Даниил Андреев - Железная мистерия

• Название: Железная мистерия
• Автор: Даниил Андреев
• Издательство: Русский путь
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2006
• ISBN: 5-85887-247-6

Поэма "Железная мистерия", посвящена метаистории России с начала XX века и до конца времен.Вместе с поэтическим ансамблем "Русские боги" она тесно связана с трактатом "Роза Мира" и снабжена соответствующими перекрестными ссылками. Вместе с прозаическим текстом "Розы Мира" они образуют триптих. Именно в форме триптиха автору удалось во всей полноте выразить свое уникальное видение мира.

---

Влево

Наконец-то сплотимся
                    в месиво.

Но разноцветные ракеты не производят прежнего эффекта: небо посветлело и кажется серовато-голубым.

Голос Карны

Еще борются призраки
                    на земле за господство,
А уж солнце торопится —
                       всеразящий Геракл,
И никто не догадывается,
                        что в тиши, без напутствий
Уж Четвертая Стража Ночи
                        завершила свой цикл.

А улицы наполняются шумными толпами из Союза Босоногих. От здания к зданию протягиваются синие полотнища с золотыми надписями: «Срок всемирного плебисцита назначен. Кто за Всемирную Конфедерацию под контролем Лига? Кто против?»

Глава ареопага — к председателю Лиги и Министру культуры

Где же Учитель? Скрылся?
                        Куда?..
Каждый миг на счету…

Председатель Лиги

Вы — о его руководительстве?

Глава ареопага

— Да.
    Все пересохло во рту.
Сколько филиппик говорено!..
    Ясно, как день, одно:
Ничей ореол
           и авторитет
    Еще не бывал таков:
Верят мильярды, что он —
                        свет
    Для стран и материков.
Я вижу и сам: не являл еще рок
    Нигде, никаким временам,
Чтоб гений, праведник и пророк
    Так мощно слились в одном.
Но где же он, где?.. Быть может, его
    Спугнул этот злой самум…

Председатель

Он — на прибрежье.

Министр культуры

    Слушает волны,
Вдумывается в их шум.

Глава ареопага

Ах… коли надо слушать прибой,
    Можно б остаться тут:

Хищники разве смирятся? Любую
    Из катастроф и смут
Он бы унял справедливым предстательством…
    Прошу вас обоих: я —
Конфиденциальный посол правительства;
    Лишь до его жилья
Путь укажите! Ныне дороже
    Секунда — веков. В путь!

Председатель

Что ж, мы проводим. Но там бездорожьем
    Надо брести верст пять.

Гомон волнующегося города начинает удаляться, сменяясь шорохом по гравию мчащейся легковой автомашины.

Глава ареопага

Кстати: если он новой религии
    Хочет создать
                 храм,
Если на грудь возложил он вериги
    Странника по мирам,
Ради чего же — это вниканье
    В сущность былых вер,
Дружество с теми, чья власть веками
    Не исправляла мир?

Министр

В мифах религий, в любом иноверчестве
    Ищет понять он реальность,
                          трансмиф,
Высшее, вольное бого-сотворчество
    Краеугольной плитой утвердив.

Глава ареопага

Хочет он пребывать незапятнанным
    Жгучей борьбой за власть…

Председатель

Власть его и сейчас необъятна.
Враг разъярен? Пусть.

Машина останавливается. Тихо нарастает и спадает мягкий шум: это дышит простор океана. Путники продолжают путь пешком, негромко переговариваясь:

— Вон его домик — у дальней бухты.
    — Он здесь один?
                    —Да.
Только ракушки, волны да пихты,
    Зимами — блеск льда.

Ритмы прибоя растворяются в однообразном гуде векового бора. Над светлеющим морским горизонтом слоятся пепельно-серые облака. Галька шуршит под ногами путников.

— Что за гранитный хаос на штранде!
Здесь не прошло б ни одно авто.
— Кажется, у него на веранде —
    Несколько человек. Но кто?
— Это — из руководительства Лиги
    Близкие ученики и друзья:
Быть
    у истоков интер-религий —
    Это и их,
             и наша стезя.

Министр культуры

Я с детства верил в этот час,
Молил в слезах об этом миге я,
Когда затеплится меж нас
Интер-культура,
               сверх-религия!

На веранде уединенного домика действительно несколько человек, в том числе — Архитектор, — теперь — представитель Комитета по восстановлению разрушенных памятников; Индус — религиозный деятель из Бенареса{60}; Женщина — Основательница женских обществ нового типа; а также тот, кто в училище Воспитателю когда-то казался Странным мальчиком. Экклезиаст пребывает совершенно молча в темной глубине веранды.

Индус в состоянии глубокого созерцания

Я вижу — трое. Они прошли
Сквозь стены дома. Их лики блещут.
Одежды, льющиеся до земли,
Струятся, светятся и трепещут.
На лоб Учителю пальцы рук
Они опускают теперь, все трое…
Они обступают его вокруг.
Они как братья ему
                  в том слое.

Молчание.

Облака на востоке становятся жемчужными. Тишина как бы слоится кругами: слышно безмолвие моря, за ним — пояса других и еще других безмолвий.

Голоса трех невидимых гостей

— Укрываем шелками небесными
    Тебя, наш брат.

— С нами — выше! Мирами безвестными
    В Небесный Град.

— Небывалому знанью причастным
    Придешь назад.

Телесный облик Экклезиаста делается невидимым. В темной глубине веранды никого нет.

Индус глухо, в состоянии нирвикальпа-самадхи

Я вижу — трое. Четвертый — он.
Одежды светят. Сквозь ток времен
Идут? Летят ли?.. не то, не так!
Перемещаются. Но ни шаг,
Ни взмах не нужен. Сама среда
Несется мимо… Но как? куда?

Смутно слышимый голос Экклезиаста

Теперь осязаю: потоки времен
    По эту сторону ночи
Текут параллельно,
                  сквозь свет и звон
    Друг с другом упруго гранича.
Как будто нас мчат
                  со склона на склон
    Волны
         чьего-то клича.

Голоса его вожатых:

Тот, кто вначале был Прозревающим

То — клич наших братьев. Уж срок. —
                                   Быстрей
    К собору! Хвала запета
И скоро прольет свой ток Эмпирей
    В брак Навны и Яросвета.
Оставшись в Энрофе, ты бы не смог
    Прозреть
            даже силой чуда,
Какое Небо,
           какой чертог
    Нам станут видны отсюда.

Рыцарь-монах

Они восходили сквозь гимны народов
    В синклитах всех стран земли;
Им вслед стихиали
                 до вышних сводов
    Свой лучший хорал несли.
И Шаданакар
           в любви и восторге
    Запел и затрепетал,
Когда перед ними Край Демиургов
    В божественном блеске встал.

Император-искупитель

Там будет то, что схоже с венчаньем:
    Там примут в лоно они
Звенту-Свентану,
                кому величаньем
    Гремят грядущие дни.
Единственный из живых,
                      к небесам
Ты взят в этот миг
                  нашей долгой работою:
Приподнят, чтоб видеть таинство сам
И стать для народов
                   подобным глашатаю.
Ноши такой не дано никому,
Отблеска — ни на одном человеке…

Голос Экклезиаста

Понял. И радость и тяжесть. — Приму…
    Принял навеки.

Пение гамаюнов и алконостов возвещает, что путники вступили в Небесную Россию. Над сошедшимся у Великого Собора множеством просветленных раскрывается как бы звуковой проем вверх, в слои несравненно более высокие.

Голоса Демиургов — преломляясь трижды: в сознании Экклезиаста, в сознании Индуса, пребывающего в экстазе, и в сознании молча обступивших его и слушающих.