Евгений Воробьев - Незабудка

• Название: Незабудка
• Автор: Евгений Воробьев
• Издательство: Известия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1977

---

Мешок с сахаром весил шесть пудов. Но был случай, когда три мешка слиплись вместе и их нельзя было отодрать один от другого. Мешки подняли вшестером. Ашот Григорян крякнул и подставил куртан под эту тройню. Он спустился по трапу, прошел через всю пристань, поднялся по сходням на штабель высотой в пять мешков и только там сбросил свою ношу.

Ашот Григорян был известен еще и тем, что однажды в молодости перенес бухту пенькового каната с пристани Ротшильда к борту парохода «Святой Бонифаций». Приказчик фирмы Сидеридис тогда расщедрился и заплатил Ашоту двадцать пять рублей, по рублю за пуд.

Но это была редкая удача, а чаще отец бывал доволен, если удавалось заработать на чурек, кефаль, горсть жареных каштанов и кружку ледяной воды из Соук-Су, которую летом продавали водоносы...

Сейчас такой вкусной водой не полакомишься. При входе в столовую можно напиться, но это — теплое газированное пойло, да еще с привкусом резины.

С трудом дождался Баграт перерыва на обед. Мрачно и одиноко зашагал к столовой, чувствуя больное плечо. Ноет и ноет... Может, не успел втянуться в работу?

Однако после обеденного перерыва грузить было так же трудно. Правая рука стала как чужая, и Баграт все чаще и чаще делал передышку. Шеремет не упустил случая проехаться по его адресу:

— Был бы жив старик Ашот! Полюбовался бы на сынка. Со стыда сквозь пристань провалился бы!

— Эх, Шеремет, Шеремет, — сказал Елисей, пожилой грузчик, румянолицый, с веселыми глазами. — Человек пришел с войны. Надо ему уважение оказать.

— Уважение? Пожалуйста! Но работать за него я не согласен.

Баграт сидел недалеко, но сделал вид, что разговора не слышал...

Прошла неделя, и дела у Баграта пошли несколько лучше — он при переноске тяжестей приноровился не перегружать больное плечо. Но понял, что никогда не станет первым человеком в артели, как до войны.

В получку Баграт пересчитал деньги и удивился: «Что-то Фотиади выписал мне лишние. Я же работал с простоями...»

— Деньги сам донесешь? — услышал он скрипучий голос Шеремета, стоявшего в очереди у кассы. — Не устанешь? Ты теперь в курортники записался.

Баграт промолчал, но лицо его покрылось пятнами. Старые муши помнили, что такие же пятна выступали на лице вспыльчивого Ашота.

Баграт помчался на пристань, нашел в пакгаузе Фотиади и бросил на ящик перед ним деньги.

— Вот, держи! Чтобы Шеремет меня при всем народе не позорил.

Прежде чем Фотиади успел понять, в чем дело, Баграт круто повернулся и выбежал из пакгауза...

— А где Баграт? — спросил назавтра Пшеничный.

Он слез с крана и отдыхал в компании грузчиков, пока дряхлый паровоз подавал платформы под хлопок.

— Это ты у Шеремета спроси, — отозвался Картозия. — Шеремет тебе объяснит.

Пшеничный вопросительно повернулся к Шеремету.

— Из-за меня человек уволился, — мрачно проскрипел Шеремет. — Вся артель проходу мне не дает. А я не знал, что он в плечо раненный...

Больше Баграт в порту не показывался. Теперь он с утра до вечера околачивался на площади у вокзала.

— Молодой человек! — обратилась к Баграту приезжая в привокзальном сквере. — Будьте столь любезны, помогите мне с вещами. К сожалению, далеко. К мореходному училищу. И вот еще этот саквояж, пожалуйста!

Баграт легко управился с ерундовским багажом, получил деньги и смутился.

Женщина расценила это по-своему. Она же не знала, что это первый такой заработок в жизни Баграта, в свою очередь смутилась, покосилась на орден и доплатила еще несколько рублей.

А что, собственно, в этих деньгах постыдного? Тебе заплатили за помощь, которую ты оказал немощному человеку. «Разве я сегодня принес государству вред? Наоборот, принес пользу одной гражданке. Помог пожилой тетеньке — учительнице, или врачу, или матери нашего брата фронтовика. Все это так, но заплатили тебе не по предварительному уговору, а сколько заблагорассудилось, сколько позволила чужая щедрость. В этом кроется нечто унизительное».

Плата из милости; где-то здесь берет свое начало слово «милостыня».

Дверь за приезжей, такой вежливой и щедрой, захлопнулась. Баграт медленно сошел со ступенек крыльца, держа в кулаке деньги.

«Если дело пойдет так дальше, можно жить не хуже Шеремета...»

Спустя час Баграт снова толкался на перроне в толпе пассажиров и несмело бурчал себе под нос:

— Поднесу вещи в город. Кому поднести вещи?

Его нанимали охотней, чем других. Атлетическая фигура и орден вызывали доверие. Неловко пассажиру идти с пустыми руками в то время, как его чемоданы и узлы, страдальчески сгибаясь, тащит какая-то тщедушная личность.

Широкий солдатский ремень, которым Баграт связывал вещи и перебрасывал через левое плечо, несколько вытянулся. Но разве для муши тяжесть — эти чемоданы, свертки, ящики, узлы, мешки?

Курортный сезон был в разгаре. В базарные дни и накануне приезжали жители горных селений. Они везли груши, гранаты, хурму, помидоры, баклажаны, виноград, орехи.

И еще до прихода самого раннего поезда Баграт находил себе работу на тихом, сонном базаре — выгружал товар из машин, повозок и, отмахиваясь от ос, переносил фрукты к рундукам, базарным прилавкам.

В августе на базаре высились курганы из арбузов, дынь. Янтарно-желтые груши и большущие мясистые помидоры последней степени спелости, пахло сладкой гнильцой, тоненько жужжали осы, прикочевавшие в корзинах, ящиках заодно с фруктами.

Баграт быстро привык к жизни на вольных хлебах. Ему понравилось жить по своему усмотрению, не подчиняясь никакому графику и никакому распорядку — сам себе хозяин! Матери он отдавал половину своего случайного, но постоянного заработка, и денег было не меньше, чем прежде. От Агати пока удавалось скрывать, что в порту он не работает, а до мнения остальных ему мало дела.

«И что плохого в моих дежурствах на вокзале? — рассуждал он наедине с собой. — На вокзале нет носильщиков, в городе всего несколько извозчиков. Вот когда всех приезжающих на курорт будут ждать такси...»

Баграт повеселел, стал заглядывать в базарные кофейни — выпить чашечку-другую кофе. И все чаще наведывался в винный погребок, где в сентябрьский полдень прохладно и так хорошо утоляет жажду стакан-другой терпкого маджари.

Каждый раз после винного погребка дневная выручка сильно убавлялась, и, чтобы не прийти к матери с пустыми руками, Баграт снова торопился на вокзал.

Однажды он шел, безжалостно со всех сторон обвешанный кладью, за какой-то старушкой с кутаисского поезда. Он подходил к набережной и увидел вдали знакомую косынку, знакомое розовое платье и смуглые, длинные ноги.

Куда это торопится Агати, сигналыцица из управления порта, в рабочее время? Агати шла впереди, но она могла и оглянуться! Баграт свернул в переулок и почти побежал. Хозяйка вещей, старушка с чайником и узелком в руках, испуганно засеменила вслед — уж не собирается ли сбежать этот верзила-носильщик с ее швейной машиной, корзиной и баулом?

Старушка не заметила, что Баграт обошел вокруг весь квартал, четырежды повернув на углах влево, и вышел на тот же перекресток. Да что квартал! Он готов был бежать с багажом через весь город, лишь бы Агати не увидела его за этим занятием.

Когда Баграт, уже налегке, шел обратно к вокзалу, он был бы рад встретить Агати, пожать ее крепкую смуглую руку, обнаженную до плеча, заглянуть в глаза, спрятанные в тени ресниц. А вдруг ему повезет еще больше и он услышит ее смех? Но Агати была где-то далеко. Наверно, она стучала сейчас каблучками по набережной, подходила к порту.

Чтобы нечаянно не встретиться лицом к лицу с Агати, Баграт после того дня отказывался помочь, если приезжий держал путь на морской вокзал. Он нарочно заламывал дикую цену или придумывал другой повод отвязаться от пассажира и не показываться в порту.

В одно из воскресений Баграт встретил на базаре Фотиади и Елисея. Он затащил их в шашлычную и принялся угощать.

— Зачем стесняться лишней бутылки? — куражился Баграт. — Хорошо сказал Котэ Картозия: «Никогда не устанет муша подносить ко рту стаканы с вином. Веселый груз!»

— Веселый груз — дорогой груз! — заметил Фотиади.

— Кто тебя заставляет гроши на пристани собирать? Рубаха у тебя соленая. А работа сладкая? Зимой в порту работать еще можно. А зачем курортный сезон пропускать? Приходите к поезду, работа обеспечена.

Грузчики молча выпили по стакану вина.

Баграт стучал кулачищами по хилому столику, чересчур громко звал официанта. После харчо и чачи потребовал лобио, купаты и кахетинского. Он был щедр до назойливости.

Но не было в их нечаянном застолье того искреннего веселья, той сердечности, когда уместно выпить за успех товарища, за его удачу.

И чем Баграт больше суетился и шумнее радовался встрече, тем более принужденной была беседа.

Прощался Баграт с приятелями долго, с каждым по нескольку раз, и все придумывал, как бы задержать их, — боялся остаться наедине с собой.