Дагмар Тродлер - В оковах страсти

• Название: В оковах страсти
• Автор: Дагмар Тродлер
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01170-

Обессиленный, измученный великан стоял перед ней в грязных лохмотьях. Пленник молчал. Но его жадный, внимательный взгляд вонзался в тебя, словно нож входил в растопленное масло. Кто этот человек? Чем провинился?… На его наголо обритой голове видны какие-то знаки, руки и торс испещрены заморскими символами. Король лесных эльфов, полуживой дикарь, чудище, тролль, языческий колдун… Что скрывает этот безгласный варвар? Самые безжалостные истязания не давали ответа на этот вопрос. Только нежному, влюбленному сердцу удастся приоткрыть эту зловещую тайну…

---

— Ну давай, Элеонора, произнес он. — Я держу тебя.

Этой ночью мыло растворило грязь, а заодно и оцепенение и сдержанность, которые, казалось, возникли между нами… И когда от воды уже перестал подниматься пар, кожа его заблестела, как лунный свет на ночном лугу. В неверном свете масляной лампы на его спине бесились и буйствовали домовые, перепрыгивая через рубцы и складки кожи, играя с каплями воды. Ни единый звук не нарушал тишины. Я растворилась в прикосновениях костяного гребня, которым он расчесывал мои посекшиеся волосы, в пощипываниях головы, которые доставляли мне зубцы гребня и кончики его пальцев, в тепле его тела, прижавшегося к моей спине, безмолвного, как тень, и все же такого настоящего.

Теплый аромат миндального масла обволакивал нас, под моими пальцами взлохмаченные волосы на его груди становились мягкими и щекотали мне лицо, как мягкая подушка, на которой мысли обретают покой, чтобы наполнить помещение и раскрыться, как цветок по утренней росе, и мы обновили свое обещание, данное еврею, и скрепили его нашими телами.

***

Утро началось бурно. Когда я проснулась, Эрика рядом не было. Кувшин с молоком и кусок хлеба свидетельствовали о том, что он не хотел будить меня. Я умылась и, возвращаясь в постель, заглянула в купальный чан, будто ожидая, что тот пропоет мне песню о прошедшей ночи…

Но тут открылась дверь и в комнату вошли слуги, что были у нас вчерашним вечером, даже не поздоровавшись, они схватили чан и потащили его по ступеням вниз, оставляя за собой лужи.

— Нельзя ли поосторожнее вы, болваны? Теперь мне придется все убирать по вашей милости, сколько еще раз повторять? — дочь Анны просунула в дверь голову. — Доброе утро, уважаемая дама. Господин попросил принести вам вот это. — С этими словами она переступила порог, осторожно обходя лужи и держа перекинутое через руку платье золотисто-желтого цвета.

— Утром он рассказал нам об ужасном разбойном нападении, когда вы потеряли все свое имущество, и о том, что сегодня он хочет пойти вместе с вами к костюмеру. А пока поносите мое лучшее платье, для меня будет большой честью видеть его на вас.

И беспечно болтая, она помогла мне одеться, спрашивая о том и о сем, а заодно — о моем происхождении. Вместо ответа я похвалила ее хороший вкус и ловкие руки, которыми она укладывала мне волосы и укрепляла на них вуаль. Она прошептала мне на ухо, что репейник — прекрасное средство для мытья волос; если я разрешу она принесет мне целую коробочку. И еще она знает одну женщину, которая разбирается как использовать то или иное средство.

— Вы позволите?

Вскоре появился Эрик и протянул мне руку, чтобы мы вместе пошли завоевывать Кёльн. Как богачи, заказали паланкин, доставивший нас в пригород. Улицы Кёльна были такими грязными, что ходили по ним пешком только бедняки. Чем ближе оказывались мы к центру города, тем непонятней становился лабиринт улиц. Дома располагались посреди улиц, и повозкам приходилось прокладывать себе путь, огибая их; при этом шум повозчиков, споривших, кто и кому первый должен уступать узкую дорогу для проезда, оглушал.

Возле ратуши Эрик расплатился с носильщиками, и дальше мы пошли пешком. Дома в пригороде были выше и выглядели солиднее, окна раскрашены красками и завешены дорогими портьерами, а в переулках были сделаны настилы, по которым можно было безопасно передвигаться. Здесь жили богатые купцы и люди благородного происхождения.

Мы побродили по переулкам и остановились наконец у Большого Рынка.

Я взволнованно дернула Эрика за руку — в одном месте сразу собралось так много народу, пестро одетого и шумного, слышалась речь на многих языках, которую я не понимала. Люди толкались возле столов и прилавков, кричали, стараясь перекрыть голоса конкурентов; толстые бабы, расхваливающие сладкие сливы, караваи хлеба величиной с человеческую голову, кудахтающих кур в специальных загонах, полных птичьего пуха и перьев; а служитель рынка покрикивал на торговца, заставляя тщательнее убирать куриный помет, в противном случае обещая наложить штраф…

Прямо у зерновых рядов на возвышении стоял позорный столб, и я с удивлением увидела, как стража рынка освобождала от наручников перемазанного пометом и яичным желтком мужчину.

— Мошенник! — кричали ему из толпы. — Плут и обманщик, верни деньги!

Дети плясали на дощатой мостовой, а управляющий рынком громким голосом зачитывал вслух, какой штраф постановили заплатить торговцу за уловки с весами. Обняв меня, Эрик отвлек мое внимание от этой невеселой картины.

В лавке с мелочным товаром продавались детская обувь всех цветов и размеров, из ткани, шелка и тончайшей кожи, и молодая женщина вывязывала узор на крохотных ботиночках. Я остановилась, и сердце мое забилось чаще, когда я подумала о маленьких ножках, для которых подойдут эти башмачки, о мягких ноготках, энергичных пяточках… Но Эрик ничего не заметил. Он тянул меня в ряды, где в нос ударял запах гниющего мяса и дубильной кислоты: торговец мехом развесил свой товар на длинной палке. Эрик проводил по мехам рукой.

— Что тебе здесь нравится больше всего? Взгляни-ка, этот чудесный медвежий мех весьма подходит для кровати. И вот этот…

— Эрик, ведь теперь лето! Для чего в жару нужен этот мех? — с удивлением спросила я, утирая пот со лба: несмотря на раннее время, солнце уже грело вовсю.

— Любимая, ты даже представить себе не можешь, как холодно у нас зимой. — Лицо его было серьезным. — Ты будешь рада укутаться в любой мех, когда мы приедем.

Из своей будки вышел торговец с бородой, закаленный всеми ветрами.

— Это русский, видишь, у него лучшие меха от Парижа до Новгорода.

И, к большому моему удивлению, оба начали беседу на языке, которого я, как ни старалась, не понимала, а Эрик до тех пор говорил с торговцем, пока тот не порылся в каком-то сундуке под стендом и не извлек оттуда замотанный в козью кожу сверток. При дневном освещении мех имел цвет зажаренного мяса дичи, с плотным длинным ворсом, таким блестящим и мягким, словно мех молодой кошки, такого я не видела ни разу в жизни. Эрик расплатился с торговцем, раскланявшимся со мной, и потащил меня дальше, держа сверток под мышкой. Нам открылся Большой Рынок, нагромождение бесчисленных стендов и ларьков, в которых в строго определенном порядке были выставлены товары: тут — сыр и овощи, там — скобяные изделия, а за ними — сало, говядина, баранина и дичь, в другом месте — сундуки с солью, а на краю всей сутолоки — городской монетный двор. За ним — места менял, которых бесстрастно доглядывал человек, вооруженный палкой, раскрашенной в красный и белый цвет, и поднимающий крик сразу же, как только замечал непорядок.

Сразу же напротив монетного двора находился вход в залы мелочной торговли и к портным.

Здесь меня поджидал истинный бал тканей; разноцветные, шитые золотом шерстяные ткани, платки, светлый шелк и локти широкой шелковой тесьмы — слуга торговца приносил все новые и новые товары. Пахло краской и свежевывалянной шерстью. Портной снял с меня мерки; его ловкие руки ползали по моим ногам, царапали подмышечные впадины, и в то же самое время он диктовал своему помощнику таинственные числа. Внимательно рассмотрев платье на мне, портной тут же понял, что оно взято напрокат. Не ускользнула от его внимания и моя раздавшаяся талия…

Эрик устроился у раскроечного стола и молча наблюдал, как крутились вокруг меня портной со своим помощником, прикладывая к плечу то один, то другой отрез ткани, то опуская, то поднимая ее, потом снова скатывая в рулон и принося ткань другого цвета, к которой бы подошла кайма…

В своих черных одеждах портной напоминал ворона, который вот-вот расправит крылья и улетит!

Я устала от всей этой суеты и безмолвно просила Эрика о помощи. Лицо его просветлело, он мигом подошел ко мне и остановил портного. С видом знатока и ценителя он сам подобрал материю для рубах, платьев и мантий, велел срочно сшить все это и доставить к нему в гостиницу. Мех он тоже оставил здесь, чтобы подбить его подходящей тканью. С почтением, кланяясь, портной проводил нас к выходу.

— О божество Тор, это потребовало много сил, — вздохнул Эрик, когда мы вновь оказались на рынке, решив купить и съесть что-нибудь в харчевне. — Я уже испугался, что не увижу тебя под горой тканей.

— Эрик, а чем мы оплатим все это?

Этот вопрос мучил меня все утро. Я отодвинула съеденную наполовину порцию яичницы и не успела приступить к вишневому муссу, как меня затошнило. Эрик посадил меня на скамью, возле которой мальчишка-попрошайка завистливым взглядом смотрел на остатки яичницы. Я быстро кивнула, и он тут же исчез вместе с едой.

— Ты ограбил церковь? — я попыталась пошутить, но он оставался серьезным.

— Старый еврей дал мне много золота перед тем, как ты пришла в подземелье. Это… это должно было стать твоим приданым. — Он искал мой взгляд. — Он взял с меня слово, что ты ни в чем не будешь испытывать нужды.