ — наукоподобная чушь. Я сам могу такую нести часами… В наследственную некрофилию я ни за что не поверю.

— Так ты думаешь, он все врал? Зачем?

— Врал… но не все. Так много сходу не придумаешь… И все равно, чего-то он не договаривает. Ты заметил, как он подпрыгнул, когда я его о дедушке спросил? И сразу заявил, что ничего о нем не слышал. А сам поинтересовался, что об этом знаем мы, потом сразу увел разговор в сторону… И старался, чтобы нам и без дедушки было не скучно.

— Да, я заметил. Но почему? Ему-то какое дело до чужого дедушки? У него и так материалов на Розенталя — до конца жизни шантажом мог бы жить. Жаль, тот сам на нуле.

— Да, облом… Вот зараза! Выйти бы на этого профессора. Он-то должен знать, что этот дедушка вытворил. Скорее всего, дедушкину могилу мы видели в Малахово… Пустую почему-то.

— Может быть, Розенталь искал скелет своего дедушки? Просто как память. Хранит теперь где-нибудь на даче. Ты говорил, у него там же уже есть какой-то труп…

— Хорошо, пускай он искал скелет своего дедушки. А потом уже по привычке раскопал десяток других могил?

— Ммм… ну ладно, версия слабая. Что делать-то будем?

— Да если б я знал… Слушай, у тебя, кажется, валялись какие-то карты дореволюционные… Там случайно ленобласти нет?

— Да вроде есть. Зачем тебе?

— Света говорила, Розенталь купил загородный дом своего дедушки. Может быть, там что-нибудь помечено? Надо бы туда съездить.

— Давай зайдем сейчас ко мне, посмотрим. Но как ты собираешься его искать?

— Да, в общем, я и сам не очень представляю… Ближайшая деревня вполне могла называться по имени владельца — как Малахово. Это где-то не слишком далеко должно быть, раз Розенталь туда ночевать ездит.

— Не обязательно… Света говорила, он иногда в своей конторе ночует, когда дела утром в городе… Но все равно, давай попробуем.

Когда мы вошли в квартиру, зазвонил телефон. Валерка нажал кнопку громкой связи.

— Что же ты не зашел? Я твою машину в окно видела.

— Света, привет. Ты знаешь, как-то не хотелось тебя подставлять: мало ли, начальству не понравится, с кем ты общаешься… Меня и так знакомые боятся: говорят, расскажешь тебе что-нибудь, а назавтра это в газете или по телевизору… Кстати, тебя сейчас слышит кто-нибудь?

— Не знаю. Подожди, закрою дверь… Вроде нет. Как у вас дела? Узнали что-то?

— Кое-что, только мало. И не поняли ни черта. Слишком много вокруг твоего шефа понаворочено… Нам так до конца и не ясно, чем он занимается.

— Помочь чем-нибудь?