Эрик Ластбадер - Владычица Жемчужины

• Название: Владычица Жемчужины
• Автор: Эрик Ластбадер
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029725-4, 5-9660-1420-5

Раса людей и раса покоривших их техномагов…

Очень разные — и очень похожие…

Ненавидящие друг друга — но способные иметь общих детей…

Согласно древнему пророчеству, победители и побежденные смогут выжить только вместе.

Только — если рожденный от двух враждебных рас овладеет тайной связи между Темной и Светлой магией, обретет древнее Кольцо Пяти Драконов и отыщет Жемчужину магического Знания…

Пророчество исполнено.

Принц-«техномаг», завладевший телесной оболочкой «человеческой» волшебницы Рианы, поднял Вуаль Тысячи Слез и был посвящен в древнюю магию — но сила этой магии заковала его в женское тело, и неизвестно, как избыть это проклятие.

Впрочем, стоит ли?

Ведь пророчество гласит: лишь женщина в силах отыскать Жемчужину магического Знания — и по праву стать Владычицей Жемчужины…

---

Боль обжигала ногу и все же практически не влияла на ясность мышления Кургана. Сложнее всего было идти по лестнице. Вцепившись в перила, он спустился на первый этаж и покинул дворец через один из секретных выходов так, что его не заметил ни один хааар-кэут.

На Аксис Тэр наступала ночь. Улицы заливал синеватый свет фонарей. Никем не замеченный Курган влился в поток пешеходов на бульваре Импульса. Он почти не хромал, хотя каждый шаг давался с трудом, и регент мечтал только о том, чтобы рана не кровоточила. Остановившись у ларька на улице Аквазиуса, правитель Кундалы залпом выпил стакан дешевого вина. Вино было скверным, и Кургана чуть не вырвало, зато он немного согрелся и перестал дрожать. Пока Стогггул стоял у ларька, нога затекла и почти перестала слушаться.

Курган пошел на юг, но к тому времени, как он достиг Гавани, боль растеклась по бедру. На улице стало значительно больше гуляющих, а в воздухе витали запахи жареного мяса и тушеных овощей. Внизу на Променаде открылись многочисленные таверны, и песни саракконов разносились словно искры от костра. У Кургана пересохло во рту, и в поисках ларька с питьем он отделился от толпы гуляющих. Вот мелькнул яркий навес, регент двинулся вперед, и тут в глазах потемнело, и Курган лишился чувств. Очнувшись, правитель нашел в себе силы подняться, хотя уже не помнил, куда и зачем идет. Боль стала невыносимой, и пестрая толпа саракконов, в’орннов и кундалиан понесла регента по Променаду к пристани, где стоял корабль Куриона.

На полпути к причалу Курган увидел, что корабля нет. Постанывая от боли, он, тем не менее, двигался вперед шаг за шагом, метр за метром. Регент мрачно смотрел на море Крови. Где же «Омалин», куда он исчез?

Вцепившись в перила причала, Курган уставился в море, хотя при этом он не замечал ни темной воды, ни оранжевой полоски пылающего горизонта, ни силуэты похожих на птичьи крылья парусов. Его снова мучило жуткое видение, которое явилось во время последнего саламууунового транса. Его отец лежал в постели с очередной кундалианкой, вцепившись в ее длинные волосы побелевшими от напряжения пальцами, дышал, словно загнанное животное, и говорил о нем. Кургане. Голос был злым, по-видимому, оттого, что сын (о Терреттте отец вообще не вспоминал) не оправдывал надежд. Веннн Стогггул никогда не был доволен Курганом, а тот особо не старался его радовать. Зачем? Вот отец смотрит прямо на него, обращаясь к несуществующему собеседнику. Веннн Стогггул ругал Кургана, глядя ему прямо в глаза, однако сыну, как обычно, хотелось еще больше разозлить отца. Смерть имеет много ипостасей. Воспоминания Кургана не желали умирать, напротив, они разрастались, словно клубок водорослей. В каждой клетке его тела жил отец, и его влияние Стогггул-младший чувствовал ежесекундно.

Регент снова ударил себя по бедру. При каждом ударе боль словно огненная спица пронзала тело. Курган вцепился в поручни и, согнувшись пополам, отчаянно желал, чтобы агония наконец лишила его мучительных воспоминаний. Потеряв сознание, молодой регент полетел через поручни прямо в море, на покачивающийся шлюп, где они с Курионом долго беседовали в ту ночь, когда он спас сараккона от ужасной черной химеры.

— Все сводится к тому, что они правы, — проговорил тэй, расправив разноцветные крылышки. Черные бусинки глаз смотрели прямо на Сахора. Очевидно, тэй был очень рад этой встрече. — Знаю, ты ее презираешь, но все равно любишь. Что касается Нита Имммона, то его, по крайней мере, волнуют интересы в’орннов.

Тэй во все глаза смотрел на Сахора, который расхаживал по круглой башенке, венчавшей один из минаретов Храма Мнемоники. Отсюда открывался прекрасный вид на Большое Фосфорное болото, к северу от которого велась добыча лортана, впоследствии перерабатываемого в верадиум. Однако в тот момент Сахора заботило совсем другое — он проверял каждый квадратный сантиметр башенки.

— Они не могут нас подслушать, — заверил тэй, — я в этом убедился.

Сахор посмотрел на отца.

— Не хочу помогать Гуль Алуф с экспериментами, — категорически заявил бывший гэргон.

Нит Эйнон наклонил голову.

— Горе в’орннам!

— О чем это ты?

Тэй опустился на плечо Сахора.

— Ты знаешь, о чем. Это ты расшифровал генетический код. Тебе удалось скрестить кундалиан и в’орннов. Наши эксперименты по гибридизации — примитив по сравнению с твоими достижениями. Тем более что пока у нас вообще ничего не вышло. Ты хоть осознаешь, что делаешь?

— А разве ты сам не этого хотел?

— Для кого-нибудь другого — да, но не для тебя. Ниты не играют с генами.

— Надеюсь, ничего не изменилось? — Сахор с трудом скрывал испуг. — Ты ведь не перешел к ним?

— Открытое противостояние кончилось, Сахор. Центофеннни приближаются. Ты видел доказательства собственными глазами. В’орнны в опасности. В стороне оставаться просто нельзя.

— Наверное, ты хочешь вернуться в гэргоновское тело. Гуль Алуф говорила, что может это сделать.

— Как бы я ни ценил то, что ты для меня совершил, возможности этого тела невелики.

— Не могу поверить, что это говоришь ты!

— Вопрос стоит о жизни и смерти нашей расы. Постарайся это понять.

Сахор знал это лучше Нита Эйнона и понимал, что поставлено на карту. Знал он и о трудностях и опасностях, не ведомых ни одному гэргону Товарищества, — он сам интенсивно изучал центофеннни и не собирался делиться результатами ни с кем.

— Хочу сказать, что должна быть альтернатива предложениям Гуль Алуф. Эти дети ни в чем не виноваты и не заслуживают смерти, на которую она их обрекла.

— В этом-то все дело, — заявил Нит Эйнон, — если ты станешь участвовать в программе и сделаешь с ними то, что сделал с собой, их пощадят.

— Пощадят? Послушай себя, отец! Разве их пощадят? Именно этих детей пустят в первый бой с центофеннни. Из них сделают мясо для гороновых пушек. Эти несчастные погибнут первыми, когда центофеннни на нас нападут.

— Зато выполнят возложенную на них роль — одолеют врага и станут героями.

— Ты что, серьезно? — фыркнул Сахор. — Разве в’орнны испытывают к полукровкам что-нибудь, кроме презрения? К тому же, если они и одолеют центофеннни, то станут опасными для наших кхагггунов. Солдаты начнут бояться полукровок и постараются уничтожить. — Сахор покачал головой. — В любом случае они обречены.

— Это твое последнее слово? Если так, то обречены все мы, а не только полукровки.

— А как же гороновая камера Нита Батокссса?

Нит Эйнон взъерошил перья.

— Тот же печальный результат, как и во всех экспериментах с гороном. Ничего не вышло.

— Ты уверен? Нит Батокссс имел перед нами огромное преимущество — он был одержим кундалианским архидемоном Пэфоросом.

— Мы ведь говорим о гороне, Сахор. При чем тут кундалианский архидемон?

— При том, что именно Пэфорос заставлял Нита Батокссса продолжать эксперименты над камерой, даже когда настоящий Батокссс давно бы все бросил. Почему? Потому что архидемон знал о гороне что-то такое, чего не знаем мы.

Теперь фыркнул Нит Эйнон.

— Это всего лишь догадка и при этом совершенно необоснованная.

— Возможно, — вздохнул Сахор. — Мне бы самому хотелось осмотреть лабораторию и убедиться.

— Вход в лабораторию Нита Батокссса строго воспрещен. Доступ имеют лишь Нит Нассам и Нит Имммон.

— Тогда позволь мне поговорить с Нитом Имммоном.

Тэй вздохнул.

— Я знаю, что он скажет, — чтобы ты пошел в лабораторию с Гуль Алуф. Выслушаешь ее доводы и, вероятно, изменишь собственное мнение.

— Отец, я ни за что…

— Если хочешь осмотреть гороновую камеру, придется согласиться. Другого выхода нет.

Трудно сказать, когда Тью Дассе заподозрил неладное. Он от рождения обладал отличной интуицией, да еще Иин Меннус отточил это качество до бритвозубой остроты. Как настоящий бритвозуб, Дассе привык высовывать язык, чтобы ощутить тончайший привкус опасности.

Не то чтобы он не поверил истории Лейти, хотя, конечно, Дассе изучил не только данные о СаТррэне, но и слухи о надвигающейся войне между пятью племенами. Не то чтобы его хоть немного интересовали народы, живущие в северной степи. Как и все в’орнны, он презирал как пустыни, так и моря, не видя в них никакой практической ценности. Дассе казалось, что война между коррушами — это не так уж плохо: чем больше кундалиан погибнет, тем лучше. К тому же он прекрасно понимал, что война станет настоящей трагедией для СаТррэнов, которые получают основной доход от торговли с племенем Расан Сул.

Тщательно распутывая клубок истории, которую рассказала жена, Дассе понял, что все ее слова — правда. И все же раздвоенный кончик языка во время встреч с Лейти чувствовал какой-то подвох. Возможно, ему казалось, что дело складывается слишком удачно. Дассе не был параноиком, однако в легкий успех не верил. Сколько раз кажущиеся победы превращались в ловушки! Не стоит недооценивать коварство врага.