Павел Загребельный - Диво

• Название: Диво
• Автор: Павел Загребельный
• Жанр: История

Роман известного украинского писателя П.Загребельного рассказывает об эпохе Ярослава Мудрого, о Киевской Руси. Немало веков прошло с той поры, но стоят, как и прежде, тысячелетние памятники, поражая своим искусством и великолепием. Кто их создавал? В каких условиях? Каковы судьбы безвестных мастеров?

Все эти проблемы автор как художник исследует на широком фоне общественно-политических событий того времени.

Роман является историческим по жанру, но он включает и главы, в которых действуют наши современники. Этим подчеркивается центральная идея произведения - бессмертие красоты и искусства народа.

---

- Вы сообщаете нам об этом таким тоном, - не удержался Борис, - как будто хотите сказать, что мы должны благодарить за спасение нашего пергамента, хотя бы той одной страницы, которую я сейчас разыскиваю.

- Возможно, даже так, - пожал плечами Вассеркампф, - все возможно, если подумать. Я вам уже говорил о вашем художнике. Представьте себе: его выкатили из вагона, он превратился в обледенелую глыбу. Получилось так, что американцы круглосуточно бомбили город, люди вынуждены были сидеть в укрытиях, а на станции в это время стоял эшелон с пленными. Был большой мороз, кое-кто из пленных, имея не очень теплую одежду, страдал от холода, хотя и известно, что русские весьма привычны к холоду, кое-кто и вовсе замерз насмерть. Пришлось высвобождать от них вагоны, для этого было мобилизовано население, то есть старики и женщины, женщины выкатывали замерзших из вагонов, и вот у одного замерзшего в камень одна немецкая женщина совершенно случайно увидела уголок какой-то бумаги на груди. Она расстегнула на мертвом одежду, достала эту бумагу и сразу узнала в ней диплом Флорентийской академии искусств, потому что точно такой же диплом имел и ее муж, которого взяли на Восточный фронт в саперные части и где он погиб. Женщина прислонилась ухом к груди русского и услышала, что у него еще бьется сердце. Оно билось еле слышно, жизнь держалась, как говорится, на волоске в этом теле, но женщина решила спасти эту жизнь! Она украла, буквально украла замерзшего пленного, привезла к себе домой, возвратила его к жизни, втайне от соседей прятала художника у себя в квартире до самого конца войны. Потом он возвратился к себе домой.

- Труднее было бы сосчитать и рассказать о тех, кто не возвратился и никогда не возвратится, - сказал Борис.

- Мы стараемся возвратить все, - торжественно заявил Вассеркампф, - и надеюсь, что никому не даем оснований сомневаться в немецкой честности. Мог бы привести вам пример, касающийся исторических документов. Речь идет о "Кодексе Супраслиенсис", проще говоря - Супрасльском кодексе, который до войны был собственностью Варшавской государственной библиотеки. Герр профессор слыхал об этом кодексе, нетва?

- Это моя специальность, - подтвердил Отава.

- И герр профессор знает, какую ценность представляет собой кодекс. Десятое, а может, и девятое столетие. Писано кириллицей, возможно, где-нибудь в Прикарпатье, то есть на территории современной Украины. Двадцать четыре менаэум, то есть житий святых, гомилии, приписываемые Иоанну Крестителю, Епифанию Кипрскому и патриарху Фотию. Рукопись эта была спасена кем-то из наших солдат во время пожара Варшавы в сорок четвертом году, в противном случае ее постигла бы точно такая же участь, как хронику Титмара.

- И чтобы спасти эту рукопись, пришлось взорвать всю Варшаву! саркастически заметил Борис.

Вассеркампф сделал вид, что не заметил сарказма в тоне собеседника, он был целиком увлечен своим рассказом.

- Но американцы, занимая наши города, к сожалению, не всегда были разборчивыми в средствах, иногда они прибегали и к примитивнейшему грабежу, так Супрасльский кодекс очутился в США и недавно был представлен на одном из аукционов и был продан за большие деньги. Хорошо, что нашлись порядочные люди в американской фирме, которая импортирует из Польши продовольственные товары. Они выкупили кодекс и подарили польскому народу. Это было благородно - нетва?

- А все-таки, герр Вассеркампф, - сказал Валерий, молчавший до сих пор, - когда мы поедем в Марбург? Спрашиваю вас совершенно официально.

- Завтра, - торопливо ответил Вассеркампф, - надеюсь, что завтра мы сможем поехать, несмотря на некоторые компликации. Но еще сегодня я попытаюсь все устроить...

Назавтра Вассеркампфа вообще не оказалось в управлении. Он исчез и появился лишь через день, сразу же позвонил в посольство, пригласил к себе Валерия с профессором, встретил их точно так же радостно, как и раньше, казался даже помолодевшим, приподнятым, словно чиновник, который только что получил орден.

- Вы узнаете меня, майне геррен? - воскликнул он, обращаясь к своим посетителям. - Ставлю пять марок, что вы меня не узнаете, - нетва? Я потратил вчера целый день, но это не был напрасно потраченный день. Вы можете угадать, где я был?

- В Марбурге, - не задумываясь, сказал Отава.

- Ошибаетесь, герр профессор, глубоко ошибаетесь, - захлопал в ладоши советник, - не в Марбурге и не где-либо еще, а только в Кельне, в прославленном салоне Гейнца Кретена. Вы не слыхали о нашем Кретене? Но как же можно? Он дважды завоевывал мировое первенство среди парикмахеров: в Брайтоне и в Вене. На Всемирной выставке в Брюсселе он завоевал "Гран-при" для Федеративной республики. Что касается меня, то я был клиентом Гейнца Кретена еще тогда, когда он работал помощником парикмахера в Клетенберге. Вот уже в течение многих лет я пунктуально, через каждые две недели, посещаю салон Гейнца. К нему теперь едут мужчины со всех концов Европы. Самолетами, поездами, машинами. Из Италии, Греции, Франции, Швейцарии, Югославии, Австрии, о Германии я уже и не говорю. Гейнц Кретен изобрел специальную косметику для мужчин: стрижка волос, массаж лица, маникюр. Каждый должен показывать публике всегда то же самое лицо, каждый старается утвердить свою личность, выработать какой-то эталон внешнего вида для себя. Обо мне должны сказать: "Вот государственный советник Вассеркампф". Та же самая прическа, тот же самый цвет лица, та же самая форма ногтей. Для нас это имеет колоссальное значение. Люди Востока не придают этому значения. Там огромные просторы. Нет такой тесноты, как на Западе. Человек к человеку не присматривается так внимательно, как у нас. Ибо в конечном итоге нет ничего более отталкивающего, чем человеческая неаккуратность, грязь. Мы стараемся замаскировать это. Моды, прически, парфюмерия... хотя если разобраться, то имеют ли значение в истории немытые ноги или небритая борода - нетва?

- Главнейшую роль в истории играет чистая совесть. Да и не только в истории. - Борис сдерживался с огромным трудом. У него никогда не было таланта к полемике, он ограничивался в острых разговорах едкими замечаниями, но, к сожалению, не все одинаково к этому относились. На Вассеркампфа, например, никакие замечания не действовали. Он отряхивался от них, как гусак от воды, и продолжал свое. Это был законченный тип бюрократа новейшей формации, который, как видно, умел простейшее дело похоронить под нагромождением слов. Сыпал слова в глаза собеседнику, будто мякину, швырял их на вас, вытряхивал, засыпал с головой.

- Кстати, - воскликнул Вассеркампф, сделав вид, что не расслышал слов Отавы, - в Кельне мне рассказали просто колоссальную историю! О ласточке. Ласточка забыла улететь в теплые края. Осень, холод, а ласточка - еще в Кельне. Ее ловил весь город. Сам бургомистр...

- Послушайте, герр Вассеркампф, - поднялся Валерий, который решил, что наступил конец всем дипломатическим выдержкам и ожиданиям, но Вассеркампф тоже вскочил, подбежал к нему, лез прямо в лицо.

- Ее вывезли специальным самолетом в Неаполь! Ласточку самолетом.

- Я уже читал об этом в газетах, - улыбнулся Валерий, - несколько лет назад. Кажется, это случилось в Хельсинки...

- Повторилось! - воскликнул Вассеркампф. - Повторилось в нашем Кельне!

- А как же все-таки Марбург? - не слушая его, спросил Валерий.

- Марбург будет, - мгновенно пообещал Вассеркампф.

- Мы слышим это уже несколько дней, но... - Борис пытался подать знак Валерию, чтобы тот штурмовал до конца.

- Нам кажется, что вы недостаточно активно способствуете в нашем деле, герр Вассеркампф, - сухо произнес секретарь посольства, - и поэтому хотя мне и не хотелось этого делать, но я вынужден буду... Нам придется, наверное, обратиться за поддержкой к министериаль-директору Хазе... Покамест к министериаль-директору, а там, возможно, и выше...

- Герр секретарь шутит, - с напускным оживлением засмеялся Вассеркампф, - ибо кто же не знает афоризма о том, что чиновники - как книги на библиотечных полках: чем выше поставлены, тем реже используются в деле. Раз вы обратились к государственному советнику Вассеркампфу, то уж положитесь на него до конца. Ибо если вам не поможет государственный советник Вассеркампф, то вам не поможет никто, нетва? Как говорит фрау Бурке, когда я раз в неделю прихожу к ней отведать какого-нибудь сыру: "Если вы не съедите настоящего сыра у фрау Бурке, то вы не съедите его нигде!" Пятнадцать сыров на одну лишь закуску! И к ним вина: мискаде, сансер или кенси! У фрау Бурке вы всегда найдете настоящие французские вина и настоящие французские сыры. Если вы видите вино розовое, то непременно получите к нему лукулл или ослиное ухо, если вы предпочитаете божоле или другие черные вина, фрау Бурке предложит вам сыры крепкие: минстеры, ливароли, шатонеф ди пап. Или же представьте себе: суп из сыра, бифштекс из сыра, салат из сыра по рецепту из Берна, яйцо в пармезане...