Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

• Название: Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: КМК
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-87317-470-6

Владимир Брюханов - русский историк, живущий в Германии, специалист по истории российских и мировых заговоров.

Новая книга Брюханова открывает его серию исследований деятельности Гитлера и сопутствующих ей интриг за кулисами мировой политики.

Автор поставил под сомнение общепринятую версию, навязанную самим Гитлером, относительно заурядности его предков и якобы бесцельном поведении его самого в годы, предшествующие Первой Мировой войне.

Приведя в систему общеизвестные факты, относящиеся к предкам Гитлера, его детству и юности, Брюханов построил убедительную версию о преступном прошлом предков Гитлера, длившимся не один век, о борьбе внутри этого семейного клана в XIX столетии, об особенностях воспитания Гитлера с раннего возраста и о первых преступных шагах этого прирожденного, воспитанного и обученного убийцы. Рассмотрены и истоки антисемитских устремлений Гитлера, возникшие в пору конфликтов его юности.

Книга переворачивает все имеющиеся представления о формировании Гитлера как индивидуальной личности и как политического деятеля, заставляет пересматривать фундаментальные характеристики исторического феномена этого величайшего преступника XX века.

Книга будет интересна историкам, политологам, всем, кто неравнодушен к тайнам истории.

---

Накануне этого перехода или сразу после него и произошло знакомство Алоиза с солидным таможенным чиновником, родившимся приблизительно в 1800–1803 годах и бывшим, следовательно, в 1821 году хотя и очень молодым, но взрослым человеком, почти наверняка уже вступившим на службу. Поэтому не известно насколько близко и подробно, но Гласль-Хёрер вполне мог получить предствление и о наверняка нашумевшем в свое время в данном регионе судебном военном процессе над молодой атаманшей банды разбойников и контрабандистов.

Случаются и неприятные чудеса: он сам мог быть непосредственным участником этого дела — со стороны властей, разумеется. У него могли оказаться даже и личные счеты к противникам тогдашнего времени, которые, естественно, чисто психологически переносились и на потомков штронесских разбойников. Словом, могли существовать весьма весомые мотивы для негативного отношения этого человека к Алоизу Шикльгруберу.

В любом варианте, обстоятельства этого суда могли глубоко засесть в памяти Гласль-Хёрера. Но это было даже и не обязательно: достаточно было бы того, чтобы в его памяти осела только фамилия осужденных (или осужденной — если Марию Анну судили одну) — Шикльгрубер. Вовсе не вредно было бы при таких обстоятельствах поинтересоваться (а возможно — и порыться в архивах), а не имеет ли отношение к тому старому делу новый молодой коллега, возникший на службе в таможне.

Вот это и был тот провал, о возможности которого мы уже упоминали.

Что знал раньше сам Алоиз о прошлом своих предков — это теперь было уже совершенно неважно. Факт тот, что теперь неожиданное и никак заранее не запланированное знакомство с престарелым коллегой Гласль-Хёрером поставило всю его карьеру на грань полного и окончательного финиша. Теперь вся его дальнейшая судьба оказалась в руках этого самого Гласль-Хёрера — последний без труда мог бы изгнать его со службы, а мог и сохранить разоблачение в тайне и даже поспособствовать дальнейшей карьере.

Принадлежность Алоиза к тайной преступной чиновничьей среде в данной ситуации роли не играла: Гласль-Хёрер наверняка принадлежал к ней же, но находился на заведомо высших уровнях ее иерархии. Изгнание же из этой среды слабого звена, способного ее скомпрометировать, также было в определенной степени в интересах всех этих мафиози, хотя тут, конечно, не могло идти речи о какой-либо расправе над Алоизом: сам он ничем перед ними не провинился (если не занимался сознательным сокрытием собственного происхождения также и от них), но просто при внезапном разоблачении мог оказаться неприятным и отягчающим балластом для остальных.

Но и у Гласль-Хёрера имелась нелегкая проблема — в лице взрослой, почему-то до сих пор незамужней дочери: в 1864 году ей исполнился 41 год. И Алоиз не был бы потомственным разбойником, если бы не постарался обратить внезапно разразившуюся жизненную катастрофу в баснословную удачу. По счастью, к этому моменту и он еще не был женат!

Совершенно ясно, как разрешил всю эту проблему Алоиз Шикльгрубер: женитьбой на перезрелой дочери человека, угрожавшего явным или неявным шантажом. Как показало последующее, это было весьма удачным разрешением карьерных проблем.

Увы, ни Алоизу, ни его жене Анне этот брак не принес счастья — все-таки для счастливых браков требуются более здоровые основы.

Алоиз был, несомненно, человеком сильнейших страстей, и можно представить себе, как же он должен был возненавидеть и тестя, и свою жену за свое собственное вынужденное решение!

Со временем и выяснилось, что решение, принятое Алоизом, не носит исчерпывающего характера: отношения с женой не складывались — семейная жизнь не доставляла Алоизу никакого удовольствия.

Вместо этого он обзавелся в соседней деревушке пасекой с пчелами и «во время пребывания в Браунау он ради пчел летом иногда даже не бывал дома и месяцами жил на квартире в старом городе, чтобы, не теряя времени, добираться до своих ульев в соседней долине»[329] — это происходило, напоминаем, уже после 1871 года.

Брак продолжал оставаться бесплодным. Этого, однако, нельзя утверждать о самом Алоизе.

Мазер приводит такой эпизод: в мае 1892 года Алоиз «уезжает в Вену, где остается до 6 июня. /…/ Алоиз /…/ взял в долг 600 гульденов /…/ под залог дома в Вёрнхарстсе. Вполне возможно, что Алоиз, у которого наряду с двумя первыми женами постоянно были и любовницы, вручил эту сумму своей рожденной вне брака дочери Терезе Шмидт, которая в это время родила в Швертберге сына Фрица Раммера, на удивление похожего на его сына Алоиза[-младшего]».[330]

Ниже мы вернемся к различным аспектам, затронутым в этом важном сообщении: к дому в Вёрнхарстсе, мотивам поездки Алоиза в Вену и прочему. Сейчас для нас существенно то, что примерно в мае 1892 года у Алоиза родился внук.

Логично предположить, что матери этого внука, дочери самого Алоиза, исполнилось к этому моменту не менее 17–18 лет. Понятно, что такие подробности нисколько не интересуют историков типа Мазера, поэтому мы и не знаем точной даты рождения дочери Алоиза — Терезы Раммер, урожденной Шмидт. Но, из расчетных соображений, она родилась не позднее 1875 года, скорее — чуть раньше. Следовательно, связь с ее матерью возникла у Алоиза приблизительно в 1871–1873 годах (может быть продолжалась и позднее), т. е. параллельно с его первым браком, а не с каким-либо другим.

Это подчеркивает накал страстей, возникавших в его доме в то время, когда сам он ради пчел иногда даже не бывал дома месяцами, чтобы до чего-то там добираться в соседней долине. Пчеловодство — дело рисковое и опасное всяческими осложнениями!

К 1873 году, таким образом, вполне назрела возможность разрыва с женой и, следовательно, возникала угроза возобновления шантажа в отношении компрометирующих его родственных связей.

Не известно, насколько весомым оставалось положение его тестя-пенсионера (да и был ли он еще жив?), но теперь всей исходной информацией, наверняка, владела уже непосредственно сама жена Алоиза.

В свое время, в 1864 году, Анна Гласль, вполне возможно, самолично спасла Алоиза от служебной расправы, влюбившись в него, нейтрализовав своего отца и спровоцировав этот брак, желанный для нее. Теперь же могло сложиться совсем по-другому. И неважно, насколько подробно она владела конкретной информацией о прошлом предков мужа — последней и без того хватало в архивах, которые тогда (в отличие от времени после 1930 года, о котором нам предстоит рассказывать) еще никто не подвергал никаким чисткам и подчисткам.

Да и много ли нужно, чтобы сдвинуть с места лавину клеветы, а тут даже и не клеветы, а вполне обоснованных обвинений: в сокрытии, например, анкетных сведений о родстве с разоблаченными и осужденными родственниками — и не с какими-нибудь, а с родной матерью!

Мало ли мужских служебных карьер по всему свету и во все времена было сломано бывшими и просто оскорбленными женами?

Алоизу, понятно, не хотелось стать еще одним из таких мужей. Следовало, поэтому, что-то делать и решать.

Новая ситуация, к тому же, возбуждала и новые возможности для него.

В свое время, в 1864 году, столкновение самого Алоиза с информацией о том, что происходило в 1821 году, о чем ему, несомненно, поведал его тесть, наверняка вызвало лишь желание мгновенно разрешить возникший служебный кризис. Со временем Алоиз должен был отнестись к этим сведениям уже по-другому.

Судьба подарила ему необыкновенный шанс: он получил уникальную информацию о прошлом своего семейства, причем собранную извне.

Поначалу это было лишь то, что сохранилось в памяти его тестя, но затем Алоиз мог извлекать и дополнительные сведения в архивах государственных органов, к которым он должен был иметь допуск в интересах вполне современных расследований, производящихся в соответствии с его служебным положением, в котором постоянно происходили различные перемены. Такая информация была абсолютно недоступной для его современных провинциальных родственников. Теперь у него возникла уникальная возможность сопоставить эти сведения со своими собственными впечатлениями, полученными в детстве и юности, и во всем окончательно разобраться. Все это он мог делать совершенно не суетясь и не привлекая ничьего излишнего внимания.

Алоиз обладал теперь редкостной возможностью произвести полное расследование событий и 1821 года, и тех, чьим участником был он сам в качестве подчиненного исполнителя в 1850-е годы, а также вполне ясно представить себе подробности того, чем же продолжали заниматься теперь его драгоценнейшие родственники!

Он мог, вероятно, получить достаточно точные и подробные сведения не только о судебном процессе, состоявшемся в 1821 году, но также, возможно, и о закулисной стороне расследования, не вынесенной на суд.