Валерий Шамбаров - Государство и революции

• Название: Государство и революции
• Автор: Валерий Шамбаров
• Жанр: История

Книга Валерия Шамбарова "Государство и революции" является логическим продолжением его работы «Белогвардейщина». В ней прослеживается история антисоветской борьбы от победы коммунистического режима до его падения, рассматриваются особенности внутреннего и внешнего положения нашей страны в разные периоды ее жизни. На основе богатого фактического материала в книге по новому, порой под неожиданным углом, освещаются некоторые важные страницы истории XX столетия и предлагается обобщенная модель, позволяющая объяснить закономерности становления социалистической системы и ее эволюции. Анализируя соотношение государственных и революционных, национальных и идеологических, духовных и политических ценностей, автор исследует в этом ключе как события советских лет, так и катастрофы 1990-х, выстраивая их в единую взаимосвязанную картину, и приходит к выводу о начинающихся в настоящее время процессах возрождения Российской державы.

---

И тут уж, конечно, о какой-либо "борьбе за освобождение России" и вовсе говорить не приходится. Если "первая эмиграция" отождествляла себя с родной страной, если «вторая», у которой национальные и духовные устои были уже расшатанными и искалеченными, старалась отделить себя от России и слиться с иностранцами, то в «третьей», где эти устои подверглись еще большему разрушению, оказалось много таких, кто старался демонстративно противопоставить себя России, как бы реализовать собственный комплекс неполноценности перед Западом, напрочь открещиваясь и отплевываясь от родины и своего народа. Приведем лишь одно красноречивое сравнение. Когда генерал А. И. Деникин в 1945 г. был вынужден вторично эмигрировать из Франции в США, то в условиях казавшегося приближения третьей мировой войны он разработал и направил американскому правительству меморандум "Русский вопрос", где силился доказать, что в случае такого конфликта ни в коем случае нельзя путать и смешивать воедино советскую власть и народ России. И невозвращенец 1937 года А. Г. Бармин, бывший красный командир и коммунист, т. е. человек уже советской эпохи, тоже, как выяснилось, сумел сохранить в, себе любовь к отчизне. В 1948 г., когда с началом холодной войны американская пресса разразилась ожесточенными нападками против «русских», он опубликовал в "Сатердей ивнинг пост" статью "В защиту русского народа", где всячески старался разъяснить различие между коммунистической властью и ее жертвами, пытался опровергнуть огульную антинациональную клевету.

А вот что писали в американской печати диссиденты конца 70-х В. Соловьев и Е. Клепикова: "Что же касается собственно России, то нынешний режим является созданием русских и отвечает их социальным, политическим, моральным и психологическим нуждам — иначе нам пришлось бы прибегнуть к мистическому объяснению происхождения имперского тоталитаризма, который под разными названиями, сути не меняющими (самодержавие, диктатура пролетариата), с переменным успехом просуществовал на территории России несколько столетий… Империя ставит этот, во многих отношениях отсталый, народ вровень с передовыми, заставляет с ним считаться и дает ему ощущение равенства либо даже превосходства… Другими словами, империя является результатом исторического выбора: между ею и свободой русские выбрали империю… Цепи, которые выковал русский народ — самые надежные, самые совершенные в мире, поэтому и следует их, независимо от того, как они называются — во времена Ивана Грозного «опричниной», а в теперешние "Комитетом Государственной Безопасности" — причислить к великим созданиям русского народа в одном ряду с таблицей Менделеева, "Войной и Миром", "Братьями Карамазовыми", балетом и спутниками".

Или еще одна их же цитата: "… Имперский народ, который за многие столетия полурабского существования привык принимать милосердие за слабость, садизм и варварство за силу, а страх — за уважение. Страдания, выпавшие на долю этого народа, ожесточили его и сделали безжалостным к другим народам; моральные ценности, вдохновляющие западную цивилизацию, ему неинтересны и невнятны"

(В. Соловьев, Е. Клепикова, "Юрий Андропов: тайный вход в Кремль", С-Пб, 1995).

Оставим открытым вопросы, какие же «моральные» ценности вдохновляют современную западную цивилизацию — Шекспир или штамповки массовой культуры, и насколько интересны и внятны западной цивилизации моральные ценности, вдохновляющие русских, и отметим лишь, что наверное, в таком же тоне негр, взятый плантатором в дом на роль привилегированной прислуги, выражался бы о других неграх, оставшихся работать на полях. Что же касается диссидентского подвига самих авторов, то это муж и жена, талантливые публицисты и политологи, которые подали заявление на выезд в США и получили отказ. Тогда они объявили себя "первым в СССР независимым информационным агентством "Соловьев-Клепикова-Пресс", связались со знакомыми западными корреспондентами в Москве и стали снабжать их всевозможным «негативом» о советской жизни. Ну их тут же и выдворили за рубеж. Где они, разумеется, появились в ореоле славы "борцов за демократию" и были обеспечены предложениями от крупных изданий и издательств. Вот и начали добросовестно отрабатывать заказы — ведь писалось это в 1983 г., когда между Америкой и СССР шли трения по поводу Афганистана, и спросом пользовались именно такие оценки русских. И добились колоссального успеха, книги их стали бестселлерами, издаются и распространяются на разных языках миллионными тиражами…

33. Шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники…

В одном из своих докладов председатель КГБ Ю. В. Андропов говорил о диссидентах: "У этих отщепенцев нет и не может быть никакой опоры внутри страны…" Но вот тут он, пожалуй, выдавал желаемое — для него — за действительное. Потому что и искренние идейные борцы, и те, кого действительно можно причислить к «отщепенцам», были продуктом куда более масштабных внутренних процессов в СССР. Если и образовывалась в политическом море накипь, то возникала-то она на гребне настоящих волн. Да, на гребнях, где в открытую проявлялось инакомыслие, по сути выражавшее общие стремления, но делавшее это более смело и грамотно, чем не раскачавшаяся основная масса людей. И если власть пыталась бороться с «политическими» по методике древнегреческого тирана Периандра — срезая все, что посмело возвыситься над средним уровнем, то ведь и сам этот "средний уровень" неуклонно повышался! И отчаянная борьба одиночек, разъедающая и подтачивавшая монолит системы, была лишь одной из составляющих сил, складывающихся в единый вектор.

Сама жизнь вполне объективными своими факторами начинала работать против коммунистов. Как уже отмечалось, массовый террор потерял всякий практический смысл, когда не осталось людей, помнящих прежнюю Россию, и на смену им пришли новые поколения, с пеленок получавшие вполне социалистическое идеологизированное воспитание. Но у того же процесса имелась обратная сторона. Эти новые поколения не были непосредственно или через дела отцов связаны с "завоеваниями революции" и имели возможность оценивать их более непредвзято и объективно. И в неистребимых попытках правдоискательства, свойственного молодежи, уходили все дальше от навязываемых им истин. Еще… Солженицын отмечал, как удивило его послевоенное поколение, встреченное в тюрьмах, насколько более раскрепощенным и развитым оказалось их сознание по сравнению с молодежью 30-х. А следом вступали в жизнь новые и новые поколения — 50-х, 60-х, 70-х, 80-х…

И в этом смысле представления о "хрущевской оттепели" также оказываются мифом. Потому что "официальная оттепель" действительно закончилась со снятием Хрущева — но на самом-то деле ее и не было, «официальной». А реальная духовная «оттепель», проявившаяся в 50-х и к личности Никиты Сергеевича отношения не имеющая, вовсе не прекратилась наоборот, она продолжалась, и чем дальше, тем "теплее".

Пропагандистская штампованная культура ни в коей мере не могла удовлетворить внутренних запросов людей — потому что по сути своей была мертворожденной и искусственной, вынуждена была повторяться и вертеться вокруг одних и тех же избитых тем. А значит, становилась просто скучной. И те, кто жил в это время, наверняка помнят постоянное чувство духовного голода, сопровождавшее всю советскую действительность — погоню за интересными книгами, многочасовые очереди за билетами на интересные фильмы, невозможность попасть на интересные спектакли. Но «интересным» становилось только живое, нестандартное творчество — а оно учило людей думать, и одним этим способствовало раскрепощению сознания. И пусть такое творчество абсолютно не было антикоммунистическим, но оно уже не было и коммунистическим. Не случайно в разряд «крамольных» попадали самые талантливые авторы, актеры, режиссеры, деятели науки и культуры, которые никогда не считались диссидентами, да и не были ими, но силой своего таланта ломали узкие рамки коммунистического мировоззрения.

Поэтому всю жизнь «зажимали» Высоцкого, Тарковского, Шукшина, Окуджаву, Любимова, Ахмадулину и многих, многих других. С огромным трудом прорывались на сцену пьесы Шварца, да и то не все. В перепечатках и копиях, как «нелегальная» литература, ходили по рукам запрещенные произведения Стругацких, Ефремова — я уж не говорю о тех авторах, кого «официально» числили в неблагонадежных, вроде Войновича, Аксенова, Корнилова, Копелева, Солоухина, Пастернака… В оппозиции оказывались и просто умные, передовые люди, никогда и никем не относимые к «инакомыслящим» — например, П. Капица, И. Тамм, М. Леонтович, В. Катаев, К. Паустовский, К. Чуковский, И. Смоктуновский, подписавшие обращение к XXIII съезду партии с протестом против реабилитации культа Сталина.

Против коммунистической системы играл даже научно-технический прогресс, достижения которого оборачивались новыми видами оружия в борьбе за умы. Появление в продаже транзисторных приемников привело к тому, что любой желающий молодой человек на любой лавочке в сквере смог слушать "вражьи голоса", невзирая на запреты ортодоксальных родителей. А следом грянула "магнитофонная революция", позволившая неподцензурное тиражирование творчества бардов, поэтов, сатириков. Развитие копировальной техники повело к повальному распространению «самиздата», и хотя теоретически эта техника должна была находиться под строгим контролем, но в условиях упомянутого культурного голода и сами контролирующие начальники, такие же совслужащие, как и их подчиненные, рады были заполучить экземплярчик дефицитной повести или романа. В том же направлении аукались новшества в культурной сфере. Попытки запретить популярную западную музыку вызывали к ней повышенный интерес, и молодежь слушала ее по своим «спидолам» вперемежку с информационными выпусками «голосов». А попытки сбить этот интерес и пустить его в допустимое русло путем создания собственных "вокально-инструментальных ансамблей" инициировали новые ростки живого творчества и вели к дальнейшему раскрепощению подрастающего поколения.