Владимир Брюханов - Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер

• Название: Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: Интеллектуальная книга
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-902699-02-6

Владимиру Брюханову, известному историку, живущему в Германии, путем логического анализа и с использованием всей архивной документации, обнаруженной в России и за рубежом, впервые удалось завершить расследование знаменитой и загадочной гибели полковника Альфреда Редля — одного из руководителей военной разведки и контрразведки Австро-Венгрии, обвиненного в 1913 году в сотрудничестве с русскими. Развеяна легенда о неудачливом и нищем художнике Адольфе Гитлере, якобы бедствовавшем в Вене и в Мюнхене в годы, предшествовавшие Первой Мировой войне: он оказался одной из ключевых фигур хитроумных игр полковника Редля, деятельным и результативным героем международных столкновений.

---

Смеем предположить, что все это время комплект ключей от пражской квартиры был в кармане (или в багаже) у Сладека. Но эти ключи никого уже не интересовали, когда Сладек, наконец, публично объявился в Вене: к тому времени в Праге уже были взломаны замки и произведен обыск.

Под утро в воскресенье, когда Урбанский и прочие выезжали из Вены в Прагу, Сладека там, в Вене, еще не было — или у отъезжавших не было власти отобрать у него ключи; последнее тоже было в принципе возможно. Не оказалось Сладека и в Праге, куда добрались Урбанский и прочие.

Киш, описывающий события воскресенья 25 мая в Праге, также должен был призадуматься о причинах отсутствия там Сладека с ключами. Но такие проблемы решались Кишем с налета: он просто придумал, что днем в субботу 24 мая Сладек прибыл из Праги в Вену на поезде.[382] Версия негодная: тогда бы Урбанский мог отобрать у Сладека ключи в Вене, прежде чем выезжать в Прагу. Но так не случилось, как не случилось и того, что и ключи Редля вовремя достались Урбанскому. А ведь по версии Киша, которую он разделял со множеством журналистов, пред отъездом Урбанского в Прагу Редль был уже мертв, а Сладек присутствовал в Вене — и ключи их обоих были бы при этом вполне доступны Урбанскому.

Кишу не бросилась в глаза и другая нелепость высказанной им версии: почему же Редль не взял Сладека с собой в машине, выезжая из Праги в Вену? Лишнего места там, что ли, не оказалось?

Завершать же описание убийства Редля мы будем позднее.

Вернемся сейчас к тому, что же дал обыск в Праге.

Роуэн умолчал о важнейшей части легенды о Редле — о его гомосексуализме, который вроде бы впервые открылся сразу после его смерти.

О гомосексуализме Редля широко писалось в публикациях сразу в 1913 году. Позднее, в 1920-х годах — тем более: в Европе это было эпохой всеобщего падения нравов, вызванного тяготами военных и послевоенных бедствий и многолетним отрывом миллионов людей от нормального семейного быта. Потом, уже в тридцатые годы, все эти проблемы отчасти заглохли и нивелировались, чтобы еще позднее смениться новыми бедствиями и полнейшим моральным одичанием.

Соединенные Штаты были захвачены этими процессами в гораздо меньшей мере — и в меньшей степени пережили тогда падение прежней пуританской нравственности. Так что вполне естественно, что в публикации Роуэна, ориентированной на массовый читательский успех прежде всего в Америке тридцатых годов, эта проблематика не получила исчерпывающего отражения.

Это вынуждает нас обратиться для освещения данного аспекта к другим вариантам изложения легенды о Редле.

Результатом обыска в Праге стало выявление не только якобы шпионских материалов, которые и шпионскими-то, скорее всего, вовсе не были: вполне естественно обнаружить массу российских документов и материалов среди служебных бумаг офицера, годами возглавлявшего разведывательную и контрразведывательную деятельность против России; было бы чудом, если бы их у него не оказалось!

Главное же, что обнаружилось в доме Редля — это масса порнографических фотоматериалов, воспроизводящих сексуальные сцены между гомосексуалистами. Их выявлением и занялся прежде всего Урбанский.

В официальном отчете генерала Хёфера об этом обыске, который мы уже упоминали, подчеркивается, что Урбанский вовсе не интересовался расследованием вроде бы крупнейшего в истории габсбургской империи случая шпионажа — гораздо больше его интересовали именно порнографические картинки и другие доказательства гомосексуализма хозяина квартиры.[383]

Можно представить себе, насколько шокирован оказался генерал Гизль! А может быть — и нисколько не шокирован!

Во всяком случае позднее он твердо защищал интересы своего погибшего начальника штаба!

Некоторые из изображенных на фотографиях персонально идентифицировались — и скандальную сторону этих разоблачений нам еще предстоит подробно рассматривать.

Кроме того, обнаруженные личные бумаги и письма Редля, вовсе не предназначенные ни для публики, ни для использования в каких-либо шпионских целях, также подтверждали гомосексуальность полковника, о которой его сослуживцы якобы даже не подозревали: «Опытный разведчик сумел хорошо скрыть свои «ненормальные» наклонности. Урбански, в то время шеф Эвиденцбюро, подтверждает, со своей стороны, что экстравагантность Редля была неизвестной коллегам, и его как раз считали бабником».[384]

Редль был холостяком, но было хорошо известно, что он содержал дорогих любовниц[385] — тогда это не представляло собой чего-то необычного.

Урбанский пишет, что не нашлось ни одного свидетеля, который подозревал бы Редля в гомосексуализме еще до того, как разразился скандал с его разоблачением.[386] Поправим Урбанского: кроме тех, кто сами непосредственно участвовали в этом роде занятий Редля!

Поскольку гомосексуальность Редля после его смерти получила вполне исчерпывающие подтверждения, то стало ясно, что прижизненное демонстративное поведение Редля диктовалось очевидной целью замаскировать его ненормальные наклонности, в чем он вроде бы и преуспел.[387] Позднее стало считаться, что его связи с женщинами носили чисто декоративный характер, и все это делалось исключительно для отвода глаз.[388] Мы же со своей стороны допускаем, что Редль вполне мог быть бисексуалом: его личные письма, к которым нам еще предстоит обращаться, свидетельствуют о вполне определенном опыте общения с женщинами — иного и трудно было бы ожидать от опытнейшего разведчика и контрразведчика.

Тем не менее, эти-то ненормальные наклонности и позволили сразу сконструировать рациональное объяснение причин падения Редля.

Вот как об этом написал Ронге:

«Возник вопрос: нужно ли скрывать истинные причины этого убийства[389] и выставить в виде единственной причины гомосексуальность, которая тоже выплыла наружу?»[390]

Заметим, что приведенная фраза — классическая фрейдистская описка-оговорка, означающая бессознательное признание в совершенном преступлении!

Ответом на заданный вопрос явилось заявление Конрада фон Хётцендорфа, о котором мы заранее упомянули выше, «высказанное им в краткой докладной записке в военную канцелярию императора, написанной 26 мая 1913 года: «В соответствии со служебным регламентом, часть первая, сообщаю вам, что проведенное непосредственно после смерти полковника Альфреда Редля, начальника штаба VIII корпуса расследование, показало с полной достоверностью следующие причины его самоубийства: 1) гомосексуальные связи, которые привели к финансовым затруднениям и 2) продал агентам иностранной державы служебные документы секретного характера» (Документы Военного архива Вены).

Самое вероятное и простое объяснение мотивов: Редлю нужно было много денег, и русские их ему предложили».[391]

Вот это и было тем победным результатом, с которым Урбанский и выехал из Праги назад!

3.5. Гибель Редля: реконструкция событий

Вернемся к вечеру субботы 24 мая 1913 года. Тогда и только тогда могло состояться совещание «тройки»: Конрада, Урбанского и Ронге, якобы принявшей в тот момент решение о лишении Редля жизни. 25 мая этого совещания происходить не могло, потому что Урбанский заведомо находился в Праге.

Решение принималось на основании утверждений Ронге о шпионаже и гомосексуализме Редля; о последнем он мог узнать (и действительно, как мы покажем, узнал) от арестованного сообщника Редля — Берана, названного нами по имени.

Кроме протоколов допроса Берана, которые, возможно, были предъявлены майором, все остальное оставалось на голословном уровне. За кадром остаются пока собственные мотивы Конрада и Урбанского, проглотивших обвинения, выдвинутые майором Ронге.

Немедленно должен был состояться визит офицеров к Редлю, как только были решены минимально обязательные формальные проблемы: нашли и прихватили Ворличека вместо отсутствовавшего Кунца.

Редль, как мы полагаем, просто не мог успеть встретиться в тот же вечер с Поллаком — да и не имел особых поводов для такой встречи. Телефонный разговор, в котором Гайер официально пригласил Редля к себе в кабинет на следующее утро, исключает возможность того, что это было утро воскресенья, а следовательно, застолье Редля с Поллаком происходило не в субботу.

Визит четверки офицеров (Хёфер, Урбанский, Ронге, Ворличек) в «Кломзер» поздним вечером в субботу 24 мая привел к тому, что Редль пообещал застрелиться, но стреляться не стал.

Вероятно, четверка офицеров, тщетно всю ночь прождавшая обещанного самоубийства, присылала гонца в номер к Редлю — и тот получил от полковника четкое предупреждение о пуле в лоб!