Чарльз Диккенс - Очерки Лондона

• Название: Очерки Лондона
• Автор: Чарльз Диккенс
• Издательство: Современникъ.- Т. 33, No 6.
• Жанр: Публицистика
• Год: 1852

Нравоописательные очерки Ч. Диккенса.

Переводчик неизвестен (1852).

---

1. ЛОНДОНСКІЯ УЛИЦЫ УТРОМЪ

Видъ, представляемый улицами Лондона въ лѣтнюю пору; за часъ до восхожденія солнца, покажется весьма поразительнымъ даже и для тѣхъ, которые, благодаря или жалкому стремленію за удовольствіями, или необходимости снискать себѣ трудами дневное пропитаніе, уже давно знакомы съ этой сценой. Холодъ и пустота среди безмолвныхъ улицъ, на которыхъ мы во всякое другое время дня привыкли видѣть дѣятельныя и шумныя толпы народа, среди на-глухо закрытыхъ зданій, въ которыхъ днемъ совершаются различныя хлопоты и кипитъ жизнь, производятъ сильное впечатлѣніе.

Съ наступленіемъ утра улицы замѣтно пустѣютъ. Начиная отъ полночнаго труженика до разгульнаго весельчака, всѣ и все исчезаетъ на нихъ. Вотъ уже послѣдній гуляка, который спѣшитъ возвратиться домой до разсвѣта, прошелъ по улицѣ нетвердыми шагами, напѣвая вакхическую пѣсню протекшей ночи; вотъ уже и бездомный бродяга, котораго нищета и полиція оставили на улицахъ, свернулся въ глухомъ уголкѣ,чтобы хотя во снѣ полакомиться вкуснымъ блюдомъ и отдохнуть въ тепломъ пріютѣ…. Болѣе трезвая и скромная часть народонаселенія не пробуждалась еще къ трудамъ наступившаго дня, и надъ всѣмъ городомъ могильная тишина. Сѣрый и угрюмый свѣтъ наступающаго утра придаетъ улицамъ еще болѣе холодный и безжизненный видъ. Извощичьи биржи на углахъ многолюднѣйшихъ улицъ совершенно пусты; публичные дома закрыты… Почти ни души на улицахъ….

Иногда только покажется на перекресткѣ полицейскій стражъ, который безмолвно устремляетъ внимательный взглядъ на отдаленный конецъ безлюднаго проспекта; или изрѣдка, крадучись пробѣжитъ черезъ улицу блудная кошка и съ хитрою осторожностью спустится въ нижніе апартаменты своего жилья. Сначала она вскочитъ на дождевую кадку, потомъ спрыгнетъ на мусорную яму и наконецъ уже тихонько прокрадется къ лѣстницѣ, какъ будто вся репутація ея зависитъ отъ того, чтобы ея ночныя похожденія не обратили на себя вниманія соннаго народонаселенія. Мѣстами вы видите полуоткрытыя окна въ верхнихъ этажахъ, обличающія душный воздухъ въ комнатѣ или безпокойный сонъ; а иногда увидите тусклый огонекъ ночной лампады, вѣрной предвѣстницы мучительной безсонницы или тяжелаго недуга. Не будь этихъ немногихъ исключеній, и вы не замѣтили бы на улицахъ ни малѣйшихъ признаковъ жизни, не рѣшились бы подумать, что въ домахъ обитаютъ живыя созданія….

Но вотъ проходитъ часъ времени. Церковные шпицы и кровли высокихъ зданій мало по малу озаряются блѣдно-розовымъ свѣтомъ восходящаго солнца, и на улицахъ мало по малу обнаруживается движеніе и раздается шумъ. Въ отдаленныхъ концахъ ихъ появляются рыночныя телѣги: сонный вагонщикъ нетерпѣливо понукаетъ своихъ усталыхъ лошадей или тщетно старается разбудить мальчика, который, безпечно развалившись на корзинахъ съ фруктами, погруженный въ упоительное самозабвеніе, забываетъ чудеса столицы, давно возбуждавшія его любопытство.

Грубыя, немытыя, съ заспанными глазами, созданія страннаго вида, что-то среднее между дворникомъ и конюхомъ, начинаютъ вынимать ставни изъ оконъ раннихъ гостинницъ, и на извѣстныхъ мѣстахъ показываются небольшіе деревянные столы, съ обыкновенными приготовленіями для уличнаго завтрака. Множество мужчинъ и женщинъ (преимущественно послѣднихъ), съ тяжелыми корзинами фруктовъ на головѣ, тихо пробираются къ Ковентъ-Гарденскому рывку, но той сторонѣ Пикадилли, которая усажена деревьями, и, слѣдуя другъ за другомъ въ близкомъ разстояніи, образуютъ, отъ самого начала Пикадилли до поворота къ мосту Найтъ, длинную, безпрерывно измѣняющуюся линію.

Иногда вы увидите каменьщика, который, съ обѣдомъ въ носовомъ платкѣ, отправляется на дневную работу, а иногда встрѣтите нѣсколько ребятишекъ, которые тайкомъ отъ своихъ родителей весело бѣгутъ по мостовой купаться. Ихъ шумная радость производитъ сильный контрастъ съ угрюмымъ выраженіемъ маленькаго трубочиста, который, простучавъ въ скобу и прозвонивъ въ колокольчикъ до боли въ рукахъ, терпѣливо сидитъ у порога и ждетъ, когда изволитъ проснуться горничная или кухарка соннаго дома.

Ковентъ-Гарденскіи рынокъ, съ переулками, ведущими къ нему, унизанъ телѣгами всѣхъ родовъ, величинъ и описаній, начиная отъ огромнѣйшаго грузового вагона съ четверкой рослыхъ, здоровыхъ лошадей до дребезжащей таратайки яблочника съ чахоточнымъ осломъ. Мостовая уже усыпана завялыми капустными листьями, охапками сѣва и все-возможнымъ соромъ, составляющимъ неотъемлемую принадлежность фруктоваго и зеленного рынка. Мужчины кричатъ, телѣги переходятъ съ мѣста на мѣсто, лошади ржатъ, ребятишки дерутся, торговки болтаютъ, пирожницы превозвосятъ до небесъ свои произведенія, ослы пронзительно визжатъ. Всѣ эти голоса и сотни другихъ сливаются въ одинъ нестройный гулъ, довольно непріятный для слуха лондонскаго жителя, но еще болѣе непріятный для тѣхъ провинціяльныхъ жителей, которые въ первый разъ явились въ Лондовъ и поселились въ гостинницѣ, ближайшей къ Ковентъ-Гардену.

Проходитъ еще часъ, и день вполнѣ начался. Служанка, и вмѣстѣ съ тѣмъ исполнительница всѣхъ возможныхъ домашнихъ работъ, не обращаетъ ни малѣйшаго вниманія, конечно, по поводу крѣпкаго сна, на звонки своей госпожи, которые продолжались по крайней мѣрѣ съ полчаса. Она получаетъ наконецъ приказаніе вставать чрезъ господина, котораго госпожа нарочно посылаетъ самого для этой цѣли, и который, выступивъ въ постельномъ костюмѣ на площадку лѣстницы, повелительнымъ голосомъ восклицаетъ, что уже половина седьмого часа, и что пора подумать о хозяйствѣ. При этомъ служанка внезапно вскакиваетъ, выражаетъ изумленіе, съ недовольнымъ видомъ спускается въ нижніе апартаменты и такъ лѣниво выбиваетъ огонь, какъ будто думаетъ, что онъ самъ собою воспламенится. Сдѣлавъ первый приступъ къ дневнымъ занятіямъ, служанка отворяетъ уличную дверь, чтобы принять молоко, какъ вдругъ, по самому невѣроятному стеченію обстоятельствъ, оно открываетъ, что сосѣдняя служанка также вышла принять молоко, и что молодой прикащикъ мистера Тодда, по той же самой необыкновенной причинѣ, вышелъ открыть ставни своего дома. Неизбѣжнымъ слѣдствіемъ подобнаго открытія бываетъ то, что служанка, съ кувшиномъ молока въ рукѣ, подходитъ къ ближайшему сосp3; днему дому, собственно затѣмъ, чтобъ поздороваться съ Бэтси Кларкъ, и что молодой прикащикъ мистера Тодда переходитъ черезъ улицу, затѣмъ только, чтобы поздравить обѣихъ сосѣдокъ "съ добрымъ утромъ". А такъ какъ помянутый молодой прикащикъ мужчина прекрасной наружности и такой же любезный кавалеръ, какъ и самъ булочникъ, мистеръ Тоддъ, то между сосѣдями быстро завязывается самый интересный разговоръ, и, вѣроятно, продолженіе его было бы въ тысячу разъ интереснѣе, если бы госпожа Бетси Кларкъ, которая слѣдитъ за каждымъ движеніемъ своей служанки, не постучала весьма сердито въ окно своей спальни. При этомъ сигналѣ молодой прикащикъ, стараясь сохранить приличное хладнокровіе, начинаетъ что-то насвистывать и возвращается къ своему дому удвоеннымъ шагомъ, а сосѣдки-служанки бѣгутъ по мѣстамъ и, затворивъ за собой дверь, съ изумительной тишиной, черезъ минуту высовываются изъ окна гостиной. Другой пожалуй вздумаетъ, что онѣ смотрятъ на почтовую карету, которая въ эту минуту проѣзжаетъ мимо оконъ: о, нѣтъ! тотъ ошибется, кто подумаетъ это. Онѣ высунулись изъ оконъ для того, чтобы еще разъ взглянуть на молодого прикащика, который въ свою очередь большой охотникъ любоваться почтовыми каретами, а еще болѣе добрыми сосѣдками, и на этомъ основаніи бросаетъ бѣглый взглядъ на карету и самый продолжительный на Бетси Кларкъ и ея подругу.

Между тѣмъ почтовая карета мчится своимъ чередомъ къ конторѣ дилижансовъ, пассажиры, выѣзжающіе изъ Лондона въ раннемъ дилижансѣ, съ величайшимъ изумленіемъ смотрятъ на пассажировъ въѣзжающихъ. Вытянутыя лица послѣднихъ принимаютъ плачевный видъ и покрываются какимъ-то жолто-синеватымъ цвѣтомъ. По всему видно, что они находятся подъ вліяніемъ того страннаго ощущенія, которое рождается во время отъѣзда, — ощущенія, производящаго то, что событія вчерашняго утра кажутся какъ бы случившимся по крайней мѣрѣ мѣсяцевъ шесть тому назадъ. Въ конторѣ дилижансовъ замѣтна необыкновенная дѣятельность. Дилижансы, готовые отправиться въ дорогу, окружены неизбѣжной толпой евреевъ и другихъ промышленныхъ людей, которые постоянно пребываютъ въ полномъ убѣжденіи, Богъ знаетъ только почему, что ни одинъ пассажиръ не сядетъ въ дилижансъ не купивъ полъ-дюжины грошовыхъ апельсиновъ, или перочиннаго ножика, памятной книжки, прошлогодняго календаря, мѣднаго рейсфедера, кусочка грѣцкой губы или наконецъ собранія оборванныхъ каррикатуръ.