Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

• Название: Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Политика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029171-X, 5-271-11257-8

До сих пор начало Первой мировой войны окружено легендами, созданными политически ангажированными западными историками. Анализ в книге Брюханова построен на сопоставлении как хорошо известных, так и практически забытых фактов. Показано, как шло противостояние великих держав в начале XX в., какие цели ставили ведущие европейские политики в преддверии мировой войны. В книге вскрыты глубинные причины мирового заговора, приведшего к началу Первой мировой войны и в результате -к переустройству мира в угоду западным державам.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России и мира.

---

Демарш Лопухина заметили историки, но они не поняли и не оценили его. «Предположение Лопухина о возможном политическом выступлении революционных партий 9 января следует рассматривать как политику оправдать действия властей. Могут ли быть оправданы такие ошибочные предположения?»[643]– пишет, например, Ф.М.Лурье – один из современных авторитетов по рассматриваемым темам. Возразим: предположения, высказанные после 9 января, можно рассматривать как политику оправдания действия властей; такие же предположения, высказанные до 9 января, являются провокацией властей на эти действия.

Рассмотрим теперь, были ли хоть какие-нибудь объективные основания для подобного заявления Лопухина.

«Кровавому воскресенью» предшествовало всего три-четыре дня, когда можно было как-то оценить и спрогнозировать внезапное развитие событий. Это было слишком мало для того, чтобы в дело могли вмешаться руководители революционных партий, находившиеся за границей. Если бы они даже и смогли понять происходящее, то для выдачи разумных распоряжений местным работникам не было уже никаких технических возможностей. Зарубежное революционное руководство оказалось, таким образом, вне игры (как это имело место и позже – в феврале-марте 1917 года). Местные революционные кадры в Петербурге были предоставлены сами себе.

В столице в это время находилась группа БО ПСР, возглавляемая М.И.Швейцером. Но эти профессионально организованные террористы были ориентированы на индивидуальные террористические акты, планируемые и подготовляемые в стабильной политической и бытовой обстановке. К тому же Швейцер и его помощники должны были в этот момент находиться не в лучшей психологической форме: покушение Т.А.Леонтьевой сорвалось, выстрел 6 января (если его все же подготовил Швейцер) к успеху не привел. На этом явно исчерпывались планы и инструкции, разработанные Азефом. Савинков, посетивший Петербург 12-15 января, свидетельствует о полной растерянности Швейцера. Посоветовав произвести немедленно какой-либо террористический акт – для подъема духа и во славу ПСР, Савинков вернулся в Москву продолжать бесконечную подготовку покушения на великого князя Сергея Александровича. Швейцер, следуя его совету, едва не осуществил покушение на Муравьева, но тот, как упоминалось, успел сбежать в Рим – и лишил тем Боевую Организацию славы органа, готового оперативно вмешиваться в текущую политику!

Петербургский отряд БО, таким образом, также пребывал вне игры – по крайней мере, чисто внешне.

Но существовал еще Петербургский комитет ПСР и его организации в различных городских районах. Почти весь этот эсеровский актив по распоряжению Лопухина был арестован в ночь с 8 на 9 января. Оставались еще немногочисленные организованные рядовые партийцы. Эти, конечно, не захотели отсиживаться в стороне от событий.

Изначально все партийные функционеры (и социал-демократы, и социалисты-революционеры) были исключительно против столь вопиющей с революционной точки зрения нелепости, как подача петиции царю. Но, убедившись в неспособности влиять на развитие ситуации, они решили не терять своего авторитета в массах.

Вспоминают, например, что 6 января под видом музыкального вечера собрались рабочие активисты – эсеры и эсдеки. После бурной дискуссии было решено: идти с массой -а там будь, что будет.

8 января несколько участников упомянутого собрания совещались с самим Гапоном. Было, якобы, решено, что вооруженные революционеры примут участие в манифестации.

9 января эти вооруженные боевики шли рядом с одной из колонн демонстрантов, двигавшихся к центру из Невского района; до Обводного канала они держались самостоятельно, чтобы не растерять друг друга, а потом, якобы, выдвинулись во главу колонны, позже остановленной ружейным огнем. Вероятно, нечто подобное имело место, но со временем несколько преувеличилось, как часто бывает в показаниях очевидцев. Никаких материальных последствий этой боевой деятельности не было: никто из боевиков не назван в числе погибших или раненых, никто из представителей властей от них также не пострадал. Едва ли подобные воспоминания можно принимать всерьез.

Но в шествии принимал участие еще один человек, заслуживающий самого серьезного отношения. Это был инженер Петр Моисеевич Рутенберг.

Рутенберг в 1900-1901 годах состоял участником социал-демократической группы «Рабочее Знамя», куда входили и Савинков, Каляев и Моисеенко, готовившие в данный момент в Москве покушение на великого князя Сергея. После ареста «Рабочего Знамени» Рутенберг отделался полицейским надзором, а еще позже, будучи человеком разумным и практическим, отошел от активной подпольной работы. В 1904 году он служил инженером на Путиловском заводе. Оказавшись, таким образом, случайно в самой гуще событий, Рутенберг был, по-видимому, единственным революционером, оценившим значение происходящего для революции. Он мгновенно уволился с завода, 5 января 1905 года познакомился с Гапоном и сразу стал его ближайшим помощником.

Но никаких связей с террористами в Петербурге Рутенберг не имел; после 9 января он должен был кинуться в Москву разыскивать Савинкова.

9 января Гапон и Рутенберг шли во главе колонны, расстрелянной войсками у Нарвской заставы. Рядом с ними было много убитых; убиты были и двое рабочих, прикрывших телами упавшего на мостовую Гапона. Улучив момент, Рутенберг извлек Гапона из-под трупов и утащил в ближайшую подворотню. Там Рутенберг достал из кармана ножницы, остриг Гапона для конспирации, переодел и потащил его прятаться к своим знакомым (в этот или последующие дни Гапон прятался и на квартире М.Горького); так началась революционная эпопея Гапона.

Неизвестно, что еще было в карманах у предусмотрительного Рутенберга и в чем состояли его планы на 9 января.

После 9 января над головой Лопухина стали сгущаться тучи. Способствовало этому то, что ни допросы арестованных, ни показания агентов не подтверждали революционных планов, готовившихся на этот день. Руководители охранки, в том числе А.В.Герасимов, переведенный после 9 января из Харькова в столицу, были изрядно заинтригованы. Об этом свидетельствует и вопрос, заданный Герасимовым Гапону через год после этих событий.

«Внезапно я его спросил, – вспоминает Герасимов, – верно ли, что 9/22 января был план застрелить Государя при выходе его к народу. Гапон ответил:

– Да, это верно. Было бы ужасно, если бы этот план осуществился. Я узнал о нем гораздо позже. Это был не мой план, но Рутенберга... Господь его спас...»[644]

Но в 1906 году Гапон, предлагавший охранке свои услуги и обещавший соблазнить на то же Рутенберга, набивал цену и Рутенбергу, и себе. Не случайно Герасимов не поверил в конечном итоге ничему из разглагольствований Гапона. И уж тем более такая информация не могла оправдывать Лопухина: каким образом он мог быть посвящен в планы Рутенберга, не имевшего 9 января никаких сообщников?

Разумеется, чисто гипотетически наличие террористов в толпе можно было допустить. Залп на набережной 6 января усилил тревоги руководства МВД, и Лопухину охотно поверили. Заявление Лопухина было тем более уместным, что позволило найти однозначное решение в непростой ситуации. Но ведь не в расстреле же толпы оно должно было состоять!

Представьте себе, например, кремлевских вождей, запрещающих первомайскую или ноябрьскую демонстрацию, а тем более расстреливающих ее на основании подозрений о наличии террористов среди демонстрантов. Разумеется, такое представить себе затруднительно. Но жестокий урок 9 января усвоили все – и царское правительство, и его преемники. Тогда же все это было в новинку, и тем более инициатива запрещения шествия исходила от человека, в первую очередь обязанного заботиться о поимке террористов – от директора Департамента полиции.

Формально решение приняли на совещании, собранном вечером 8 января у Святополк-Мирского. Присутствовали: министр юстиции Н.В.Муравьев, министр финансов В.Н.Коковцов, его товарищ министра В.И.Тимирязев, руководивший Департаментом торговли и промышленности, тогда еще не выделенным в отдельное министерство, товарищи министра внутренних дел К.Н.Рыдзевский и П.Н.Дурново, начальник штаба войск гвардии Н.Ф.Мешетич, И.А.Фуллон и А.А.Лопухин.

По деловому и почти без дискуссий был принят план, предложенный руководством МВД: царь остается в Царском Селе; толпы к центру не допускаются, власть для этого передается военным; аресту подлежит Гапон и все известные функционеры ПСР в Петербурге и Москве. Единственное возражение пытался внести Фуллон, ранее давший слово Гапону не арестовывать его, но это отклонили.