Коллектив авторов - Никто, кроме тебя

• Название: Никто, кроме тебя
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Фора-Фильм, Пролог, АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1992
• ISBN: 5-87592-002-7

Кинороман «Никто, кроме тебя» создан по одноименному популярному мексиканскому телесериалу. Закрученность фабулы, неожиданные повороты сюжета и романтическая история любви Ракель Саманьего и Антонио Ломбардо позволят вам получить удовольствие от чтения, а также вспомнить понравившийся фильм.

---

– Он ничего не помнит, дочка? – радостно спросил он ее, но, быстро одумавшись, виновато посмотрел на новоявленного зятя со скорбным лицом: – Невероятно! Садитесь, пожалуйста! Думаю, надо поднять бокал вина за ваше спасение…

Антонио тактично отказался, сославшись на то, что у него в Гвадалахаре назначено на этот день немало дел.

От Ломбарде не укрылась чрезмерная суетливость дона Саманьего, пытавшегося оживленным разговором скрыть свое замешательство, но как всякому мягкому, непривыкшему обманывать, человеку, игра ему не удавалась, и Антонио сразу почувствовал в нем какую-то неестественность.

Даниэль говорил, как он скучал по дочерям, – поэтому-то и вынужден был от тоски временно пожить у своего кума. Поэтому-то и Ракель, пытавшаяся несколько раз звонить из Акапулько, не заставала его здесь.

Когда Антонио ушел, Даниэль дал волю своей искренней радости – приезд дочери был для него праздником. Он вспоминал за чашкой чая, как они однажды с матерью Ракель провели лето в Веракрусе у друзей – с тех пор он всей душою полюбил море и с удовольствием бы навсегда поселился около него. Увы, неосуществимая мечта… Он с детской непосредственностью расспрашивал о доме, в котором жила дочь, заранее восхищался красотой парка, бассейнов и океана. Конечно, он с удовольствием бы побывал там, у них, погрел свои старые косточки на солнышке, подлечил больные ноги…

Ракель слушала отца и думала, что она очень соскучилась, ведь они с Мартой никогда и никуда не уезжали из дома надолго. Отец видел ее озабоченность, расспрашивал, понимая в какое двусмысленное положение попала его любимица из-за преступной выдумки Максимилиане. Наверное, стоит посоветоваться с адвокатом, вздыхала Ракель, и зсе-все рассказать Антонио. Ведь он что-то подозревает, она это чувствует, все время задает вопросы. И в Гвадалахару приехал неспроста, хочет разузнать «подробности» своей женитьбы…

Она не в состоянии более обманывать Антонио, скрывая истинное положение вещей, она расскажет, как его брат втянул ее в коварную авантюру, а теперь, угрожая, заставляет скрывать все. Но кто же поверит теперь, сокрушался Даниэль, – он и сам только что, к своему великому стыду, притворялся, будто знает Антонио… А весь ужас в том, что Макс может свалить всю вину за происшедшее на них. Ему, Даниэлю, правда, и тюрьма не страшна, он молчит ради них, ради Ракель и Марты, ведь они, его девочки, только жить начинают, за что же им такое выпало…

Старик весь так и просиял, когда вернувшись вечером, Ломбарде пригласил его вместе с Ракель в ресторан, сказав, что рассчитывая на их согласие, уже заказал столик. Пока дон Даниэль переодевался к ужину, Антонио попросил Ракель на следующий день обязательно пройтись по лучшим магазинам Гвадалахары и купить себе элегантные и модные туалеты. Девушка усмотрела в этом что-то оскорбительное для себя, решив, что Камила, очевидно, все-таки поговорила с братом перед их отъездом, – ведь она только нынешним утром сказала, что Ракель одевается точно прислуга… Но ведь она не так богата… На глаза Ракель навернулись слезы, Антонио нежно взял ее за руку.

– Камила… просто глупая девчонка! Если бы она жила на доходы своего мужа, то одевалась бы много хуже, уверяю тебя. И то, что ты не богата, тоже неверно. Ты же моя жена…

В ресторане дон Даниэль был разговорчив, не спускал восторженного взгляда с Ракель и Антонио: в душе он считал этого молодого человека куда более достойной партией своей дочери, чем Максимилиане Вино ударило Саманьего в голову, он разоткровенничался.

– Я женился, знаете ли, уже в солидном возрасте. Елена, она была еще совсем девчонка. Я – намного старше ее. Она была просто ангел. Поэтому Бог, наверное, и призвал ее к себе довольно скоро… Елена оставила мне двух дочерей… таких хороших и красивых. Правда же они красивые, сеньор? – Взгляд его обратился к Антонио, и тот с улыбкой кивнул, подтверждая справедливость сказанного. – Конечно, все родители гордятся своими детьми, но мои дети – это моя радость, – ласковые, добрые. Особенно Ракель. Она к тому же, сеньор, очень серьезна и трудолюбива… О! Замечательное мясо! Я уже давно не пробовал ничего подобного… Тебе нравится, дочка? Да ты ничего не пьешь. Давай-ка, попробуй хоть немного… Это французское… Спасибо, сеньор, своим приглашением сюда вы доставили мне истинную радость. Когда я расскажу об этом куму, он просто не поверит!..

– Не бойся, Ракель! – успокаивал ее Антонио, когда они, проводив дона Даниэля, вернулись в гостиницу. – Не бойся… Я отлично знаю, почему ты так хотела остаться в доме отца. Тебе не о чем беспокоиться! Просто я не хотел подвергать свою семейную жизнь риску, – вдруг тебе опять придет в голову сумасбродная идея…

– Сумасбродная идея? – засмеялась Ракель.

– Ну, да, например, сбежать. Как бы там ни было, хочу, чтобы ты знала: когда я оставил тебя с отцом, шофер все равно следил за вашим домом… Тебе понравился сегодняшний вечер?

– Да, спасибо, Антонио, Особенно за папу…

– Знаешь… Твой отец не такой, каким я себе его представлял.

– Да, мы простые люди, самые обычные… Мой папа, он… – у Ракель в который раз за вечер навернулись на глаза слезы.

– Он очень хороший человек, и мне понравился, а значит, и ты мне нравишься теперь еще больше…

– Антонио! Я не понимаю тебя…

– Разве я тебе не говорил еще сегодня, что ты очень красивая? Нет, не говорил?..

Девушка была не в состоянии отвести руки Антонио, обвившиеся вокруг ее талии, но он сам являл воплощение корректности:, чувствуя ее внутреннее сопротивление, он разжал руки, отпустил ее и тихо спросил, какую комнату в их номере она предпочитает, главную или другую. Она выбрала ту, что поменьше…

Утром они позавтракали втроем в гостиничном ресторане. Ломбардо отправился, как он сказал, по своим делам. Ракель с отцом – по магазинам, уступив просьбам Антонио. Когда же вернулись в гостиницу, дон Даниэль с удовольствием рассматривал покупки Ракель – клетчатый элегантный костюм для улицы в желто-коричневых тонах, серебристое, обтягивающее платье для коктейля, туфли… Сокрушенно вздыхая, спрашивал дочь, нравится ли ей красиво одеваться и сожалел, что был не в состоянии купить своим хорошеньким дочерям ничего подобного, потому что всегда был беден, как церковная крыса…

– Но ты дал нам свою любовь, папа, а это гораздо важнее.

– Да, конечно, дочка, я понимаю, это важно, но и остальное тоже важно! Этот вчерашний ужин, этот роскошный отель… Эта одежда… не знаю, но мне кажется, он тебя любит.

– Ну, папа, он же думает, что я его жена. И старается быть со мною любезным, не более того.

– Это значит – он благородный человек.

– Ах, папа, ты знаешь его только с хорошей стороны! Но когда он сердится… я его просто боюсь! – Ракель замолчала, припоминая все пережитое:

– Папа, папа!.. Если бы ты не ввязался в это дело с кумом… Может, Антонио поверил бы, что мы порядочные люди? А?

– Мы порядочные люди, дочка.

– Тот, кто скупает краденое, папа, не может считаться порядочным. И хуже всего, что Максимилиано об этом знает. Если я стану обвинять его в присутствии Антонио, он от всего откажется и всю вину свалит на нас… Наверняка он все уже так и рассчитал… А я не хочу в тюрьму, папа! И не хочу, чтобы вас посадили в тюрьму! Это несправедливо. Мы ни в чем не виноваты!

– Я тебе об этом и толкую, дочка. Он хороший человек и любит тебя, и если ты будешь к нему внимательна, клянусь тебе памятью твоей матери, я не смог бы пожелать тебе лучшего мужа!

– Папочка, ты так говоришь, потому что он богат.

– Нет, не только поэтому. Он хорошо воспитан. Тот, кто уважает старость, благородный человек. Что тебе еще нужно, дочка? Он образован, порядочен, с положением… Наконец, он красив…

– Ах, папа, я хочу любить своего мужа, пойми! Я не хочу, чтобы у нас что-то было, если… я не люблю его.

– Да, дочка, ты права. Не надо жертвовать собой ради меня или ради кого-то другого.

– Папочка, папочка, как же нам быть?

– Если хочешь, дочка, когда Антонио вернется, мы скажем ему всю правду. Хочешь? Ты не должна беспокоиться, я всю вину возьму на себя, скажу, что это я тебя заставил, что это был мой план, против этого… как его… Максимилиано.

Четырехчасовым самолетом они вылетели в Акапулько. Перед самым отъездом Антонио пригласил дона Даниэля погостить у них на вилле, и Саманьего в восторге от этого предложения, с радостью согласился: он увидит море! Какое это было счастье!..

Пребывая в полном неведении относительно целей поездки Антонио в Гвадалахару, обитатели виллы на берегу океана продолжали тем не менее вести привычный им образ жизни.

Виктория, отдав распоряжения на кухне, зашла к Максимилиано: сын тревожил ее с каждым днем все более. Она видела, с ним что-то происходит, но его маловразумительные ответы походили на небрежные отговорки. Он доходил до дерзостей, что очень обижало Викторию, ревновал ее к Антонио, говорил, что если бы она и в самом деле тревожилась о нем, то перед смертью уговорила бы старика завещать что-нибудь и ему… Но нет, все досталось этому негодяю Антонио!.. И тот отпускает ему средства на содержание! Унизительно, как милостыня!.. Нет, Виктория была не согласна: разве Макс роняет свое достоинство, работая в строительной фирме брата? Ведь Антонио такой добрый и щедрый… Он – лицемер – настаивал сын, – разве она не видит, что он Макса ненавидит? Если Антонио и терпит его, то только ради Виктории – это разве для нее новость?..