Петр Краснов - Атаманская памятка

• Название: Атаманская памятка
• Автор: Петр Краснов
• Издательство: Ростиздат
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-7509-0218-8

КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ Л.-Гв. Атаманского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полка

1775–1900

Как писал в 1891 году хорунжий Бородин: «Недостоин называться казаком тот из нас, кто не любит заслуг своих предков, кто не хочет быть похожим на них, кто не гордится их громкими делами! Но нельзя ведь любить того, чего не знаешь; нельзя, разумеется, гордиться тем, о чем никогда ничего не слыхал! Значит, мы, казаки, должны знать, как свои пять пальцев, — в чем состоят заслуги Тихого Дона? Почему про него идет повсюду такая слава?

Но если нам стыдно не знать всех подвигов наших отцов и дедов, го еще стыднее не знать отличий и заслуг своего собственного полка, не помнить имен главных героев!»

Данная книга является переизданием труда Петра Николаевича Краснова «Атаманская памятка» и повествует о славном боевом прошлом Лейб-Гвардии Атаманского Наследника Цесаревича полка, одного из старейших полков Российской Имперагорской Гвардии и Донского Казачьего войска. «Атаманская памятка» давным-давно стала библиографической редкостью, так как не издавалась с 1900 года.

Данная книга поможет всем, кто интересуется историей Донского казачества.

Издатели выражают огромную благодарность г.г. В.И. Грекову, И.А. Шлотфельдту, Н.Ю. Абрамову, А.Г. Чернявскому за их помощь и участие в издании этой книги.

---

Но атаманцы, шедшие с самого начала боя полною рысью, по команде штабс-ротмистра Аленича перешли в карьер и, позабыв 45-тиверстный переход, жару и жажду, промчались через дер. Садино и кинулись на черкесов. Черкесы перескочили через плетень и спрятались за пехотой, пехота открыла огонь. Аленич не растерялся. Число турок было больше тысячи, наших вместе с лубенцами не было и трехсот. Быстро раздалась команда «слезай», казаки бегом заняли опушку леса, и впервые атаманские берданки застреляли по туркам. Почти час шла перестрелка.

Стемнело. Турки отступили. У них был убит майор, командовавший черкесами, и много солдат. Под турецким огнем атаманцы без оружия выбегали навстречу туркам и уносили валявшихся на поле раненых лубенцев. Так пронесли исколотого и изрубленного корнета Барановского и нескольких гусар.

Наш доктор Чемезов и фельдшер Бодендорф у стены дома, под огнем турок, спокойно и хладнокровно размывали и перевязывали их раны. Ночью 1-й эскадрон занял передовые посты у дер. Садино и сменил гусар.

За это дело 31 июля штабс-ротмистр Аленич получил орден св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, о подвигах же прочих чинов было донесено Государю Наследнику. Боевая служба начиналась — много предстояло впереди еще атак, перестрелок и столкновений с турецкой конницей и пехотой.

Первый эскадрон растянул посты впереди р. Ак-Лом и наблюдал за цепью, охранявшею Разград. Днем и ночью между постами и впереди их ходили разъезды. Служба была тяжелая, бессменная целыми месяцами, полная тревог и приключений, настоящая казачья служба. Не первый раз выпадала она на долю Атаманских казаков. 3-го августа и 2-й эскадрон пришел в деревню Садино на смену стоявших там Лубенских гусар.

На 9-е августа было приказано произвести рекогносцировку д. Хюстенджи.

На рассвете взвод второго эскадрона под командой корнета Кутейникова подошел к самой деревне. Из деревни вышли черкесы, и взвод, отстреливаясь, стал отходить к аванпостам. Человек двести черкесов выскочило преследовать 38 атаманцев корнета Кутейникова. Петр Васильевич Кутейников рассыпал цепь и тронулся шагом назад. За цепью черкесов в деревне видны были еще конные и пешие толпы турок.

Турки, видя, что атаманцы отходят шагом, не думали, что их только один взвод, наступали медленно, не решаясь атаковать. Казаки отстреливались почти в упор. А двое — Пимкин и Максимов, имея горячих лошадей, слезли с них и стреляли пешком, отходя пешком же от наседавших на них конных черкесов.

Однако вскоре турки заметили, что атаманцев мало, и со страшным криком кинулись за казаками. Казаки поскакали от них, один Пимкин остался, как был, пешком.

— Эх, ваше благородие, — кричал он, — теперь бы вдарить в пики! — и продолжал стрелять. Когда черкесы уже совсем наскочили на него, он пустил свою лошадь в карьер, на карьере прыгнул в седло и прискакал к своим. Пока корнет Кутейников со взводом отстреливался от наступавших на него башибузуков, на постах 1-го эскадрона была произведена тревога.

Взводы поручиков Попова (Владимира) и Воинова спешили на помощь Кутейникову. Черкесы приостановились, но, увидав, что они все-таки почти вдвое многочисленнее атаманцев, продолжали наступление. Перестрелка длилась 1 1/2, часа. Медленно, но упорно надвигались черкесы. Патроны были расстреляны, и молчание казачьих ружей становилось зловещим. Впереди был крутой спуск. Нужно было что-нибудь предпринять. Черкесы, не слыша больше выстрелов, становились смелее. Положение было неприятное.

Но вдруг с тылу, с крутого спуска, раздалось мощное «ура!». То был поручик Вершинин (Алексей Львович — ныне полковник Л.-Гв. Атаманского полка), скакавший на выручку с 3-м взводом первого эскадрона. Лошади с трудом карабкались по каменистой круче, но громовое «ура!» не переставая слышалось из-за обрывов. Цепь ободрилась. Казаки повернулись лицом к черкесам и с гиком и криком «ура» рванулись вперед. Черкесы отступили.

У нас были ранены казаки Мокров, Зубрилов и Татаров. Убито три лошади, из них одна под доктором Чемезовым, всюду бывшим впереди при раненых. За это дело поручики Попов, Воинов и Вершинин награждены орденами Св. Анны 4 степ. с надписью «За храбрость», а 2-го эскадрона вахмистр Краснянсков, унтер-офицер Сухов и казаки Максимов, Хромов, Пимкин и Калинин получили знаки отличия Военного Ордена 4-й степени; казаку же Мокрову, отправленному на излечение в Петербург и помещенному в приемный покой Александро-Невской Лавры, Государь Император при посещении Лавры собственноручно прицепил знак отличия Военного Ордена 4-й ст.

Прямо из огня дивизион в этот день пошел на новую рекогносцировку у дер. Карагасанкой. С рекогносцировки вернулись без боя, и опять пошла полная тревоги аванпостная служба. Почти каждый день то на одном, то на другом посту стучали выстрелы: это атаманцы или соседи их лубенцы прогоняли надоедливых черкесов.

14-го августа лубенцы завязали перестрелку с черкесами.

Выстрелы становились чаще и чаще — дело разгоралось. Для узнания сил неприятеля был послан от первого эскадрона унтер-офицер Филимонов с восемью казаками. Проехав вперед цепи, он спешил четырех казаков, слез с коня, пролез между деревьями леса к черкесам и бил их на выбор. Когда лошадь его была убита, он пешком, отстреливаясь, отошел к гусарской цепи. За храбрость и распорядительность унтер-офицер Филимонов был награжден знаком отличия Военного Ордена.

Но бывали в цепи и смешные случаи: так, 15 августа Пимкин с тремя казаками стоял на посту у дер. Амуркиой. Расставив пост, он поехал по балке осмотреть, нет ли где спрятавшихся башибузуков. Как раз в это время два казака 1-го эскадрона, бывшие на левом пикете у деревни Садино, поехали за арбузами и добрались до Амуркиоя. Видит Пимкин, что по бахче ходят какие-то люди, и нимало не сомневаясь, что это башибузуки, дал шпоры коню, взял пику наперевес и поскакал на них. Те побросали саквы, вскочили на лошадей и марш-маршем пошли к аванпостам, без оглядки, без выстрела. Пимкин, поощряя их криком и руганью, решил взять их живьем, тем более что они шли прямо на наши посты.

Часовой, видя, что трое сломя голову скачут на наш пост, поднял тревогу.

Тут только Пимкин сообразил, в чем дело, и остановил своего горячего коня.

Корнет Кутейников спрашивал потом казаков, как же они не узнали своего товарища.

— Оно почти можно узнать, — отвечали они, — потому он дюже крепко по-русски ругался, да уже очень шибко он наскочил!

18 августа всему нашему дивизиону пришлось принять участие в рекогносцировке отряда на Карагасанкиойских высотах.

На рассвете приехал в штаб дивизиона казак с поста и донес, что турки наступают на нашу линию. Действительно, почти по всей линии постов слышались выстрелы. Заставы были пододвинуты, и весь дивизион посажен на коней. Цепь медленно отступала, теснимая тучами черкесов. На помощь казакам поскакал взвод поручика Грекова, а заставы сошли с бивака и стали за горой.

Поручик Греков быстро прошел к деревне Садино. С другой стороны ее по крутым и каменистым спускам входили в нее казаки, бывшие на постах, черкесы следовали за ними по пятам. Из деревни слышались вопли, крики и скрип колес каруц. Из нее тянулись болгары с женами, детьми и бедным деревенским скарбом. Тут же гнали скот. Иные шли шагом, иные, разогнав волов, скакали неуклюжим галопом и сами бежали рядом. Наши посты вошли в деревню, за ними ворвались в нее черкесы и сейчас же зажгли дома.

Между тем взвод Донской артиллерии сотника Жирова и пехота заняли высоту над деревней. Наступал пасмурный осенний день.

Первые выстрелы раздались из орудий нашей батареи, и гранаты с треском стали лопаться в толпе, спускавшейся к деревне. Турки засуетились и по круче полезли обратно наверх.

— Вот бы теперь их в пики, — говорили казаки, — ни один бы не ушел! Еще и еще раздались выстрелы Донского взвода, и наш дивизион рысью

пошел к деревне.

— Вот теперь, ваше благородие, хорошо, — говорил толковый казак Максимов, представленный к георгиевскому кресту за дело 9-го августа, своему офицеру корнету Кутейникову, — не то что девятого. Теперь как чего, так мы его на артиллерию!

1-й эскадрон вскочил в деревню. Страшное зрелище представилось казакам. Стекла домов выбиты, крыши развалены, сады потоптаны. Вот посреди дороги в луже крови лежит молодой болгарин. Это знакомый атаманцев — садинский мельник. Его голова почти отделилась от туловища, а туловище изрублено. Все тело еще трепещет в предсмертных судорогах.

— Ах ты, проклятые нехристи! — раздалось в рядах. Дальше и дальше шел 1-й эскадрон.

Турецкие стрелки заняли гору над деревней и открыли огонь.

Один полуэскадрон рассыпался, другой занял, спешившись, ограду у виноградных садов. Началась перестрелка.

Турки наступали решительно. Огонь их становился все сильнее и сильнее, но глиняный вал отлично защищал стрелков атаманцев; только один казак Матвеев был ранен пулей в ногу.