Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

• Название: Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Политика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029171-X, 5-271-11257-8

До сих пор начало Первой мировой войны окружено легендами, созданными политически ангажированными западными историками. Анализ в книге Брюханова построен на сопоставлении как хорошо известных, так и практически забытых фактов. Показано, как шло противостояние великих держав в начале XX в., какие цели ставили ведущие европейские политики в преддверии мировой войны. В книге вскрыты глубинные причины мирового заговора, приведшего к началу Первой мировой войны и в результате -к переустройству мира в угоду западным державам.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России и мира.

---

Р.П.Эйдеману, С.А.Туровскому, М.Я.Германовичу, С.Е.Грибову, И.И.Смолину, В.М.Орлову и А.А.Стороженко – по 25;

И.Э.Якиру, И.П.Уборевичу, И.Н.Дубовому, В.Н.Соколову и Г.Д.Хаханьяну – по 24 года;

И.Ф.Федько, В.М.Примакову, И.С.Кутякову, Ю.В.Саблину, И.К.Грязнову, Я.И.Алкснису, И.К.Кожанову, К.А.Нейману, Н.А.Ефимову и Л.Я.Вайнеру – по 23;

Э.Ф.Аппоге – 22;

А.Я.Лапину – 21 год;

Г.М.Штерну – даже 20 лет!

Все они к тому времени не по одному уже году командовали как минимум бригадами, а большинство – дивизиями, корпусами, армиями; моряки (Панцержанский, Викторов, Орлов и Кожанов) – флотилиями. Т.е. уже в 1920 году это был сложившийся почти или даже вовсе полноценный генералитет (среди немногих исключений – Штерн, который тогда был «только» комиссаром дивизии).

Тухачевский с начала 1920 года командовал фронтами, а Корк и Уборевич вышли на этот уровень в следующие два года.

Каждый имел боевые отличия – был награжден как минимум одним орденом Красного Знамени, а большинство из них – двумя-тремя. К 1924 году Федько и Кутяков были награждены четырьмя орденами, последний еще и Почетным революционным оружием; немного позднее Федько получил пятый орден, а Блюхер – четвертый. Многие имели и дореволюционные боевые награды, которые в советское время не учитывались.

После Гражданской войны все они упорно повышали образование, которого некоторым изначально не доставало (многие до 1933 года учились и в Германии), и продолжали совершенствовать практику командования крупными соединениями – нередко, увы, в жестоких карательных операциях – от Полесья до Якутии и от Карелии до Памира!..

В 1935-1937 годах все они получили высшие звания – от комкоров до маршалов (тут также есть несколько исключений: Г.Д.Гай, арестованный еще в 1935 году, не успел переаттестоваться, а Саблин, тоже арестованный среди первых, успел стать только комдивом).

Если говорить о покровительстве этим кадрам сверху, то речь должна идти не о Троцком, при котором большинство из них оставалось на вторых-третьих ролях, а о М.В.Фрунзе, в недолгий период правления которого в Красной Армии (1924-1925 годы) эти кадры и выдвинулись на ключевые посты.

Сталин изначально относился к ним без большого доверия – есть об этом свидетельство тогдашнего секретаря Сталина Б.Г.Бажанова, выяснявшего этот вопрос у своего коллеги Л.З.Мехлиса[435], ведавшего в секретариате военными делами: «при случае я спросил у Мехлиса, приходилось ли ему слышать мнение Сталина о новых военных назначениях. /.../ „Что думает Сталин? – спросил Мехлис. – Ничего хорошего. Посмотри на список: все эти тухачевские, корки, уборевичи, авксентьевские[436] – какие это коммунисты. Все это хорошо для 18 брюмера[437], а не для Красной Армии“. Я поинтересовался: „Это ты от себя или это – сталинское мнение?“ Мехлис надулся и с важностью ответил: „Конечно, и его, и мое“.»[438]

Этим Бажанов объяснял и мотивы «медицинского» убийства Фрунзе, о котором много говорилось и даже иноскозательно писалось в то время[439].

Ворошилов, заменивший Фрунзе, усиленно выдвигал наверх собственных приближенных, хорошо известных и Сталину: С.М.Буденного, С.К.Тимошенко, Г.И.Кулика, Е.А.Щаденко, И.Р.Апанасенко и т.д. Но и «тухачевские, корки и уборевичи», закрепившись наверху, тянули выше своих. Некоторые (Горбачев, Горячев, Вайнер, Штерн и др.) пользовались покровительством и Тухачевского, и Ворошилова.

В 1941 году Тухачевскому и его соратникам было бы от 40 до 54 лет – возраст расцвета не для гениев, вроде Александра Македонского, а для вполне нормальных военных профессионалов. Разумеется, таланты и способности каждого были весьма индивидуальны, но не случайно же именно эти люди и составили почти полностью первые восемь десятков самых высших командиров – было из кого выбирать уже самых-самых лучших и подходящих для командования во Второй Мировой войне! Но дожить до этого никому из них не было суждено[440]!..

С 1936 года естественный процесс обновления армейских кадров принял совершенно неестественные формы и масштабы.

Приведем итоговые данные о разгроме командования Красной Армии и Флота только в 1936-1938 годы.

Мы строго ограничимся данными только о «чистых» военных – строевиках и штабистах, опустив сведения о политических комиссарах, врачах, интендантах, военных инженерах, «чекистах-особистах» и т.д. Несоответствие списочной численности 1936 года числу репрессированных – не ошибка: в 1937-1938 годах происходило и присвоение более высоких званий – в том числе будущим жертвам репрессий; воинское звание репрессированных учитывалось при этих подсчетах на момент выбытия их носителей из строя; число же номинальных командных и штабных должностей в армии и флоте сохранялось в тот период приблизительно постоянным[441]:

[442]  

Итак, только расстреляно было 416 генералов и адмиралов – больше половины имевшихся, причем высшие (от комкора до маршала) – практически все!

Раритеты типа К.Е.Ворошилова, С.М.Буденного, С.К.Тимошенко и Б.М.Шапошникова – утешение довольно жалкое!

Трудно не процитировать комментарии соответствующих авторов: «Как видим, слухи о разгроме армии сильно преувеличены»[443]!

И еще: «если бы товарищ Сталин не ограничился полумерами, если бы не останавливался на достигнутом, не почивал бы на лаврах, а проявил бы чуть больше решительности и усердия в очищении армии, то народу, стране и самой армии от этого было бы лучше.

И не упрекайте меня в кровожадности, это не я, это статистика говорит: мало товарищ Сталин их стрелял»[444]!

Обсуждение мотивов и сюжетов этой трагедии выходит за рамки данной книги, но о результатах необходимо коротко упомянуть.

«Зимняя война» 1939-1940 года с Финляндией продемонстрировала полнейшее убожество советского командования.

Вот как об этом пишет сам главнокомандующий Финской армией маршал К.Г.Маннергейм (до 1917 года – генерал-лейтенант Русской армии): «Начальствующий состав русской армии представляли люди храбрые, обладающие крепкими нервами, их не очень беспокоили потери. Для верхних „этажей“ командования были характерны нерасторопность и беспомощность. Это находило отражение в шаблонности и ограниченности оперативного мышления руководства. Командование не поощряло самостоятельного маневрирования войсковых подразделений, оно упрямо, хоть тресни, держалось за первоначальные планы. Русские строили свое военное искусство на использовании техники, и управление войсками было негибким, бесцеремонным и расточительным. Отсутствие воображения особенно проявлялось в тех случаях, когда изменение обстановки требовало принятия быстрых решений. Очень часто командиры были неспособны развить первоначальный успех до победного финала. /.../

Русский пехотинец храбр, упорен и довольствуется малым, но безынициативен. В противоположность своему финскому противнику он привык сражаться в массах. /.../ В истории войн можно встретить лишь редкие примеры такого упорства и стойкости, да и они были показаны древними народами. /.../

Невыгодное общее впечатление от действий советских вооруженных сил подпортило престиж тех кругов, которые находились у власти, и потребовало пропагандистких мер в противовес этому. Так, русские еще во время войны пустили в ход миф о „линии Маннергейма“. Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники железобетонный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида[445] и который никакая армия никогда не прорывала. Прорыв русских войск явился „подвигом, равного которому не было в истории всех войн“, как было сказано в одном из официальных заявлений русской стороны. Все это чушь /.../.

/.../ оборонительная линия, конечно, была, но ее образовывали только редкие долговременные пулеметные гнезда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. /.../ Эту позицию народ и назвал „линией Маннергейма“. Ее прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений.

Что касается потерь русских на [финском] восточном фронте, то здесь руководители пропагандистских органов, по всей видимости, не смогли изобрести никакого приемлемого объяснения. /.../

Первое, что бросалось в глаза, – это диспропорция между огромным вкладом и ничтожным результатом. Уже в первую неделю войны против Финляндии были брошены неожиданно большие силы. /.../ группировка их достигала 26-28 пехотных дивизий, а позднее возросла до 45, из которых 25 сражались на Карельском перешейке и 20 – на восточном фронте. /.../